— Фрау Хольц, не пугайтесь: это я, Сирена. Я просто зашла посмотреть, как вы себя чувствуете. Постарайтесь опять уснуть. Вам необходимо хорошенько отдохнуть, вы выглядите измученной.

— Да, — сухо ответила женщина, — я устала, мне трудно дышать. Из-за чего это вдруг?

— Совсем недавно произошло извержение вулканов. Воздух снаружи ужасен. Вам лучше не выходить на палубу. Оставайтесь внизу и отдыхайте. Я собираюсь поступить точно так же. Не бойтесь, фрау Хольц, — тихо произнесла Сирена, — мы высадим вас на берег, как только выяснится, что там уже безопасно.

— Да уж, пожалуйста, сделайте милость. Мне не нравятся корабли и морские волны. Я желаю чувствовать под ногами твердую землю, а не качающуюся палубу и хочу, чтобы вокруг были дома и деревья, а не бесконечная вода.

— Я понимаю вас, фрау Хольц. Вы уж простите, что мужчины силой доставили вас на корабль. Видите ли, я не могла допустить, чтобы вы оставались там… умирать. И хотя вы там, на пристани, чего-то ждали… Но кругом царил такой хаос… Я была вынуждена что-то предпринять!

Экономка покачала головой:

— Я ждала менеера.

— Значит, его не было на острове?! — радостно воскликнула Сирена и почувствовала облегчение.

— Нет, мефрау. Они с мальчиком не вернулись! — строго ответила фрау Хольц и, внимательным взглядом окинув странный костюм собеседницы, сурово поджала губы.

Сирена подавила улыбку, заметив ее неодобрительный взгляд.

— Я понимаю, что мой костюм несколько необычен, но… зато он дает мне свободу в движениях. Пожалуй, если бы вы захотели, можно было бы придумать нечто подобное и для вас, — пошутила она.

Выцветшие глаза старой женщины неожиданно озорно сверкнули.

— Да, мефрау, это было бы грандиозное зрелище! Будь я помоложе, возможно, я бы и согласилась нарядиться подобным образом. Но поскольку я несколько старше, чем хотелось бы, то мне лучше остаться в своей одежде, — ответила она, осматривая свое прожженное и порванное платье из серого шелка.

Сирена весело рассмеялась:

— А признайтесь мне, фрау Хольц, что вы давно догадались о моей двойной игре!

Экономка снисходительно улыбнулась.

— С того самого момента, как я впервые увидела следы высохших морских брызг на вашем лице и волосах. Ну и заболевание вы себе придумали, мефрау! Возможно, вам удавалось дурачить вашего мужа, но не меня!

— Вы знали и не сказали Ригану? — недоверчиво спросила Сирена.

— Да, не сказала. И не только я одна догадывалась о вашей тайне. Вы когда-нибудь задумывались о крепости решетки и виноградной лозы, по которым вы спускались и поднимались? По ночам, в ваше отсутствие, мы с Джулией не раз подвязывали лозу к решетке. Видите ли, Калеб не такой ловкий, как вы. А сколько раз я ночами стояла во дворе, ожидая вашего возвращения! Один раз даже посылала Джулию подняться на гору, чтобы посмотреть, не возвращаетесь ли вы. Я очень беспокоилась, когда вы как-то отсутствовали несколько недель!

— И все же вы не выдали моей тайны Ригану? Я не могу в это поверить, фрау Хольц. Почему?

— Возможно, в это трудно поверить, но в душе я гордилась вашей отвагой и радовалась вашим победам, как и большинство женщин Ост-Индии.

— Что вы такое говорите, фрау Хольц?! Я была уверена, что большинство женщин солидарны со своими мужьями, возмущаются моими «подвигами» и молят Бога, чтобы меня поскорее схватили и четвертовали. А вы говорите, что гордились мной! Почему? Что не позволило вам рассказать о своих догадках Ригану?

— Видите ли, дорогая мефрау… Это правда, что в семье ван дер Рисов ко мне относились хорошо всегда. Но прежде чем я начала работать у них, мне довелось натерпеться от мужчин, — глаза ее гневно вспыхнули. Казалось, она заглянула в свое далекое прошлое, и память оживила в ней пережитое. После небольшой паузы, словно бы вернувшись в настоящее, фрау Хольц продолжила: — Каждая женщина в какой-то момент своей жизни мечтает отомстить мужчинам за допущенную по отношению к ней несправедливость, каждая что-нибудь да испытала от произвола мужчин. Много нам, женщинам, пришлось натерпеться от них. Вы уж поверьте мне, мефрау. Но я верю, что когда-нибудь все изменится в этой жизни! — искренне воскликнула старая женщина. — И вы, Морская Сирена, — предшественница женщины будущего. Теперь вам понятно, почему я гордилась вами? Почему я не раскрыла менееру вашей тайны?

