Вновь привлекая ее внимание к себе, явно раздраженный жадным интересом Карла к миру, находящемуся вне «Рейно», барон заговорил о предстоящих празднествах в Манаусе и о том, какими захватывающими они будут.

— Приближается начало оперного сезона, и мы, члены оперного комитета, послали за некоторыми европейскими знаменитостями. У меня есть городской дом, предназначенный для деловых предприятий, но об этом позже. Вначале вы должны позаботиться о костюме для бала-маскарада.

Елена прервала разговор, объявив, что обед готов, и без дальнейших слов барон взял бокал из рук Ройалл и поставил его на мраморный стол.

Джейми бросился вперед с протянутой рукой, предлагая леди проводить ее в столовую. Но барон тут же шагнул между ними, небрежно положив ее руку в изгиб своей. Джейми надулся, и на миг Ройалл показалось, что он собирается возразить отцу.

— Джентльмены, — провозгласил барон властным тоном, не допускающим возражений, — обед подан.

Это была молчаливая трапеза. Карл мало что добавил к разговору, витая мыслями где-то далеко, чем очень раздражал своего отца. Джейми сидел с опущенными глазами, сосредоточившись на еде, рассерженно стуча приборами по своей тарелке и ставя бокал так грубо, что его содержимое едва не выплескивалось.

В такой напряженной обстановке у Ройалл не было аппетита, хотя обед был изумительный: вкусное заливное из креветок и пышный рис. Она обрадовалась лишь крепкому бразильскому кофе, которым заканчивалась трапеза.

Подавался он в оранжерее, где все собрались возле изящного спинета.

— Вы играете? — с надеждой спросил барон.

Когда она ответила утвердительно, Джейми направился к ней через комнату, умоляя сыграть. Вначале она отказывалась, но после мягких уговоров согласилась, пробежав пальцами по клавиатуре.

Когда она играла любовные баллады, Джейми сидел словно загипнотизированный нежной музыкой, а барон лениво развалился в розовом парчовом кресле, откинув назад голову и наблюдая за ней сквозь опущенные веки.

Слегка нахмурившись, Карл стоял у открытой двери, ведущей на веранду в сад. Слабый ветерок приносил нежный запах жасмина; нежная музыка и женский аромат заставили его тосковать по его милой темноволосой Алиссии.

У Карла не было желания делать то, что приказал ему барон, когда Ройалл закончит играть, и он хотел бы, чтобы игра продолжалась до бесконечности. Но он знал, что должен выполнять приказы отца, если хотел спасти «Рейно».

Мысли Карла перенеслись к Алиссии и ее отчаянному положению. Если бы только он мог привезти ее сюда, в «Рейно», жениться на ней, заботиться о ней! Но барон и слышать об этом не хотел. После смерти отца Алиссии ее финансовое положение все ухудшалось. Отца унес из жизни несчастный случай, как принято называть это, но все, знающие истинные обстоятельства, понимали, что это было самоубийство. Поэтому барон вообще не хотел слышать об Алиссии.

— Эта девчонка — для тебя совершенно неподходящая пара! — говорил барон. — Найди себе богатую жену, такую, которая бы внесла щедрый вклад в «Рейно»!

Плантация, всегда плантация! Разве может сравниться этот проклятый влажный воздух, сырая земля и густые леса с нежно обнимающими руками, влажным ароматным дыханием на его щеке и теплыми обещающими губами?

— Что может быть лучше? — продолжал спор барон. — Ройалл Бэннер — именно та богатая жена, которая тебе нужна!

— Зачем мне нужна богатая жена? — возмущался он. — «Рейно» имеет все, дает нам все!

Лицо барона темнело от ярости.

— Если бы ты не был таким болваном, ты бы понял все сам! Ричард Хардинг, отец Ройалл, был моим партнером на этой плантации еще когда я пешком ходил под стол. Теперь его дочь унаследовала его долю, и если она потребует отчет о своих доходах, то обнаружит, что именно ее деньги были использованы на управление и ту роскошь, которая тебе так нравится! Многие годы я посылал фальшивые отчеты мистеру Хардингу, в то время как наша прибыль возрастала. Если девчонка попросит отчет, на что она имеет полное право, обману придет конец. Выплата причитающейся ей доли разорит нас, Карл, — сказал он сыну, — и что тогда станет с Ньюсамами? С нами, выстроившими на этой земле маленькое королевство, каковым является плантация сейчас?

Карл остался безмолвным. Он всегда знал, что его отец не слишком честен в делах, но никогда не подозревал, что барон ничем не лучше вора.

