Миссис Куинс прижала руку к губам, чтобы прикрыть сдержанный зевок.

— Боюсь, я не смогу удержать глаза открытыми дольше окончания десерта. Так что я попрошу одного из стюардов отвезти меня в мою каюту, а ты позаботься, чтобы Ройалл как следует развлеклась. У меня нет желания играть роль дуэньи, уверяю тебя. Я знаю тебя, Себастьян, достаточно давно, чтобы считать приличествующим оставить Ройалл на твое попечение.

«О миссис Куинс, если бы вы знали, как ошибаетесь», — подумала Ройалл.

Себастьян кивнул.

— Буду счастлив сопровождать сеньору Бэннер в этот вечер.

Он взглянул на Ройалл и улыбнулся. Внутри у нее что-то зашевелилось, отчего стало трудно дышать.

«Пират» не сводил глаз с Ройалл на протяжении всего обеда, лишая ее аппетита. Что он хотел увидеть, так пристально всматриваясь в ее глаза? Почему ей так трудно удержаться, чтобы не встретиться с ним взглядом? Ей не нравились те странные ощущения, которые вызывало его присутствие.

Снова заиграла музыка — мягкая, приятная мелодия, незнакомая ей. Огромный чернокожий мужчина, одетый в яркие цветастые брюки и шелковую оранжевую рубашку, вышел на танцевальную площадку и присел на корточки, поставив около колен пару барабанов.

Флейтист, поднявшись на октаву выше других инструментов, выводил томную мелодию. Неожиданно на танцевальной площадке появились еще двое — мужчина и женщина, одетые в цветастые костюмы. Они приняли неподвижную грациозную позу, ожидая конца музыки.

В обеденном зале стало тихо: присутствующие застыли в ожидании.

— Ты получишь огромное удовольствие, Ройалл, — прошептала миссис Куинс. — Если не ошибаюсь, это дуэт, который покорил Рио-де-Жанейро. Они из Африки и пользуются большой популярностью. Наверное, они направляются в Манаус для выступлений в оперном театре.

— Ш-ш-ш, — последовала команда из-за спины миссис Куинс. Женщина сделала жест рукой и обратила внимание Ройалл к танцевальной площадке.

Танцовщица начала двигаться, покачивая бедрами в такт музыке; мужчина последовал ее примеру. Барабан выбивал медленный ритм, который незаметно ускорялся. Музыка играла громко, флейтист то опускался к низким, мягким звукам, то снова взлетал к невероятно чистым, высоким тонам.

Танцующие придерживались ритма, покачиваясь и убыстряя темп до тех пор, пока не закружились вместе в объятиях друг друга.

Ройалл никогда не видела ничего подобного. Один раз она была в Нью-Йорке — с отцом — в опере и на балете, но как-то не могла себе представить даже искушенное нью-йоркское общество 1877 года, принимающее этих танцовщиков в своем театре.

Ее внимание было приковано к женщине-танцовщице. Высокая и тонкая, она выгибалась назад с выражением экстаза на лице. Свет нескольких оставленных зажженными свечей улавливался бисеринками пота на ее руках и шее, создавая эффект миниатюрных бриллиантов.

Мелодия и ритм стали тяжелыми, восходящими к быстрому крещендо. Музыка закончилась, танцоры остались абсолютно неподвижными — впечатляющая картина. В зале воцарилась тишина. Ройалл огляделась и увидела, что мужчины расстегивали свои воротники, а женщины быстро обмахивались веерами. И сама Ройалл ощущала небывалое возбуждение. Она глянула на своих соседей. Миссис Куинс казалась загипнотизированной танцорами, она не моргая смотрела на них. Себастьян Ривера поглядывал на Ройалл. Его взгляд был проникновенным, изучающим. Женщина смело посмотрела на него в ответ, чувствуя себя великолепно под этим теплым светом его глаз. Он вспоминал то же, что и она. Этот мужчина давал ей возможность познать саму себя, ощутить свою красоту, свою женственность.

Их глаза встретились. Ей казалось, что он смотрит прямо в душу, и она с радостью принимала этот взгляд.

Через несколько минут миссис Куинс покинула их общество и вернулась в свою каюту при помощи стюарда. Ройалл и Себастьян говорили о незначительных вещах и наслаждались обществом друг друга. Ближе к полуночи Себастьян, сославшись на поздний час, предложил прогулку по палубе, прежде чем проводить Ройалл в ее каюту.

