Моника Маккарти - Плененный любовью

Грегор двигался как во сне. Кейт казалось, что она видит сон. Она так давно мечтала об этом. Кейт чувствовала себя одержимой. Захваченной. Наполненной. Связанной с ним примитивными узами, которые нельзя разорвать.

Но без дискомфорта не обошлось.

– Господи, как хорошо, – глухо произнес Грегор, его взгляд снова стал напряженным. Он был осторожен с ней, терпелив, и это явно давалось ему нелегко.

Кейт же слово «хорошо» казалось не слишком подходящим. Он был… большой. Слишком большой. Она застыла, пока ее тело с трудом впускало его.

– Почти все, милая. О боже, прости…

Кейт не нужно было спрашивать, за что. Он удерживал ее взгляд и сделал последнее резкое движение. Она задохнулась, не только от ощущения, что он полностью в нее вошел, но и от остроты боли.

Немного больно? Ее тело просто стонало от того вторжения!

Но недолго. Грегор снова начал ее целовать, бормотать нежные слова в ее губы и ухо – что было щекотно и заставляло ее дрожать одновременно.

Но Грегор был прав: через несколько минут Кейт забыла о боли и больше не чувствовала себя, словно стена, которую пробили боевым тараном. Напряжение ослабло, и от его нежных поцелуев и слов дискомфорт сменился чем-то еще – возбуждением. Поначалу легким трепетом, который нарастал с каждым движением Грегора. Сперва медленно и легко, он двигался все сильнее и глубже.

Он по-прежнему ее целовал, его тело скользило по ней с каждым ударом. Ощущение от всей этой излучающей мужество мощи, всей этой силы, двигающейся над ней, внутри нее, было невероятным. Оно вызывало желание двигаться вместе с ним.

Что Кейт и сделала, к его явному одобрению. Да, она слышала, насколько ему это нравится, с каждым движением его бедер, сопровождавшимся яростным хрипом, от которого по позвоночнику бежала сильная дрожь.

Она ожидала интимности и слияния, хотя не понимала, какой силы, но не ожидала, насколько физическим окажется занятие любовью. Похожим на тренировки во дворе. Чем больше Кейт двигалась, тем лучше себя чувствовала.

Грегор тоже старался. Его тело было горячим и влажным от усилий и становилось горячее и влажнее с каждой секундой. Удивительно, но ей это нравилось. Нравилось чувствовать, как напрягаются его мускулы, когда он погружается в нее, нравилось подниматься и принимать удар и нравилось чувствовать огненный жар его страсти под своими пальцами.

Он даже пах приятно. Ну разумеется, подумала Кейт с улыбкой. Даже пот Грегора Макгрегора пахнет чистотой. Тепло, казалось, только подчеркивало тонкий мужественный пряный аромат его кожи. Ей хотелось прижаться к нему носом и вдыхать, позволяя возбуждающему аромату разливаться по ней.

Грегор выглядел таким мрачным, неистовым и таким невероятно прекрасным, что когда их взгляды встретились, ее сердце сжалось от невыносимого счастья, настолько острого и терпкого, что стало почти больно.

Он был прекрасен; то, что он с ней делает, прекрасно. И Кейт любит его до безумия.

Грегор, должно быть, понял ее взгляд, потому что его глаза потеплели.

– Ты в порядке?

Она улыбнулась.

– Более чем. Это потрясающе.

– Только погоди, – сказал он тихо, улыбаясь. – Сейчас будет еще лучше.

Кейт знала, что на него можно положиться. Он был человеком слова.

Он замедлил темп, двигая бедрами долгими круговыми движениями, начинавшимися медленно, а затем становившимися сильнее и глубже, заставляя ее стонать каждый раз, когда тела их соприкасались, и посылая свежую волну ощущения, дрожащую между ее ног.

Господи, это было невероятно! Его тело было инструментом удовольствия, каждое движение, каждое усилие – рассчитанным для попадания в идеальную ноту.

Он точно знал, как доставить ей наслаждение, и делал это едва ли не больше, чем она могла выдержать. Кейт слышала нарастающую в ушах музыку. Биение ее сердца, учащенное дыхание, эхо их стонов, сливающихся вместе для финального аккорда. Для одного великолепного крещендо.

– О боже, – выдавил он сквозь стиснутые зубы.

Их глаза встретились. Кейт увидела, как торжество наполняет его взгляд, и в тот же момент ощущение захватило ее. Их тела застыли вместе в бесконечной паузе, прежде чем расколоться в сокрушительном луче звезд и света. Их крики сплелись воедино, и горячий поток наслаждения накрыл их могучей волной.

