Что-то в нем — возможно, дерзкое выражение глаз — заставило Ройалл затаить дыхание. Она отступила назад и почувствовала, как его пальцы сомкнулись на ее руке.

— А вы не мечтали быть королевой или, может быть, сказочной принцессой? Если так, то вы превзошли себя в этой роли.

— Ну конечно, каждая девчонка представляет себя с короной на голове, в длинных пышных нарядах из шелка и горностая. Увы, как видите, я всего лишь фрейлина, — усмехнулась она, присев в глубоком реверансе.

«Пират» отступил на шаг, окидывая ее своим пронзительным, испытующим взглядом.

— У вас поистине величественная осанка… — он остановился на полуслове и продолжил свое пристальное изучение: — Да, именно… королевская осанка.

Ройалл рассмеялась, продолжая эту шараду:

— Скажите мне, любезный сэр, вы пишете «королевская» с одной или двумя «л»? — ее тон был насмешливым, под стать его дерзости.

«Пират» нахмурился, бросив на нее мрачный, угрожающий взгляд. Его тон, тем не менее, был непринужденным, когда он ответил:

— Каждый школьник знает, что с одной «л»[1]. Ройалл смутилась. Она зашла слишком далеко, о чем говорил его мрачный взгляд. Этот мужчина не любил дерзких женщин, которые могли обернуть против него его же игру. Это был не какой-нибудь пустоголовый щеголь, которого легко можно было обвести вокруг пальца. Этот «пират» был мужчиной, в котором не осталось и следа ребячества. Эта мысль возбуждала и в то же время пугала ее. Она слегка приподняла голову и встретилась с его взглядом.

— Вам не следует так хмуриться. Это придает вам свирепый вид.

Его губы сжались в тонкую линию. Ему не нравились женщины, которые дразнили и насмехались. Обычно женщины вели себя с ним по-другому, и он не терпел никаких насмешек над собой. Сквозь прищуренные глаза он наблюдал, как она грациозно шествовала в толпе веселящихся к их месту в начале парада. Ему хотелось разглядеть ее лицо под маской, и он еле сдерживал себя, чтобы не сорвать эту узкую полоску материи. В том, что она красива, не было сомнения. Он взглянул на ее руку, которая так небрежно лежала поверх его руки. Кожа была белой, нежной, а ногти длинными и ухоженными. Это была рука, не привыкшая к труду. Ее золотые волосы сияли на солнце, а драгоценные камни в ушах были явно не фальшивыми. Даже ее платье из чистого шелка, легкое и шуршащее, могло многое сказать о ее происхождении. Она не была обычной проституткой. Было в ней определенное достоинство, но он не мог понять, кто же рядом. Она прекрасно изображала знатность и благовоспитанность. Ее голос был естественно мягким, а рот, созданный для поцелуев, призывно манил. За маской он видел ее глаза, янтарные, с золотистыми крапинками, обрамленные длинными бархатными ресницами, удивительно черными для женщины с такими светлыми волосами.

Его дерзкий, изучающий взгляд остановился на глубоком декольте, открывающем полные, округлые груди, словно притягивавшие к себе руки и губы мужчины. Безумно хотелось прикоснуться к ним, ощутив их соблазнительную мягкость. Ему и в голову не приходило, что она могла отказаться подарить ему эту милость. Когда он хотел женщину, всегда находилась какая-нибудь к его услугам. И эта женщина со смелым, дерзким взглядом не была исключением. К полуночи она будет в его постели, или его имя не Себастьян Ривера. Ночь полнейшего, глубочайшего блаженства, прежде чем он взойдет на борт парохода, который доставит его в Белен, а затем на свою плантацию возле Манауса.

Ройалл чувствовала, как взгляд «пирата» пожирал ее, и сама в полной мере ощущала волнение, идя рядом, не слыша шума и музыки, окружающих ее. Она думала, что он представлял ее хорошенькой незамужней женщиной, желающей повеселиться. Стыдливый румянец окрасил ее щеки. Без сомнения, сейчас он обдумывает, как и где сможет остаться с ней наедине и воспользоваться ее телом. Его взгляд сулил больше, чем просто дерзкий поцелуй в кустах. Яркий румянец, который жег ее щеки и шею, стал заливать и грудь. Страх овладел ею. Пожалуй, ей все-таки следовало остаться с миссис Куинс.

Ройалл охватила паника. Уже не радовали ни цветные костюмы, ни веселая музыка. Земля, казалось, уплывала из-под ног, и тогда сильные руки притянули ее ближе, поддерживая, помогая устоять. Она мягко освободилась из его объятий. Но тело словно горело там, где его руки касались ее.