— Я… Думаю, что да! — Сирена вдруг рассмеялась и наклонилась, чтобы обнять пожилую женщину. — Вы давно все знали! — с восхищением добавила она.

— Да, — фрау Хольц горделиво приосанилась и улыбнулась.

— Тогда мы с вами являемся единомышленницами, не так ли?

Экономка согласно кивнула, а затем спросила:

— Скажите мне, мефрау, куда вы направитесь после того, как высадите меня на одном из островов?

— Я возвращаюсь в Ипанию. Мне нет смысла здесь оставаться.

— А ребенок, которого вы ждете?

— И это вам известно?

— Я довольно долго живу на этом свете, мефрау, и кое в чем разбираюсь. А кроме того, — она многозначительно улыбнулась, — у вас даже выражение глаз стало особенным. Судя по всему, вы на пятом месяце. Вы уже чувствуете, как шевелится ребенок?

— Да. Я намереваюсь успеть добраться до Испании прежде, чем подойдет срок родить. Мне жаль, что вас не будет со мной, — искренне произнесла Сирена.

Фрау Хольц поднялась с постели, попыталась разгладить свое перепачканное, порванное платье и, ласково положив руку на плечи Сирене, произнесла негромко:

— В это время рядом с вами должен быть ваш муж.

Слезы выступили на глазах молодой женщины.

— Это невозможно! — прошептала она.

Экономка с унылым видом кивнула и забормотала проклятия в адрес глупых мужчин.

— Ну ладно, фрау Хольц, мне надо немного отдохнуть. Пожалуйста, не выходите на палубу, пока Виллем не скажет, что воздух очистился от ядовитого дыма.

— Хорошо, мефрау. Я пока как-нибудь попробую привести себя в порядок. Приятного вам отдыха.

* * *

Борясь со смертельной усталостью, Ян тяжело навалился на штурвал. Глаза моряка воспалились от густого серного тумана, а грудь невыносимо саднило. Дышать становилось все труднее и труднее. Когда Виллем придет сменить его? Ох, скорее бы, а то еще немного — и менять будет некого: придется им выбросить за борт тело покойного Ферхоока! Из последних сил он открыл глаза и попытался выпрямиться, но вдруг медленно стал соскальзывать на палубу, теряя сознание. Штурвальное колесо сделало полный оборот и замерло, так как осевшее тело кормчего препятствовало его движению.

Сирена спала в своей каюте. Фрау Хольц, приведя себя в порядок, тоже прилегла отдохнуть.

Остальные немногочисленные члены команды, усталые и сморенные удушливым воздухом, не заметили, что корабль внезапно качнуло и понесло в сторону.

Фрегат дрейфовал несколько часов, сбившись с курса и на много миль оторвавшись от группы кораблей с эвакуированными жителями.

А тем временем, пока команда фрегата мирно предавалась сну, густой желтоватый туман начал постепенно рассеиваться, на западном горизонте замаячили паруса красивого новенького галеона, эскортируемого двумя бригантинами.

* * *

Альварес посмотрел в подзорную трубу, и сатанинская улыбка расплылась по его лицу. Он твердо верил, что долгожданный фрегат обязательно встретится ему на пути. Великая вещь — терпение! Оно всегда приносит свои плоды. Первое впечатление было такое, что на фрегате совершенно никого нет и за штурвалом никто не стоит: судно болталось в каком-то бессмысленном дрейфе. Но нет, это просто сама судьба дает ему, дону Цезарю Альваресу, очередной шанс. Ничто не помешало ему приблизиться к фрегату, зацепиться на палубу крюками и притянуть его корму к носу своего галеона.

И теперь, когда победа была практически у него в руках, можно было позволить себе немного расслабиться.

Итак, пора подвести итоги!

Риган ван дер Рис разорен. Порт Батавия сгорел дотла; уцелела лишь толстая крепостная стена, окружавшая город. Плантации мускатного ореха погибли без всякой надежды на возрождение в ближайшем будущем. Он, и только он один, дон Цезарь Альварес, будет стоять во главе мировой торговли мускатным орехом. Он чувствовал себя так, как будто был царем природы, как будто лично повелел Сестрам Огня начать извержение, чтобы способствовать осуществлению его планов.

