— Они стреляют, Калеб, но вслепую. Они в панике. А теперь, братишка, уходи вниз!

Ян Ферхоок прибежал, чтобы стать у штурвала вместо Сирены, когда корабль подплыл к пылающему голландцу.

— Просите пощады, и я позволю вам сесть в шлюпки! — закричала Сирена, наблюдая за рукопашной схваткой.

— Сдаемся! — раздался чей-то пронзительный голос.

— Ты видишь, что у них на борту тяжелая пушка? — крикнула Яну девушка.

— Да, капитана. Но она им не помогла.

— Если бы они попали в нас, мы бы сейчас здесь не стояли. Не поддайся они панике, могли бы потопить нас.

Объятый клубами огня и дыма бриг резко накренился на правый борт. Скоро этот красивый корабль найдет себе пристанище на морском дне.

— Эй! Голландцы! Всем наверх! Есть среди вас человек по прозвищу Крюк?

— Нет такого человека на нашем корабле!

— Вытяните вперед руки и снимите перчатки! — ее приказу немедленно подчинились, и, посмотрев в подзорную трубу, она удовлетворенно кивнула.

— Когда вы вернетесь в Батавию, передайте привет менееру ван дер Рису. Скажите, что до меня дошли слухи, будто он не желает передать мне Крюка, если найдет его первым. Я дважды не предупреждаю. И вот мое единственное предупреждение: в следующий раз, когда я захвачу голландский корабль, горе будет тому человеку, который сообщит мне, что главный представитель голландской Ост-Индской компании не отступился от своего намерения и не собирается передать мне Крюка! — она вонзила кончик сабли в рею и внимательно обвела взглядом команду брига. — Что за груз вы везете?

— Гвоздику, мускатный орех и перец.

— Ну теперь цены на специи в Европе взлетят вверх! — засмеялась Сирена.

Голландский капитан, дерзкий и бесстрашный человек в добротном, хорошо сшитом костюме, поднялся на ноги в одной из спущенных на воду шлюпок и угрожающе потряс кулаком.

— Если голландская Ост-Индская компания и разорится, то не думай, что в этом только твоя заслуга, Морская Сирена! Ты должна благодарить некоего испанца за то, что он помог тебе!

— Как это?! — крикнула она, не понимая.

— Местные жители поговаривают, что где-то на Яве тайно хранятся необработанные мускатные орехи. Рабы, обрабатывающие семена мускатного ореха, нередко говорят о том, что бушели[10] семян исчезают. Ни один голландец не посмел бы этого сделать! На такое способен только испанец! Они на все готовы пойти, чтобы подорвать нидерландскую торговлю пряностями. Проклятый ибер[11] мечтает разбить плантацию где-нибудь поближе к берегам Европы. Вот в чем все дело!

Жалобы голландца внезапно оборвались.

— Вижу корабль! — раздался крик с мачты «Раны».

— Что такое? Еще один корабль? — удивилась Сирена.

— Мили две от нас по правому борту, капитана. Судя по всему, это испанский или португальский корабль.

— Ослабить парус! — крикнула она команде. — Мы должны обойти его так, чтобы оказаться сзади.

Через четверть часа голландский бриг был похоронен в глубинах моря, шлюпки с его командой маячили где-то вдали, а черный фрегат приближался к испанской бригантине, недавно вышедшей из Батавии.

Стоя позади Яна, управлявшего кораблем, Сирена ровным голосом отдала приказ:

— Не стрелять, пока я не скажу. Пожалуй, мы не станем трогать это судно. Пропустим их.

Заметив озадаченное лицо первого помощника, она улыбнулась, вспомнив, что Ян все-таки голландец.

— А что, если они начнут в нас стрелять, капитана? — спросил он.

— В таком случае мы пойдем на таран. Но только по моему приказу! Видишь ли, Ян, это судно испанское, и если я позволю ему плыть дальше, после того как потопила голландский бриг, то, полагаю, менеер ван дер Рис схватит дона Цезаря за горло, заподозрив его в сговоре со мной, и в течение какого-то времени менеер будет занят слежкой за испанцем, забыв о Крюке.

Посмотрев в подзорную трубу, Сирена прочитала название испанской бригантины: «Алый огонь».

— Слушайте меня внимательно! — крикнула она в рупор. — Я вижу, что ваши люди подготовили пушки, поэтому хочу сообщить вам: перед вами — Морская Сирена! Один выстрел с вашей стороны — и вам всем будет крышка! Однако… хочу проявить доброту, — засмеялась она в рупор и обратилась к чернобородому мужчине, стоявшему у штурвала: — Капитан, прикажите своим людям отойти от пушек, и пусть они все покажут мне руки. Тогда я позволю вам продолжить плавание!