Когда ощущение наконец отпустило, то оказалось, что из Кейт выжата каждая унция сил и эмоций. Истощенная и выдохшаяся, она уткнулась в тепло тела Грегора и как наевшаяся, довольная кошка уснула.

Грегору понадобилось время, чтобы понять, где он находится. Последнее, что он помнил, прежде чем закрыл глаза, это мысль о том, как иронично, что в первый раз, когда он и в самом деле не возражал бы услышать, как прекрасно (феерически, изумительно, ошеломляюще) все было, девушка свернулась калачиком и мертвецки уснула. Когда он открыл глаза в холодной темной комнате, Кейт рядом не оказалось.

Куда, черт возьми, она подевалась? Грегор огляделся вокруг, удивление и недоверие быстро сменились раздражением. Вот черт, она разве не знает, что невежливо выскальзывать из постели и сбегать, ничего не сказав? Чего-нибудь вроде: «Спасибо за самую невероятную ночь в моей жизни, Грегор», или: «Ты был великолепен, Грегор», или: «Я люблю тебя, Грегор». Да, особенно это. Грегор хотел бы услышать это снова, особенно когда чувствует себя таким довольным. Нет, не довольным, счастливым. Может, счастливее, чем когда-либо в жизни.

Заниматься любовью с Кейт оказалось потрясающе. Грегор показал ей то, чего и сам прежде не чувствовал, и как бы он хотел держать ее в руках прямо сейчас!

Прошли минуты – по меньшей мере двадцать. Проклятье, где же она? Если кто-то и должен выскальзывать в темноте, то это он. Это ее комната, черт подери!

Грегор отшвырнул простыни и начал озираться по полу в поисках штанов, когда дверь отворилась. Он замер и обернулся, обнаружив силуэт объекта своего раздражения, застывшим на пороге. Кейт, кажется, удивилась, но непонятно, от того ли, что он проснулся, или от того, что стоит голый посреди ее комнаты.

Он заподозрил последнее, когда после потрясенной паузы она беззастенчиво заинтересовалась – весьма заинтересовалась – каждой чертой его тела. Господи боже, малышке не стоит так на него смотреть, если она не готова удовлетворить все желания, которые вызывает у него ее взгляд. Грегор может запросто забыть, что должен уходить и что она, скорее всего, не в подходящем состоянии для второго раунда.

Кейт явно расстроилась, когда он натянул штаны.

– Ты уходишь? Ты пока не можешь уйти.

Ее горячий протест немного смягчил укол, вызванный тем, что он проснулся и не обнаружил ее рядом.

– Скоро утро. Где ты была?

Она нахмурилась, уловив что-то в его тоне. Закрыв за собой дверь, Кейт подошла к нему.

– Прости, если разбудила. Я старалась не шуметь. – Она прикусила губу, щеки стали пунцовыми. – Мне нужно было в уборную.

– Тебя долго не было.

Это, вероятно, не самая деликатная фраза в его жизни, но, черт возьми, для него это новый опыт, и он чувствовал себя…

Неуверенно. Как будто его унесло в неведомые воды. Грегор никогда раньше не оказывался в подобной ситуации. В ситуации, когда ему необходимо знать, что все в порядке. Нет, лучше, чем в порядке. Ему необходимо знать, что с Кейт все нормально, что он не сделал ей больно и что для нее все прошло так же чудесно, как и для него.

Румянец на ее щеках стал ярче.

– Было немного крови. Я взяла полотенце и кувшин с водой в твоей комнате, чтобы не будить тебя. Я что-то сделала не так? Ты на меня сердишься? – Ее губы дрожали, когда она смотрела на него.

– Вот черт, – произнес он, прижимая ее к себе. Ощущение тепла и довольства, которых ему не хватало при пробуждении, немедленно возвратились. Он ведет себя подобно брошенной девице. – Прости. Все хорошо, и, разумеется, я не сержусь. – Он поднял ее подбородок, приближая ее сияющие глаза к своим. – За что мне на тебя сердиться?

Кейт еще немного пожевала невероятно алую нижнюю губу, прежде чем ответить:

– Я подумала, что ты, может быть, сожалеешь… о том, что мы сделали.

Он посмотрел на нее в упор.

– Я не жалею ни о чем, что произошло этой ночью. – Его большой палец погладил укушенную губу. – Как я могу?

Улыбка расцветала медленно и скоро осветила все ее лицо. И тепло, распространившееся у него внутри, тоже.

– Я рада. Это было… чудесно, – закончила Кейт со вздохом. Ее улыбка стала задорной. – Думаю, я просто забыла, что по утрам ты бываешь капризным.

Грегор отстранился.

– Капризным? Я не капризный.