С дьявольской улыбкой смотрел он на корму фрегата. Ни единой души не было видно на палубе! Это ли не везение?! Через несколько минут Морская Сирена будет принадлежать ему, дону Цезарю Альваресу! Ему одному и никому больше! Он заберет ее с собой в свое «королевство», которое он создал для себя в Африке. Он будет править там как король, а Морская Сирена станет его королевой.

С самого начала ему было известно, кто скрывался под маской морской разбойницы. Дик Блэкхарт, который был капитаном бригантины, настигшей корабль Кордесов, рассказал ему необыкновенную историю о том, как смелая испанская девушка обвела вокруг пальца его, морского волка, бывалого пирата, вместе со всею командой: всех усыпила и на шлюпке отправила в море. Все это перекликалось с историей, рассказанной Сиреной и этим отродьем, которого она называет братом, о шторме, разбившем их корабль, и о счастливом спасении рыбаками. Цезарь тогда сделал вид, что, как и все остальные на Яве, поверил их россказням. Если бы он хоть как-то выразил сомнение, то девушка могла бы заподозрить его, Цезаря, в причастности к совершенному преступлению — пиратскому захвату корабля и убийству Кордесов.

Однако после первого нападения Морской Сирены у него не было достаточных оснований подозревать Сирену в двойной игре. Это могло быть простым совпадением. Но когда он, желая развлечь гостей, собравшихся к нему на бал, а также позлить ван дер Риса, выкрал у мастера, вырезавшего носовое украшение для корабля Ригана, готовую скульптуру и рассмотрел ее, все сомнения отпали сами собой: схожесть двух Сирен была бесспорной. Но этот голландский болван, придумавший пиратке имя Морская Сирена, так перекликающееся с именем его жены, казалось, не замечал явного, бьющего по глазам сходства скульптуры и женщины, живущей с ним под одной крышей. Но Цезарь, истинный ценитель красоты, человек с острым глазом и тонким вкусом, сразу уловил, как они похожи, и понял тайную игру своей прекрасной соотечественницы.

Став свидетелем ее ссоры с Гретхен, увидев, как пылали гневом глаза Сирены, он понял ее характер, который был под стать легендарной морской разбойнице. Как часто ему хотелось признаться ей в своей догадке! Как часто ему казалось, что она сама находилась на грани признания! Эта неукротимая Морская Сирена! Она пошатнула его служебное положение на острове, она погубила почти весь испанский торговый флот, а лично его, дона Цезаря Альвареса, она чуть ли не разорила! И все же он ничего не предпринимал против нее. И хотя он участвовал во всех дурацких затеях Ригана, направленных на поимку Морской Сирены, но наперед знал, что у них ничего не получится.

Трагический ход событий щекотал нервы Цезаря. Он сам был по натуре авантюристом, и опасная игра отчаянной женщины забавляла его и заставляла восхищаться. Он не намерен был раньше времени раскрывать свои карты, потому что желал стать обладателем главного выигрыша. Пусть красотка пока позабавляется в свое удовольствие, пусть потрошит корабли, если ей так нравится. Он потерпит, подождет, полюбуется. Его доходы зависели не столько от состояния испанского торгового флота, сколько от бочонков с необработанными мускатными орехами и «королевства» на африканском побережье.

Цезарь зло прищурился, вспомнив о мускатных орехах, пригодных для посадки. К тому времени, когда он обнаружил исчезновение двадцати четырех бочонков с мускатными орехами, появились другие, более значительные проблемы. Риган ван дер Рис вышел на след его с Гретхен деяний и мог в любой момент узнать, кто виноват в смерти Титы, похищении ребенка и заточении самого голландца в испанскую тюрьму. Альваресу некогда было заниматься поисками похитителей, ему нужно было спасать свою жизнь.

В ту ночь, когда он последний раз видел Сирену, встретив ее в саду, Цезарь пришел, чтобы забрать ее с собой, избавить от Ригана и предложить жизнь королевы в его маленьком «королевстве».

Но глупая женщина даже не дала ему рта раскрыть! Ее глаза источали ненависть, она возмущалась из-за того случая, когда он добавил ей в вино наркотик, отвел к себе в спальню и овладел ею. Но нет, он ни за что не поверит, что она всерьез рассердилась на него за это, ведь в час любви она вовсе не выглядела недовольной. И потом, несмотря ни на что, она с сочувствием предупредила его о возможной опасности, исходящей от Ригана после его возвращения с дальних островов. Сирена не сказала, что голландец поехал туда по поводу исчезнувшего сына, но и так было все понятно. Конечно же, она любит его, Цезаря Альвареса, но гордая и непокорная женщина не хочет так сразу открыться в своих чувствах.