Подождав минуту, она закричала в рупор:

— Ну, я получу ответ?!

С испанского корабля дали залп из пушки, и ядро попало в парус фок-мачты. Но грохнуть еще раз они не успели. Сирена приказала канонирам дать ответный огонь.

Пока канониры готовились к залпу, она посмотрела в подзорную трубу и увидела, что испанский капитан улыбался. Он решил, что быстро проучит этот черный фрегат, так неумело управляемый, как ему показалось.

Один за другим последовали пушечные залпы с «Раны», повредившие палубу и снасти бригантины. Развернувшись к испанцам носом, фрегат продолжал палить из пушек и готовился к тарану более крупного противника.

Когда два корабля сблизились, капитан «Алого огня» поспешно закричал в рупор:

— Просим пощады!

Затем он бросил саблю на палубу.

— Мы сдаемся, мы сдаемся!

Испанские пушки почти не нанесли урона «Ране», однако Сирена не была настроена прощать напавшее на нее торговое судно. Ян предложил ей, что раз уж они не позволили испанцу плыть дальше и главный представитель голландской Ост-Индской компании теперь не заподозрит ее в сговоре с Альваресом, то, по крайней мере, надо хотя бы отпустить команду «Алого огня», как были отпущены матросы голландского брига.

— Зачем заставлять Альвареса думать о сговоре с голландцами?

— Ты прав, Ян, — согласилась Сирена. — Но на этот раз мы заберем груз и поделим между членами нашего экипажа! — она весело засмеялась. — Пусть испанцы садятся в шлюпки. Мы проверим их руки и, если среди них нет Крюка, отпустим с Богом. Пусть плывут на Яву! Надеюсь, они не захотят попытать счастья добраться до Испании! — захохотала она. — Два корабля за один день! А я искала только один!

Восторженные крики команды приветствовали своего удачливого капитана.

Сирена стояла на палубе захваченного торгового судна, шутя и посмеиваясь. Вдали виднелись шлюпки с «Алого огня», направлявшиеся вслед за голландскими в Зондский пролив. Какое это будет зрелище, когда четыре лодки с усталыми, измученными матросами медленно войдут в порт Батавии поздно вечером или даже на следующее утро!

Команда «Раны», обыскав трюмы бригантины, вытащила наверх шелка и другие товары, но мускатный орех, перец и прочие специи были оставлены внизу. Для чего они им, жителям Островов Пряностей?! А что касается остальных товаров, то жены моряков в Титоа найдут им в хозяйстве отличное применение. Кроме того, в трюмах испанца были обнаружены бочонки с яванским ромом, которые очень быстро перекочевали на хранение в трюмы черного фрегата.

— Поторопитесь, ребята! — наконец крикнула Сирена. — Мы должны успеть до начала прилива, чтобы войти в устье реки в полдень. Нужно пройти мимо четырех шлюпок прежде, чем они увидят, как мы повернем в устье реки Смерти.

Она лихо повернулась на каблуках, услышав сзади шумное дыхание. Это был Якоб, кок «Раны».

— Что тебе нужно, старина?

— Очень интересный сундучок, капитала. Я нашел его в капитанской каюте испанца и… — он хитро усмехнулся, — открыл его с помощью моего кухонного ножа.

Многозначительно подняв крышку сундучка, он протянул его Сирене: сундучок был полон сверкающих бриллиантов.

Поиграв дорогими камушками, она положила несколько штук в карман и позвала остальных членов команды.

— Посмотрите, моряки, что отыскал для вас наш добрый, славный Якоб! Однако быстрее, ребята, заканчивайте потрошить эту гордую бригантину. Нам нужно поторапливаться!

Черный фрегат легко скользил по спокойной глади моря, оставив в нескольких милях позади себя медленно тонущий «Алый огонь». Калеб снова стоял рядом с Сиреной, крепко державшей штурвальное колесо.

— Как ты думаешь, что будет после того, как четыре шлюпки вернутся в Батавию? — спросил мальчик.

— Дон Цезарь Альварес упадет в обморок, а менеер ван дер Рис начнет метаться по своему офису, как разъяренный бык.

Калеб засмеялся, но лицо Сирены оставалось задумчивым. Заговорив о Цезаре, она вдруг припомнила странные слова голландского капитана о необработанных мускатных орехах. Что бы это значило?

Ее размышления были прерваны приходом кока. Якоб поднялся к ней, неся кружку крепкого ароматного кофе.

Взяв у него из рук кружку, она спросила:

— Якоб, ты был на палубе, не так ли, когда мы захватили голландский корабль?

Он кивнул.

