Услышав непочтительные замечания Софи в адрес посетительниц, Габби невольно улыбнулась. За горячим чаем ее настроение улучшилось. Убедившись, что их действительно невозможно подслушать, Габби поведала Софи свою историю.

– Только не говори Патрику, – добавила она, завершая рассказ. – Очень тебя прошу!

– Конечно, не скажу, – рассеянно ответила Софи, углубившись в собственные мысли. – Патрику незачем это слушать, а то у него тоже начнет болеть голова – из сострадания.

Габби хихикнула.

Софи продолжала размышлять вслух:

– Несомненно, мигрени провоцируются застарелой травмой головы.

– У Квила большой шрам вдоль бедра, – неуверенно проговорила Габби.

– Бедро здесь ни при чем, – возразила Софи. – Слишком далеко от головы.

– Ну и что? – Габби осенила неожиданная догадка. – Может, его мигрени как-то связаны с движениями?

– С движениями? О, я понимаю, что ты имеешь в виду! А во время ходьбы у него болит нога?

– Он никогда об этом не говорил, но иногда он прихрамывает. И хромота усиливается, когда он устает.

– Из этого можно заключить, что нога беспокоит его большую часть времени, – сделала вывод Софи. – Но мужчины – на редкость безмозглые существа. У них ничего не узнаешь. Они ни за что не признаются, если у них что-то болит!

– Ну а может, это из-за чрезмерного напряжения? В таком случае более вероятно, что все дело в верхней части бедра…

Габби почувствовала, что краснеет.

– И это может быть. Я имею в виду… – Софи смущенно замолчала, а затем выпалила в лоб: – Наверное, он делает упор на ногу, когда держит тело на весу? – В глазах у нее появился озорной блеск. – Сегодня ночью не позволяй ему переносить центр тяжести на ногу. И пусть не усердствует бедрами. От этого придется отказаться, Габби.

Душа Габби затрепетала в предвкушении, но через миг снова низверглась на землю.

– Ничего не выйдет, Софи. Я сказала ему, что мне не нравится это занятие… то есть не доставляет удовольствия, потому что я не хочу, чтобы на мне лежала вина за его мигрени. А теперь он даже не целует меня, когда желает спокойной ночи!

Габби почувствовала, к своему стыду, что глаза снова наполняются слезами.

– Не кисни, а пересмотри свое решение, – посоветовала ей Софи.

– Я не могу! А вдруг это не подействует?

– Подействует. И больше не покупай всякую гадость у аптекарей, а то в один прекрасный день уморишь его.

– Вообще-то я еще не давала ему ни одного лекарства, – задумчиво произнесла Габби, вспомнив о маленькой коллекции, которую она тайно хранила в своем секретере. – Я ждала, когда случится новый приступ.

– Этого никогда не случится, если ты не пустишь Квила к себе в постель.

– Он сказал, что найдет себе любовницу, – прошептала Габби. После этих слов одинокая слезинка покатилась у нее по щеке.

– Чушь! Я уверена, он ворочается всю ночь, думая, как взломать твою дверь. Когда на первом году брака мы с Патриком на время перестали спать вместе, он не ходил ни к каким любовницам. Только ярился, что я устроила ему такое испытание.

– И ты это делала? – восхитилась Габби.

– Ты удивишься, если я расскажу тебе, какие глупости мы совершали. Но я оставлю это до следующего чаепития. Я обещала сводить нашего юного гостя в амфитеатр Астли на дневной спектакль.

– Я не знаю, как тебя благодарить, Софи. Это…

– Вздор! – засмеялась Софи. – Ты прямо как моя мама. Ты еще не знакома с ней?

Габби отрицательно покачала головой.

– Считай, что тебе повезло. А теперь, – Софи с заговорщическим видом перегнулась через стол, – копи силы. Я буду думать о тебе сегодня вечером. И можно я приведу к вам моего юного друга завтра утром?

– Конечно, – улыбнулась Габби, стараясь отогнать мысль о вечернем мероприятии.

– Анри – французский граф, но сирота и вырос в семье рыбака. Патрику с трудом удалось убедить мальчика, что у него есть титул.

– Правильно. Но какое отношение… О! Ты ведь наполовину француженка, Софи?

– Мы встретились с Анри при сложных обстоятельствах. Это длинная история. Могу только сказать, что в свои двенадцать лет он вел себя очень мужественно. С тех пор как его семья погибла во время революции, он живет с нами, когда у него нет занятий в школе. Сейчас ему тринадцать, и он учится в Хэрроу [17].

– Я буду рада с ним познакомиться.


* * *

Вернувшись домой, Габби обнаружила на подносе два письма из Индии. Но среди них не было письма от Судхакара.

Первое она прочитала с большим интересом. Оказывается, ее план спасения Кази-Рао имеет неплохие шансы на успех. Она даже испытала некоторую гордость от того, что хоть одна из ее фантастических идей принесет ощутимую пользу.

Затем она неохотно взяла другой конверт, где адрес был написан почерком отца. Письмо это жгло ей пальцы. Ричард Дженингем писал, что никогда не сталкивался с более абсурдной просьбой. И выражал глубокое сомнение в том, что англичанин в здравом уме согласится добровольно принимать варево, приготовленное каким-то индийским знахарем. То, что вполне годится для индуса, гибельно для деликатной конституции англичанина. Или она хочет убить своего мужа? В таком случае пусть не рассчитывает на его помощь в претворении своих адских планов. К этому было добавлено предположение – по-видимому, позже, так как ее отец был крепок задним умом, – что она все же раскается в своем грехе и во всем признается мужу.

