— Жди меня здесь, — распорядилась Сирена.

— Мефрау, но менеер приказал…

— А я говорю тебе: сиди здесь! Можешь доложить обо всем менееру по возвращении. Но пока тебе придется полюбоваться прекрасным видом на пристань, открывающимся отсюда!

Цезарь сам отворил дверь и, низко склонившись в поклоне, поднес руку гостьи к своим губам, стараясь поймать ее взгляд.

— Вы очень галантны, сеньор Альварес. Хочу сообщить вам, что пришла сюда с большим риском для себя, ибо Риган практически запретил мне бывать у вас.

Испанец недоуменно пожал плечами.

— Главное то, что вы здесь и я вас вижу, не так ли?

— Скажите мне, Цезарь… вы скучаете по Испании? — спросила она, усаживаясь в глубокое удобное кресло.

— Нет слов, чтобы описать муки, которые я испытываю в тоске по родине. Одно успокаивает: скоро настанет день, когда я вернусь туда.

— Значит, нас можно считать патриотами, не так ли? Не думаю, что смогу привыкнуть когда-нибудь к этому Богом забытому острову. И еще… Цезарь, — осторожно обратилась она, принимая от него бокал с вином, — почему вы не любите… Ригана?

— С чего это я должен любить его? Я его ненавижу! — воскликнул испанец. — Когда-то на этих островах заправляли Испания и Португалия, а теперь Острова Пряностей называют голландской Ост-Индией! И в этом большая заслуга отца Ригана. После того как ван дер Рис-младший попал в тюрьму, казалось, что власть снова перешла в наши руки. Но вернулся Риган…

Тут Цезарь вспомнил, что значительную роль в возвращении молодого голландца на острова сыграл он сам. И как раз благодаря этому событию, а также помощи Винсента ван дер Риса Испании и Португалии удалось на какое-то время восстановить свое влияние на островах, между тем как сами голландцы тогда-то и понесли значительные убытки.

— Наша страна играет здесь роль второй скрипки, уступая этим светловолосым дикарям-нидерландцам, их необузданной энергии! — продолжал Альварес.

Затем он вспомнил, сколько он получил от Винсента ван дер Риса за помощь в освобождении Ригана, и улыбнулся. По крайней мере, лично он, Цезарь, стал богатым человеком и планировал разбогатеть еще больше. Если не для Испании, то для себя лично он выиграл эту борьбу с голландцами!

Сирена увидела улыбку на губах Альвареса и поняла, что он думает о мускатных орехах и своем «королевстве», как он называл то место, где намеревался разбить собственную плантацию поближе к Европе. Он мечтал о богатстве, хотя и так вовсе не был беден. В самом деле! Его дом служит этому доказательством. Несомненно, этого испанца больше заботили собственные интересы, нежели интересы его родины.

— Быть может… я смогла бы каким-то образом помочь вам в борьбе… против голландцев?

Если его и удивило ее желание действовать против мужа, то дон Цезарь этого никак не показал. Наоборот, он сам удивил Сирену.

— Что сделать? Ничего! Просто пообещайте мне, что, когда для меня наступит удобное время покинуть Ост-Индию, вы поедете со мной! — он порывисто поднялся с кресла и опустился перед ней на колено. — Сирена, дорогая, скажите, что вы отправитесь со мной, и я положу мир к вашим ногам! Скажите, что вы согласны!

Вместо ответа Сирена позволила ему прижаться к ее губам в горячем, но коротком поцелуе. Глаза Цезаря светились нежностью: он понял, что она согласна. Мысленно Сирена сравнила его страстные темные глаза с холодным, стальным взглядом Ригана.

— Вы должны дать мне время, чтобы все это обдумать. Мне нужно спокойно все взвесить! — ее мелодичный смех зазвучал в богато меблированной комнате.

Альварес поглаживал свою красивую бородку.

Риган просто слепец, другого объяснения не найти. Жить с нею под одной крышей и не суметь разглядеть под холодной сдержанностью этой женщины дьявольский огонь, сокрытый в ней, между тем как он, Цезарь, давно ее разгадал и мечтал сделать своей возлюбленной!

— Что вам известно о… Морской Сирене? — беззаботно спросил он, внимательно наблюдая за ее лицом.

— Очень мало. Я слышала о ней, конечно, — солгала Сирена. — Говорят, она очень хорошо управляет кораблем и носится по морям как богиня. Она грабит торговые суда. И, судя по всему, она не голландка и не испанка, поскольку грабит и убивает и тех и других. Я слышала также, что груз, который везут корабли, ее мало интересует и она часто отправляет его на дно. Это правда? А еще говорят, что у нее очень устрашающий смех. Также мне известно, что она околдовала Ригана, и носовое украшение на его корабле — тому лишнее доказательство. Со слов Хельги мне известно, что вы и мой муж постоянно пытаетесь заманить Морскую Сирену в ловушку, но ей каждый раз удается ускользнуть от преследования.