— Что их капитан имел в виду, когда говорил о необработанных мускатных орехах и о каком-то испанце, который намерен разбить плантацию муската поближе к Европе?

По удивленному взгляду старика Сирена поняла, что он поражен ее неведением о строгом законе Ост-Индии — очень важной мере предосторожности, на которой основаны голландская и испанская торговля.

— Капитана, дело в том, что с островов строго запрещено вывозить всхожие семена мускатного ореха. Все купцы — всех стран, а не только голландские и испанские — подчиняются этому закону. Он обеспечивает сохранение монополии Ост-Индии на торговлю пряностями. Мы не хотим, чтобы на Карибских островах, в Африке или, скажем, Франции, Англии, Австрии появились плантации мускатного ореха. Это грозит разорением всех голландских и испанских торговцев пряностями.

Сирена заметила: даже Калеб был поражен тем, что она этого не знала. Мальчик, должно быть, не подозревал, что она может не ведать о существовании такого закона, если даже ему, ребенку, это известно.

Якоб продолжал объяснять:

— У каждого здешнего плантатора одни рабы заняты сбором спелых мускатных орехов, а другие — их обработкой: семя погружается в специальный раствор извести, после чего становится невсхожим, но после промывки вполне пригодным для употребления в пищу. Если верить голландскому капитану, то какой-то испанец обходит этот закон. Но что касается простых моряков, таких, как я, например, — блеклые, водянистые глаза Якоба сердито вспыхнули, — то у них нет возможности погреть руки на вывозе всхожих мускатов, — кок предупреждающе поднял палец. — Нас и все наши вещи всегда строго проверяли, и если кто-то попадался на контрабанде необработанного муската из Ост-Индии, то его ждал смертный приговор.

Позже, стоя в одиночестве на палубе, Сирена думала о словах старого Якоба, а также о словах голландского капитана с потопленного брига. Кто из испанцев — если это действительно правда — мог бы нарушить соглашение двух держав и похитить большое количество всхожих семян мускатного ореха? Только человек стоящий у власти мог иметь такую возможность. Ведь, чтобы осуществить подобную авантюру, необходимы большие связи и много денег на взятки. Простому купцу или торговцу вряд ли доступно такое; тем более, что у них слабые контакты с плантаторами. Вот если только сам владелец плантации связан напрямую с местными вождями. Например, Риган… или дон Цезарь Альварес! Безмерное тщеславие этого человека, его страсть к роскоши, желание вернуться в Испанию уважаемым и богатым человеком — все это сразу припомнилось Сирене. И хотя она и ругала себя, что готова заранее, без всяких оснований обвинить человека в преступлении (пусть и мысленно, однако гордого испанца, своего соотечественника), но кто если не Альварес смог бы перевести мускатный орех с острова и спрятать его где-нибудь в море, на одном из своих судов или даже на одном из соседних островов? Да он мог спрятать этот груз даже здесь, на Яве, чтобы потом при первой же возможности переправить контрабандный товар в свою любимую Испанию! Однако станет ли расти мускатный орех на родине? В Испании слишком сухо, слишком мало выпадает дождей…

Ветер развевал волосы за спиной Сирены, соленые брызги застилали глаза, а на душе у нее кошки скребли. С горечью она вспомнила слова Якоба: «Каждый, кто уличен в контрабанде мускатного ореха из Ост-Индии, приговаривается к смерти». Она была так поглощена собственными мыслями, что не услышала осторожные, бесшумные шаги за спиной. Но вдруг какое-то неприятное чувство охватило ее. Она прислушалась: на корабле стояла мертвая тишина. Где вся команда? «Ах, да! — вспомнила Сирена. — Сама же разрешила матросам пойти выпить эля!» Возможно, ей нужно было присоединиться к ним. Пожалуй, она слишком обособленно держится от команды.

Она резко обернулась… и встретилась с похотливым взглядом Вуутера.

Сирена словно вросла в палубу: сразу вспомнился тот день, когда она стояла, как попавшее в западню животное, перед Диком Блэкхартом. От неожиданности она остолбенела. Паника охватила ее. Наконец она заставила себя сдвинуться с места и, спотыкаясь, попятилась назад. Шаг, два шага, три… Глаза ее были полны страха. Шаг за шагом Вуутер наступал на нее, пока спина ее не уперлась в дверь капитанской каюты. Сирена понимала, что нужно что-то предпринять, но страх сковал все ее тело. Абордажная сабля! Ей нужна сабля! Но где она? Боже! Она осталась у мачты. Но нужно срочно что-то предпринять! Что угодно! Однако растерянность дорого стоила Сирене: Вуутер втолкнул ее в каюту и захлопнул дверь.