Она подняла одну изящную темную бровь.

Что ж, может быть, иногда – очень редко – он бывает немного не в духе по утрам. Но не сегодня.

– Я не ожидал проснуться в одиночестве.

Вторая бровь взметнулась вверх к первой, на это раз от удивления.

– А что ты подумал? Что сбежала от стыда и бросила тебя?

Он нахмурился – мрачно.

– Разумеется, нет.

– Подумал! – В ее глазах заплясало веселье. – Ты правда так подумал? – Она приложила ладонь ко лбу в притворном ужасе. – Самый красивый мужчина в Шотландии брошен один в постели, куда катится этот мир?

От насмешки его глаза угрожающе прищурились.

– Черт, и ты туда же! Знал бы я, кто придумал это нелепое прозвище, придумал бы в наказание какую-нибудь ужасную пытку.

– Бедный Грегор. Как это ужасно, когда женщины постоянно падают к твоим ногам.

Он криво усмехнулся.

– Да, ну, может, не все так ужасно. Ты ведь не знаешь Ястреба.

– Кого?

Черт, он сболтнул, не подумав. Грегор понял, что потерял осторожность. Это должно беспокоить его сильнее, но ей он доверяет. У Кейт полностью отсутствует притворство, и нет ни одной предательской кости в теле – именно это делает ее особенной и так его привлекает. Она настоящая. Ему не нужно волноваться об играх или уловках и ухищрениях.

– Друг, – ответил он, отмахнувшись от темы.

Когда Кейт поцеловала его, он инстинктивно обхватил ее за талию, но теплое упругое тело, прижавшееся к нему, начинало оказывать свое воздействие. Он отпустил ее и отступил.

– Я пойду.

– Нет, еще рано. – У нее был такой раздавленный, разочарованный вид, что ему показалось, что кто-то двинул ему в ребра. – Еще не утро. Ты можешь остаться ненадолго?

Нет, если не хочет сделать ей хуже, чем уже наверняка есть. Его взгляд упал на кровать, подсознательно выдавая направление его мыслей. Улыбка, появившаяся на губах Кейт, на этот раз была определенно более чувственной и коварной. Ее руки медленно поднялись по его обнаженной груди и обвили Грегора за шею. Она прильнула к нему как дикая кошка, гладкая, опасная и такая же смертоносная. Особенно ее острые соски, впившиеся ему в грудь. Они убивали его.

Кейт прижалась к нему бедрами.

– Пожалуйста, не уходи.

Возможно, в ней больше притворства, чем Грегору казалось. Кто бы, черт возьми, мог подумать, что Кейт окажется обольстительной сиреной? Но у нее отлично получалось. Он был соблазнен.

Она капризно смотрела на него из-под опущенных ресниц.

– Разве ты не говорил что-то насчет моей сорочки и следующего раза?

Ему действительно нужно прекратить столько ругаться при ней, но девчонка знает, как пришпоривать его и когда это требуется.

Однако Грегор и сам знает несколько трюков. Толкнув ее на кровать, он разорвал надоедливый наряд и обнажил тело, имеющее полное право на поклонение.

Он никогда не видел столь превосходно сложенной женщины. Все ее тело состояло из длинных тонких мышц, стройное и сильное, с небольшими выпуклостями, дополняющими грациозные женственные линии. Потому что, несмотря на очевидную силу ее конечностей, она была, несомненно, женственной, с осторожными изгибами бедер, нежными округлостями груди и сочными маленькими ягодицами.

Грегор поведал ей, насколько именно она прекрасна словами, а потом губами и языком. Чувство, как она тает под его ртом, сводило Стрелу с ума. Он не собирался снова брать ее, но сдержаться был не в силах, и Кейт не слишком возражала, особенно когда он оказался глубоко внутри нее. Она выкрикивала его имя и умоляла не останавливаться.

Все было бы идеально, если бы минутой позже в дверь не вломился его брат:

– Кейт, ты…

Увидев их в постели, Джон прирос к полу. Потрясение сменилось осуждающим взглядом, от которого Грегор ощутил всю степень вины, которую, вероятно, должен был почувствовать гораздо раньше.

– Ты ублюдок!

Инстинктивно Грегор загородил Кейт собой, как будто мог хоть как-то защитить от неприятного положения.

Положение усугублялось тем, что брат явился не один: позади него стояли Этти и Лиззи. Однако в отличие от его братца у них хватило такта быстро исчезнуть, а не стоять в дверях, излучая неодобрение.

Не то чтобы это было незаслуженно, черт побери. Но Грегор не хотел, чтобы Кейт случайно оказалась на пути гнева, который должен быть направлен на него, и только на него.