— Все, что вы говорите, правда, — мрачно подтвердил Цезарь. — Я завидую тому, что это носовое украшение установлено на новом корабле вашего мужа, а не на моем. Оно прекрасно! — хитро добавил он, наблюдая за ее реакцией.

— В самом деле? — улыбнулась она. — Может быть, он думает, что Морская Сирена пощадит его судно, если увидит свое изображение на носу корабля?

Цезарь засмеялся.

— Может быть. Никому не известно, о чем думает Риган. Но, несомненно, он увлечен пираткой. Я, как и другие, вижу это по его глазам. Но… надеюсь, моя дорогая, я не оскорбил вас.

— Нисколько, — улыбнулась Сирена. — Давайте будем надеяться, что это принесет ему удачу. Мне не хочется, чтобы мой муж разочаровался… Но расскажите мне еще о Морской Сирене! Что ее заставляет носиться по морям?

— Одному Богу известно это. Все, что я могу сказать, — это то, что я хотел бы, чтобы она служила в моем флоте.

— А вы сами видели ее?

— Нет, — ответил Цезарь, пощипывая бородку. — Но говорят, что любой мужчина пожелал бы оказаться с нею в постели. Она такая, какой втайне мечтает быть всякая женщина: неистовая и неукротимая. Если говорить с мужской точки зрения, — проворковал он, — то ручаюсь, что каждый мечтал бы захватить ее и укротить. Она такая же необузданная, как море. Тот, кто покорит ее, должен быть настоящим мужчиной.

Сирена мысленно хохотала.

— Все, что вы рассказываете, так… волнующе, хотя… — она скромно потупила взор, — я не должна говорить об этом.

— Еще бокал вина, дорогая Сирена?

— Нет, спасибо. Мне необходимо вернуться, прежде чем Риган превратится в разъяренного быка из-за моего неповиновения. Но мне так захотелось сегодня выйти из дому и поговорить на родном языке! У меня кровь вскипает, когда я слышу, как мой муж искажает наш язык.

— Вы доставили мне огромное удовольствие! Вам нужно приходить сюда почаще, моя дорогая. Каждый раз, когда обстановка в вашем доме станет для вас невыносимой, мой дом в вашем распоряжении. Я отдам за вас жизнь, если это потребуется! — галантно произнес он. — С нетерпением буду ждать следующей встречи!

На прощание Цезарь поднес ее руку к губам и нежно поцеловал.

* * *

Подъехав к дому ван дер Риса, Сирена проинструктировала Джулию.

— Поспеши, моя дорогая, к хозяину. Расскажи ему все в точности, как было. Не волнуйся. Если он и разозлится, то на меня, а не на тебя! — и видя, что девушка заколебалась, Сирена подбодрила ее: — Поторопись. Делай то, что тебе говорят!

Поднимаясь к себе в комнату, она еще раз оглянулась: Джулия стучалась в кабинет Ригана.

— Да, и скажи господину, чтобы не беспокоил меня сегодня. Мне нужно много молиться, — лукаво улыбнулась она, прикрываясь мантильей.

Поднимаясь по лестнице, Сирена прикидывала, сколько времени потребуется «быку», чтобы примчаться к ней. И пришла к выводу, что, скорее всего, ждать придется недолго, и поэтому, придя в комнату, приняла молитвенную позу у постели: четки в руках, голова опущена. Не прошло и минуты после того, как она опустилась на колени, — и взбешенный Риган ворвался в спальню жены.

— Ты не послушалась меня! — закричал он. — Ты поступила наперекор! — Сирена молчала, перебирая пальцами четки и склонив голову. — Что ты делала одна в доме испанца? Отвечай, черт бы тебя побрал!

— Вы… разъяренный бык, менеер. Попрошу вас, обращаясь ко мне, выражаться прилично. Сейчас не двенадцатый век, когда замужняя женщина превращалась в покорную рабыню мужчины. И впредь вы будете ПРОСИТЬ меня сделать что-то, а не ТРЕБОВАТЬ! И никогда больше не отдавайте мне приказов. Если вы будете продолжать приказывать, я буду вынуждена… не повиноваться. А теперь оставьте меня. Мне нужно молиться, — все это было сказано спокойным, невозмутимым тоном, но в голосе звучали требовательные нотки.

На лице Ригана отразилась растерянность. С кем это она так разговаривает?

— Вы хотели что-то сказать, менеер? — спросила она, поднимая глаза.