— Теперь ты видишь, что должен подчиниться мне. Ты будешь ухаживать за этой Ройалл Бэннер и сделаешь ее своей женой. Называй это деловым союзом, если хочешь. В любом случае «Рейно» всецело будет принадлежать Ньюсамам. Насколько я понимаю, твой долг передо мной и плантацией не оставляет тебе выбора.

Карл умолял барона дать разрешение на его брак с Алиссией.

— Никогда! — загремел барон. — Никогда я не позволю своему сыну пренебречь долгом перед семьей, перед собой и «Королевством Бразилии», Если уж тебе так хочется иметь эту девчонку, что ж, имей ее. Возьми ее к себе, люби, содержи ее. Наверняка в ее отчаянном положении Алиссия не откажется от небольшой помощи с твоей стороны в обмен на такую малость, как девственность. Делай что пожелаешь, но если мне придется лишить тебя наследства — по какой-нибудь причине, — думаешь, ты будешь нужен Алиссии? Полагаю, нет, мой мальчик. Очень скоро она найдет человека, у которого денег побольше.

Барон позволил себе победно улыбнуться, видя, что уже выиграл спор. Карл поступит так, как ему приказано; так было всегда. Наслаждаясь победой, барон не мог удержаться, чтобы не повернуть нож в уже кровоточащей ране.

— Сынок, такая хрупкая красота, как у Алиссии, не дотянет и до тридцати. Нет, сын, в этом случае ты проиграешь со всех сторон.

Ледяной взгляд пронзил Карла, и тот сдался. Он знал, что угрозы барона не бывали пустыми. Отец на самом деле лишит его наследства, а тогда как он сможет помочь своей Алиссии?

Пока Ройалл играла на спинете, Карл раздумывал над своим положением. Его рука снова опустилась в карман, в котором лежала записка от Алиссии, и он почувствовал, как его пальцы обжигает эта хрустящая душистая бумага. Это был ответ на записку, которую он послал ей, объясняя, что у них на «Рейно» гость, поэтому он не сможет увидеть ее раньше следующей недели. Карл писал ей о своей любви и о том, что будет очень страдать все эти дни, пока снова не увидит ее и не заключит в свои объятия.

Карл видел, как его отец поднялся и зааплодировал прекрасной игре Ройалл, кидая быстрый взгляд в сторону Карла. И он, как заколдованный, обнаружил, что подходит к ней, восхищается ее игрой и приглашает прогуляться по веранде.

Джейми хотел было присоединиться к ним, но барон подозвал его к себе и стал говорить, что завтра младший сын будет сопровождать его на речную пристань, где соберутся торговцы каучуком.

Джейми не обрадовала такая перспектива. Он все еще слышал чудесную музыку Ройалл и гадал, играла ли эти же песни его мать. Наконец-то он был вознагражден за то, что приходил в оранжерею, где всегда чувствовал себя ближе к ней.

Карл и Ройалл в тишине прогуливались по веранде. Мужчина любезно спросил, не желает ли она поехать через несколько дней на плантацию миссис Куинс.

— В двуколке, конечно. Но нам придется рано выехать, чтобы успеть добраться до наступления жары. Мы можем вернуться вечером, если это вас устраивает.

— Огромное спасибо, Карл. Буду рада снова увидеть миссис Куинс и посмотреть, поправляется ли ее нога.

Ей нравился Карл, и она видела, что в глубине души что-то сильно тревожит его. По его глазам было видно, что ему очень одиноко и тоскливо.

— Значит, решено, — отрывисто сказал Карл. — Что вы собираетесь надеть на бал-маскарад в Манаусе? Или вы, как другие женщины, будете хранить это в секрете до последнего?

— Я понятия не имею, в самом деле, — призналась она, пытаясь отогнать мысли о карнавале в Рио и о горячих, пламенных объятиях Себастьяна.

Ройалл посмотрела на звездное небо и внезапно вспомнила о сильном дожде, который предсказывала Елена.

— Елена сказала, что сегодня вечером будет сильный дождь.

— Сегодня? — удивленно переспросил Карл.

— Да, она посоветовала Джейми убрать своих солдатиков с веранды, потому что перед обедом будет дождь.

— Понятно, — пробормотал Карл. — Через два-три дня пройдут ливневые дожди, отчего станет еще влажнее и жарче. Но сегодня дождя не будет. Пора идти в дом, — заметил он, когда они оказались перед французскими дверьми.