СПЕЛАЯ — это слово пришло в голову Себастьяну. И другое — ПОДАТЛИВАЯ. И он собирался воспользоваться этой податливостью. В то же время в этой женщине было что-то, что говорило ему, что она не принадлежит к разряду уличных девиц. Она явно была прекрасно воспитана. К тому же проститутка не смутилась бы и не задрожала только потому, что он обнял ее. Откуда эта женщина? Кто она? Женщина, давно изголодавшаяся по любви, жаждущая чувственных наслаждений. Она двигалась с грациозностью дикой кошки, наблюдая за ним и словно готовясь к его неожиданным поступкам. Его лоб покрылся испариной. Ему приходилось встречать не одну дикую кошку, которая готова была убить мужчину, пытавшегося прикоснуться к ней. Исподволь наблюдая за молодой женщиной, он задумался. Нет, никогда он не станет добычей, никогда не будет съеден этой дикой кошкой. Он принадлежит сам себе, и так будет всегда. С другой стороны, забавно было бы посмотреть, как близко ему удастся подобраться к этим коготкам и не остаться поцарапанным. В конце концов, он ведь жил в джунглях и сам знал много ловких приемов. Самцы господствуют: они всегда побеждают. И все же он поймал себя на мысли, что никогда не смог бы отвернуться от этого создания рядом с ним.

ГЛАВА 2

Ночи в Бразилии наступают внезапно. Солнце скрывается за дальними горными вершинами до самого утра. Ройалл так замечательно, так весело проводила время, что наступление темноты заметила только тогда, когда зажглись фонари, а на улицах вспыхнули факелы.

Она думала, что, как только парад закончится, «пират» галантно удалится, но не тут-то было. Вместо этого он повел ее по узким, извилистым улочкам портового города, присоединяясь то к одной, то к другой веселой компании.

Улицы и переулки были наводнены людьми, в основном местными, с немыслимыми прическами, одетыми в броские костюмы. Некоторые из них даже по-язычески разрисовали свои тела и лица. На каждом углу музыканты били в барабаны и играли на флейтах, выводя странные мелодии, будоражившие кровь. Все опасения, вызванные в Ройалл появлением «пирата», были забыты, уступив место непринужденному общению, которым они оба наслаждались. Он любезно показывал ей необычные пейзажи, рассказывал мифы и легенды, которые лежали в основе песен и танцев, и терпеливо разъяснял традиции этого карнавала.

С некоторой тревогой Ройалл заметила, что они забрели в отдаленную часть города, где не было магазинов и лишь изредка попадались пивные. Трудно было отыскать хотя бы одно белое лицо в толпе веселящихся людей. Но она ничего не боялась, так как крепкое вино заглушило все ее страхи.

— Скоро полночь, — прокричал ей на ухо «пират», чтобы она расслышала его сквозь гул голосов и громыхание музыки. — Веселье закончится, и все вокруг затихнет, знаменуя тем самым наступление Великого поста. Идем со мной, я знаю место, где мы сможем пообедать. Ты, должно быть, проголодалась.

Ройалл согласно кивнула, но она понимала, что лучше было бы возвратиться на судно, чтобы быть подальше от этого ослепительного незнакомца, чьи глаза ясно говорили ей, о чем он мечтает сейчас больше всего. В эту ночь она уже ощущала его ладонь на своей руке, его руки — на талии, когда он вел ее в танце… Чувствовала самого мужчину, его тепло, волнующий голос. Но более всего преследовал женщину его взгляд, ни на миг не оставляющий ее, изучающий ее лицо под маской и опускающийся ниже, туда, где над глубоким вырезом платья приоткрывался предмет его вожделения. Ей бы следовало вернуться, но какое-то смутное побуждение и внутренняя потребность толкали ее на то, чтобы пойти с ним и довести свое приключение до конца.

Словно маленькие дети, они бежали по улицам, расталкивая людей, мчались по аллеям и переулкам, которые должны были привести их туда, куда он обещал. «Пират» прекрасно знал и местный язык, и его диалекты. Либо он был моряком, часто бывающим в Рио, либо сам жил здесь. Когда он говорил по-английски, в его голосе слышался приятный акцент.

Ройалл совсем выбилась из сил к тому времени, когда он остановился. «Пират» заключил ее в свои объятия. Она почувствовала на своей щеке его дыхание.