* * *

Ройалл чувствовала себя усталой. Почему он затеял этот спектакль? Ни одного упоминания о карнавале! Себастьян вел себя как идеальный джентльмен, словно только что познакомился с ней. Это было чертовски неприятно. Ей бы следовало рассердиться и сказать что-нибудь, чтобы разрушить эту стену хладнокровия. Он занимался с Ройалл бурной, страстной любовью, а сейчас обращался с ней, словно с недавней случайной знакомой. Терзаемая этими мыслями, доведенная почти до отчаяния, она с радостью приняла его приглашение прогуляться. Минуту назад она молила, чтобы он никогда не упоминал о той ночи, а теперь проклинала его за притворство.

Ночь была звездной. Южный Крест был ясно виден, и Себастьян указал ей на него, Между ними воцарилось молчание. Ройалл вздохнула. Если она должна играть в эту игру, что ж, она будет играть. Какая бесполезная трата времени!

— О чем вы думаете, сеньора Бэннер?

Его голос казался тихим мурлыканьем.

— Я думала о доме в Новой Англии, о том, что сейчас февраль и там зима в полном разгаре. А здесь вечное лето. Трудно представить, что мир так велик, что в нем могут быть два времени года сразу. Новая Англия казалась мне целым миром. Теперь же я здесь, в Бразилии, на пароходе плыву по Амазонке в город, о котором впервые услышала лишь несколько месяцев назад. Путешествовать с Розали очень приятно.

«Это немного замедлит твою игру, Себастьян Ривера», — хмуро подумала она.

— Да, Розали Куинс смотрит на мир широко открытыми глазами ребенка. Каждый день для нее — это приключение, и она разделяет его с теми, кто ее окружает.

— Я согласна с вами. Когда я впервые встретила ее, то почувствовала себя очень легко. Она действительно замечательная женщина.

Ей хотелось закричать, бить кулаками. Было очень трудно говорить о Розали Куинс, когда мысли заняты совсем другим.

— Больше, чем вы думаете. Когда много лет назад сеньора Куинс приехала в Бразилию вместе со своим мужем Алонзо, она день и ночь трудилась бок о бок с ним в диком каучуковом лесу. Если бы не ее сила духа и упорство, как признавал Алонзо, он бы оставил Бразилию, чтобы поискать удачи где-либо в другом месте. Розали Куинс создала цивилизацию в джунглях. Именно она убедила католических миссионеров приехать в дикие каучуковые леса, чтобы обучать индейцев. Именно она открыла первую больницу для негров и индейцев. В Манаусе она очень знатная дама, и ни одна вечеринка не пользуется успехом, если там не появляется эта леди. Розали Куинс упорно трудилась всю свою жизнь, и иногда мне кажется, что сейчас ее мучает избыток свободного времени. Думаю, если бы у нее была такая возможность, она бы с радостью повязала голову платком и работала бы в поле вместе с индейцами, как она делала когда-то. Она замечательная женщина, и лично я считаю, что мне ужасно повезло, что я знаком с ней и что она считает меня своим другом.

— Я рада, что вы рассказали мне это о миссис Куинс, сеньор Ривера. Сама Розали никогда не открыла бы этого; хотя должна признаться, что я догадывалась о том, что вы рассказали. Только женщина, которая знала трудности, полностью лишена эгоизма и себялюбия и умеет понимать других и сочувствовать им. Я сразу же обнаружила это в миссис Куинс. Мне посчастливилось стать объектом проявления ее материнской заботы. Я чувствую, что она оказывает мне честь, заменяя мною свою дочь Сюзанну.

— Вы правы, считая это честью для себя. Скажите мне, какой она нашла Сюзанну, увидев ее в Америке?

— Очень хорошей, думаю. Бедняжка, она так скучает по ней.

Резкий ветерок подул на палубу и вызвал у Ройалл непроизвольную дрожь.

Бронзовые от загара руки Себастьяна плотнее обернули ее шалью. Какими сильными и надежными они выглядели! Слабый аромат сигары и еще какой-то острый, незнакомый запах окутал ее. Она вздрогнула, но не от холода, а от нахлынувших воспоминаний.

Черные глаза пристально следили за ней. Ройалл правильно истолковала взгляд и вспыхнула, радуясь, что уже почти стемнело. Когда он заговорил, в его голосе послышалась насмешка:

— Идемте. Розали никогда не простит мне, если я позволю вам простудиться.

Ройалл опустила глаза, чувствуя, как ее окутывает чудесное тепло. Она внезапно оказалась в его объятиях. Он не сказал ни слова, приближая к ней свое лицо, заставляя ее почувствовать головокружение от радостного возбуждения. Его губы легко коснулись ее губ.