— Я больше ничего не хочу сказать. Вам известны мои требо… пожелания в отношении дона Цезаря Альвареса. Будет благоразумнее, если вы прислушаетесь к ним. Иначе у вас появится возможность увидеть, каким может быть «бык» на самом деле. Я просто запру вас в этой комнате!

— На вашем месте я не стала бы так поступать, господин ван дер Рис, — в ее зеленых глазах сверкнуло нечто такое, чего Риган не смог определить, — потому что, если вы это сделаете, я буду вынуждена искать убежища в доме сеньора Альвареса. Я не позволю поступать с собой, как со шлюхой, которая подчиняется вам, чтобы снискать вашу благосклонность. Оставьте меня. Я хочу помолиться. И, возможно, если у меня останется время, я помолюсь о вашей душе.

Не отдавая себе отчета, Риган выхватил у нее из рук четки и разорвал их пополам. Какое-то мгновение он смотрел на содеянное, а затем швырнул все на пол.

— Вы ведете себя, менеер, как школьник, когда у него что-то не получается! — взорвалась наконец Сирена. Все, с нее достаточно! — Я не желаю больше вас видеть! Вы мне противны!

Риган не двигался. Гнев вскипал в нем с новой силой, когда он смотрел в ее изумрудные глаза. Внезапно ему захотелось сорвать с нее одежду и вдавить ее тело в мягкую постель, на которой в этот момент лежали ее руки.

— Ваша похоть утомляет меня! — произнесла Сирена, уловив выражение его глаз. — Ступайте к своей шлюхе! Оставьте меня!

Пораженный ее яростью — ему еще не приходилось видеть Сирену такой, — Риган молча покинул комнату, и его шаги по мраморному полу гулко отдавались в коридоре.

Глава 20

Несколько дней спустя в комнату Сирены ворвался взволнованный Калеб.

— Сирена! Что я тебе скажу! Я только что из библиотеки Ригана. Он там сейчас с сеньором Альваресом. Ты бы видела, как менеер был зол, когда встречал испанца у входа в дом несколько минут назад!

Сирена подхватила свои тяжелые юбки и почти бегом последовала за Калебом вниз по лестнице.

— Останься в коридоре и смотри, чтобы никто из слуг не вошел сюда, — прошептала она, прислонив ухо к тяжелой двери.

— Хорошо, Сирена!

Глаза мальчика заговорщически блестели.

Прижав руки к груди, она слушала и, улыбаясь, представляла себе, как двое мужчины испепеляли друг друга взглядами.

Говорил Цезарь; его теплый, бархатный голос журчал за толстыми дверями.

— Итак, менеер, вы решили со мной поговорить. О чем, кроме дел, мы можем с вами разговаривать?

— Есть один вопрос… Это касается моей жены. Мне известно, дон Цезарь, какой вы распутник. И потому желательно, чтобы вы держались от Сирены подальше. Она очень уязвима, в настоящий момент она в трауре и желает все свое время посвятить молитвам. А вы, сеньор, преследуете ее и делаете меня посмешищем всей Батавии, — Риган грозно кашлянул. — Она, конечно, слишком благовоспитанна и не может прямо сказать вам, чтобы вы оставили ее в покое, и потому я обязан сделать это за нее. Итак, невзирая на то, что вы ее соотечественник, я предупреждаю вас: держитесь от нее подальше начиная с сегодняшнего дня!

После паузы заговорил Цезарь.

— Это Сирена… сказала вам, что я «преследую» ее? — вкрадчиво спросил испанец. — Уверен, что нет. Наоборот, смею вас заверить, в действительности она благосклонно относится к моему… ухаживанию.

— Вы хотите сказать, что спали с моей женой?! — взревел Риган.

— Менеер, прошу вас! Мы… мы, испанцы, воспитаны совсем не так, как вы, голландцы. Ни один уважающий себя испанец не позволит себе бросить тень на доброе имя женщины, тем более замужней. И ни один испанец не признался бы… если бы что-то и было на самом деле. Однако могу вас заверить, что мое ухаживание за вашей прекрасной супругой не зашло так далеко! — затем он быстро добавил: — Хотя, почему это вас так волнует, Риган? Вы сами ведете довольно распутный образ жизни. Что для вас значат мои чувства к вашей жене? Ручаюсь, вы завоевали сердца всех дам от Суматры до Гвинеи, — Цезарь тихо засмеялся. — Вы переспали со всеми женщинами, которые могут держаться на ногах без подпорок. Но советую вам быть осторожнее, Риган, — предупредил испанец, — эти яванские красавицы прекрасно разбираются в ядах и способны отравить любовника, если он их чем-либо не устроит.