— Ты знаешь, как ты прекрасна? Уже почти полночь, время масок миновало.

Прежде чем она успела запротестовать, он, крепко держа ее одной рукой, другой снял с нее маску.

— Я говорил, что ты прекрасна, и не ошибся.

Намеренно медленно его губы приблизились к ее, а руки нежно обхватили лицо.

Внезапно отстранив свою спутницу, он быстрым движением руки сорвал свою маску и засмеялся, выставляя напоказ свои сверкающие белые зубы. Его мужественное лицо с точеными чертами было великолепно. Завораживал необычный разрез его темных, обрамленных густыми ресницами глаз.

— А что ты ожидала увидеть за маской, красавица? Самого дьявола?

Ройалл рассмеялась, откинув назад голову и открывая взору изящную белую шею.

— Дьявол есть дьявол, в маске или без. А целуетесь вы, сэр, действительно словно дьявол.

— И откуда ты получила эти познания? — вызывающе спросил он. — Или это будет разглашением профессиональной тайны?

Она почувствовала, как лицо ее вспыхнуло так сильно, что могло бы осветить темноту, словно свеча. Он намекнул на то, что она уличная девка, проститутка! Она стыдливо опустила голову, решив, что ничего иного он и не мог подумать. Приличные леди не посещают таких праздников, как сегодняшний, одни, без сопровождения. А также не принимают услуг от незнакомого мужчины и не проводят с ним целый день, позволяя его глазам пожирать их. И приличные леди не трепещут от возбуждения, замеченного в глазах незнакомца.

Произнеся эти слова, Себастьян тут же пожалел об этом и мысленно отругал себя. Его спутница была оскорблена, это проявилось в том, что она опустила голову, пряча лицо. Он хотел извиниться, сказать, что сожалеет и хочет взять свои слова обратно. Обычно он не намекал женщине о каких-либо нормах нравственности или морали, даже если она имела сомнительную репутацию. А его золотая львица была просто чувственной женщиной, а он болваном.

Ройалл не находила слов. Ей следовало возненавидеть его, объяснить, что она порядочная женщина, которая лишь ищет маленькое приключение, развлечение, рада хотя бы одному дню веселья. Но она поняла, что не может ненавидеть его, особенно увидев его почти мгновенное раскаяние. Кроме того, какое имело значение, кем он действительно считал ее? Это был мужчина, который даже не знал ее имени и никогда не узнает. И она больше никогда в своей жизни его не увидит. Это было именно то, чего она хотела. Отрицать означало бы лгать самой себе. Если уж на то пошло, она ведь даже намеревалась усыпить миссис Куинс, чтобы получить эти несколько часов свободы. Даже перед тем, как покинуть судно, она втайне надеялась, что встретится с кем-то, именно таким, как «пират», с кем-то, кто найдет ее привлекательной и чьи глаза скажут ей, что он хочет заняться с ней любовью.

Он обнял ее и привлек к себе. Не было сказано ни слова, да они и не были нужны. Легкое прикосновение его нежных губ к ее волосам, к щеке было безмолвным извинением. Кто бы ни был этот «пират», но он не олух, не повеса, глумящийся над чувствами женщины. Фактически его поведение в течение дня было примерным и безупречным. Джентльмен! Этого она никак не ожидала от грубого моряка.

Его пальцы нежно приподняли ее подбородок, приближая губы к своим. Ройалл обхватила руками его спину. Не понимая отчего, но она вдруг почувствовала себя в безопасности в объятиях этого человека и полностью уступила зову своего сердца. Она хотела этого мужчину. Хотела, чтобы он сделал из нее женщину, ту, которой она могла быть и о существовании которой никогда не подозревал ее муж.

Глядя в его глаза без тени кокетства, она сознавала, что готова утонуть в этом невероятно томном взгляде и снова воскреснуть, но уже той женщиной, которой так давно ей хотелось стать.

Видя, как приоткрылись ее влажные губы, он наклонился и поцеловал ее нежно и в то же время страстно. Этот поцелуй почти лишил ее чувств. Тело молодой женщины вдруг вспыхнуло странным огнем, а сердце заколотилось так, что, казалось, готово было вырваться наружу. Наконец он отпустил ее. Ройалл не могла бы сказать, как долго длился этот волшебный поцелуй: время для нее перестало существовать. Вдруг ее охватило непреодолимое желание всегда оставаться в его объятиях и чувствовать на себе прикосновение его губ. Прикрыв свои золотистые глаза, она смело прильнула к его губам и поцеловала его глубоко, страстно.