Поток ощущений захватил Ройалл. Тело ее трепетало, сердце бешено колотилось.

Его губы были твердыми и требовательными. Голодными. Она откликалась, и ее поцелуи были такими же горячими, как и его. Неожиданно он отпустил ее. Ройалл чувствовала, что дрожит. Конечно же, он хотел большего, как и она. Эта дерзкая мысль не успокоила ее. Она смотрела в его черные глаза, в которых читалось обещание. Был ли ее взгляд полон того же — обещания не имеющего названия чувства, которое лишало здравого смысла и уносило все мысли? Она хотела этого мужчину. Теперь она точно знала, что ее новая жизнь никогда не будет полной и счастливой, если Себастьян Ривера не будет переплетен с каждой клеточкой ее существа. Он был ее судьбой. Она почти чувствовала это, и это ощущение наполняло ее до краев.

* * *

Звук их негромких шагов по коридору заставил Розали Куинс улыбнуться. Затем она поняла, что дверь в каюту Ройалл закрылась, и услышала звук удаляющихся шагов Себастьяна, которые сопровождались его посвистыванием. Быть может, зарождается пара? Если так, она будет безумно рада. Если пока нет, она могла бы помочь этому роману. Мягкое подталкивание, так сказать. Себастьян порой мог быть таким по-ослиному упрямым, особенно когда дело касалось женщин.

Женщины, подобные Ройалл Бэннер, не появляются в жизни мужчины каждый день или неделю. Было в Ройалл что-то особенное, что-то, выделяющее ее из круга женщин, знакомых Розали. И дело было не в ее золотой красоте. Что же это? Старая леди терпеть не могла, когда вещи или мысли не были понятны ей. Ну что ж, когда-нибудь то, что делало молодую женщину особенной, откроется ей, когда она меньше всего этого будет ожидать. Розали Куинс глубоко вздохнула и, к своему огромному изумлению, обнаружила, что скучает по жестковатой и узкой койке, на которой она спала в течение длительного путешествия на «Виктории». «Смешно, — побранила она себя. — Как тело может скучать по тому жалкому подобию кровати, просто непонятно!» Пробормотав это, она слегка поерзала, укладываясь поудобнее.

Безусловно, Розали Куинс с благоговением произнесет свои вечерние молитвы, прежде чем закрыть глаза. Уверенная, что с ее подопечной все в порядке, она почувствовала, что может уснуть.

По своему обыкновению, Розали Куинс всегда откладывала молитвы напоследок. Будучи еще девушкой, она выработала привычку сортировать свои мысли и обдумывать их перед сном; затем, когда чувствовала, что все, что могло быть сделано за день, было сделано, она шептала свои слова Богу и закрывала глаза на ночь.

Начав молитвы, она сразу же произнесла имя Сюзанны. Дорогая Сюзанна, единственный ребенок от брака Розали! Поездка в Америку, несмотря на ее внешнюю необременительность, слишком утомила женщину. Розали невыносимо было думать, что ее дочь даст жизнь своему ребенку среди чужих людей. Даже несмотря на то, что «чужими» назывались родственники мужа дочери, Розали хотела защитить Сюзанну от того, что той предстояло пережить, еще раз — и, возможно, в последний — обнять свою дочь и помочь ей пройти через боль.

Нелегко было для миссис Куинс признаться себе, что, наверное, она видела свою любимую дочь в последний раз. В конце концов, она была немолода и чувствовала, как горячие и вместе с тем влажные джунгли вытягивали из нее силы все больше и больше, год за годом.

Она тосковала по Сюзанне и снова видела перед собой стройную девушку, стоящую на пристани, машущую вслед уходящему кораблю.

Звуки, донесшиеся из коридора, вывели Розали из задумчивости. Сеньора Куинс сразу же почувствовала искреннюю симпатию к своей компаньонке по путешествию. Общение с ней помогло заглушить боль от разлуки с Сюзанной; как бы там ни было, Ройалл оказалась милой и очаровательной женщиной.

Материнские чувства Розали, жестоко терзаемые разлукой с Сюзанной, смогли отыскать утешение в покровительстве и защите Ройалл Бэннер.

Закончив свои вечерние молитвы, Розали смахнула слезы с глаз, взбила свою подушку и откинулась на нее, чтобы воздать, наконец, должное ангелам сна.

* * *

Ройалл неторопливо пробуждалась. Это была первая ночь за несколько недель, когда она не чувствовала себя разбитой после сна. Ее не стесняла короткая и узкая кровать. Она с удовольствием вытянула свои длинные стройные ноги, наслаждаясь свежестью муслиновых простыней.