— Спокойной ночи, Ройалл.

И, не успев сообразить, что произошло, она почувствовала легкий поцелуй в щеку. Затем Карл повернулся и сделал знак Джейми следовать за ним. Ройалл смотрела, как братья уходят из комнаты, и вдруг ощутила непонятную тревогу. Что-то здесь было не так, но она пока не могла понять, что именно.

Взяв зажженную лампу, Ройалл пошла по коридору к своей комнате. Она удивилась, обнаружив разобранную кровать и ночную рубашку, лежащую поверх нее. Малышки снова потрудились. На столике у кровати стоял букет свежих цветов, и она попыталась представить, кто из детей собирал их. Скорее всего это Морайя, пухленькая малышка Морайя с черными глазами и толстыми косичками.

ГЛАВА 6

В своем городском доме в Манаусе Карлайл Ньюсам стоял перед зеркалом, висевшим над массивным туалетным столиком, и пытался придать своему лицу некое подобие улыбки. Привычным движением он пригладил серебристые пряди на висках и слегка нахмурился. Нужно обязательно посетить цирюльника за время пребывания в Манаусе. Он оттянул вниз верхнюю губу, чтобы посмотреть, насколько отросли его усы, и слегка постричь их. Просто поразительно, что усы до сих пор оставались угольно-черными, в то время как шевелюра у него на голове седела. Он и впрямь выглядел представительным владельцем плантации. «Происхождение, положение в обществе и богатство всегда отражаются на человеке. У меня есть все это и даже более того», — подумал он самодовольно. Возможно, он не так богат, как другие плантаторы, но скоро будет таковым, как только Карл женится на Ройалл Бэннер. Тогда вся плантация станет его безраздельной собственностью и он будет делать с ней, что пожелает. При мысли о Ройалл что-то зашевелилось у него внутри и горячая волна обдала лицо и шею.

Она была красива, слишком красива для Карла. Он сам бы мог насладиться ею сполна. Карл и представить не может, какие страсти таятся под ее золотистым обликом.

В конце концов, подумал он самодовольно, разве не он обучал Елену искусству любви? И множество других женщин помимо не, как белых, так и темнокожих, которые горели желанием доставить ему удовольствие. Только его жена, единственная из всех женщин, которых он знавал, проявляла мало энтузиазма в исполнении своих супружеских обязанностей.

Пальцы барона, когда он вынимал свои карманные часы из брюк, дрожали. Он всегда испытывал волнение при мысли об очередной победе. Карлайл Ньюсам всегда добивался своего, так будет и с Алиссией.

Поправив воротник своей батистовой рубашки, он привычным жестом пристегнул алмазную булавку. Алиссия… Красивая девушка, хотя он и считал ее слишком хрупкой и слабовольной. И тем не менее замечал соблазнительные изгибы под модными платьями, которые она носила, и, разумеется, не было никакого сомнения относительно ее прекрасного воспитания. Надевая свой белый тропический костюм, он с грубой ухмылкой подумал, что это будет предательством по отношению к Карлу, но тут же отбросил эту мысль. Преданность — удел сыновей, которые должны проявлять ее к своим отцам, а не наоборот. Кроме того, Карлу не на что жаловаться. Разве он не позаботился о том, чтобы его сын нашел выгодную партию? Сын утешится, заполучив эту золотую богиню Ройалл.

Алиссия Стэнхоуп являлась той партией, которая могла приумножить состояние Ньюсамов, но барон предназначил для нее иную роль. Он воспользовался первой же возможностью еще несколько месяцев назад, когда впервые услышал о том, что овдовевшая дочь Ричарда Хардинга приедет на плантацию «Королевство Бразилии». Это был день, когда барон намеренно способствовал разорению Лесли Стэнхоупа. Одной из характерных черт, которые он особенно ценил в себе, умение быстро ориентироваться в критической ситуации и действовать соответственно. У него всегда имелся альтернативный план, чтобы непредвиденные обстоятельства не помешали осуществлению его замыслов. Ничто в жизни нельзя предоставлять воле случая.

Карлайл самодовольно улыбнулся своему отражению. Прежде чем покинуть городской дом, барон задержался на мгновение в красиво обставленной прихожей, затем вышел на мощенную булыжниками улицу, обсаженную высокими пальмовыми деревьями, которые чудесно смотрелись на фоне красных кирпичных зданий, преобладающих в Манаусе. Он был прав, решив, что пришло время завести любовницу. В конце концов, он был еще молод. Пятьдесят три — это еще далеко не верхушка креста.