Габби не удивилась столь низкому мнению отца о ее уме, но ей никогда бы и в голову не пришло, что ее могут заподозрить в убийстве!

Резким движением она разорвала письмо в клочья. И в этот момент в спальню вошел Квил.

– Что это ты тут уничтожаешь? – подозрительно спросил он.

Габби покраснела и торопливо смахнула обрывки на пол.

– Да так, ерунда…

– Любовные записки? – прищурился Квил, воспользовавшись случаем подлизаться при помощи юмора.

– Нет! – качнула головой Габби. – О, Квил… – Она не успела продолжить, так как он повернулся и, к ее ужасу, увидел маленький коричневый пузырек, принесенный ею из аптеки. Габби забыла его спрятать. Лицо Квила посуровело.

– Где ты купила эту дрянь, Габби?

– На Эбчерч-лейн, – призналась она смущенно. – Я думала, может…

– А у меня сложилось впечатление, что ты решила больше не делить со мной ложе, – заявил Квил с убийственной вежливостью. – И когда же ты собиралась применить это… лекарство? – Он поднял руку с пузырьком.

– После того как ты… – начала Габби запинаясь. – Ты сказал, что пойдешь к любовнице…

– О, я понимаю. Ты ждала, что после этого у меня разыграется мигрень и можно будет заставить меня выпить эту дрянь?

Щеки Габби полыхали огнем. Она опустила голову, не смея взглянуть на мужа.

– Я увидела заметку в газете и подумала, вдруг это лекарство…

– И сколько же ты его закупила, Габби? – прервал ее Квил.

Она растерянно заморгала.

– Видишь ли, – продолжал Квил, – у меня большой опыт. Моя мать покупала лекарства у таких же шарлатанов, которые помещали в газетах фальшивые отзывы. После того как она меня чуть не отправила на тот свет, я поклялся больше не принимать никаких лекарств. И я не нарушу своего слова, Габби.

– Он сказал, что это самое действенное…

– Где остальные? – нетерпеливо перебил Квил и направился к шкафу.

Габби молча наблюдала, как он роется в ее вещах. Она начинала злиться, но пока молчала. Когда Квил стал обыскивать секретер, она не выдержала.

– Не трогай мои вещи! – рассвирепела она. – Ты не имеешь права!

– Я имею полное право, – невозмутимо ответил Квил и рывком выдвинул другой ящик. – Вот они где. Я так и думал.

Габби сжала губы, когда ее муж поставил на стол три пузырька. Он взял один из них.

– Так. Моя мать тоже была у этого шарлатана. – Пузырек полетел в камин. Раздался короткий хлопок. – Должно быть, на спирту, – прокомментировал Квил, заметив синюю вспышку.

Он взял второй пузырек.

– А это мне не знакомо.

И этот пузырек тоже полетел в камин.

– Ты не хочешь, чтобы тебя лечили? – в отчаянии вскричала Габби, видя, как ее покупки исчезают в пламени.

– Не ценой моей жизни, – ответил Квил, рассматривая третий пузырек. – Это уже интереснее. Ты считаешь, что эта дрянь избавит меня от всех болячек?

Последний пузырек разбился вдребезги о кирпичную стенку камина.

– Ты не имел права уничтожать мои лекарства! Я не для того их покупала! – возмутилась Габби.

– Ты собиралась сама лечиться? – невинным тоном спросил Квил. Глаза его горели гневом. – Я не буду пить никаких неизвестных отваров. Никогда.

– Это неразумно, – покачала головой Габби.

– Я требую, чтобы ты больше не покупала для меня никаких лекарств! – Квил направился к камину.

– Не отворачивайся! – разъярилась Габби.

Квил подобрал несколько осколков и бросил их в камин.

– Ты мне не ответила, – бросил он через плечо.

Габби побагровела.

– Ты забыл еще этот! – вскричала она и, отыскав на ощупь флакон мистера Мура, с размаху швырнула мужу. Коричневый пузырек пролетел мимо его плеча и угодил в камин.

Темная вязкая жидкость вытекала из разбитой склянки прямо в огонь. Раздался взрыв, но Квил успел отскочить в сторону. Габби стояла, сложив руки на груди, с рассыпавшимися по плечам волосами. В гневе она была прекрасна. Унести бы ее в постель, чтобы она навсегда перестала болтать глупости о том, что брачные отношения – это грех! Он отдал бы за это все на свете.

Квил подошел к ней.

– Похоже, я женился на девушке с выдающимся характером.

– Миледи, – раздался за дверью голос горничной, – Кодсуолл говорит, к вам посетители. Вы дома?

– Габби, обещай, что больше не будешь покупать мне снадобья, – попросил Квил.

– Обещаю. – Она тяжело вздохнула.

– Спасибо.

– Впрочем, не я одна с характером.

– Клянусь, я никогда таким не был, пока не встретил тебя, Габби.

В дверь снова поцарапались.

– Миледи? Сказать, что вас нет дома?

– Одну минуту, Маргарет. – Габби посмотрела на мужа. – Я просто хотела тебе помочь.

Квил чмокнул ее в нос.


* * *

Для дам, питавших особую слабость к сплетням, время до начала сезона всегда было настоящим бедствием. Эти несколько месяцев они находили светскую жизнь Лондона ужасно пресной. Но на сей раз любительницы посиделок решили, что в доме новой виконтессы Дьюленд, вероятно, можно будет немного развлечься.

– В конце концов, – взахлеб делилась своими мыслями леди Престлфилд с закадычной подругой леди Кэклшем, – эта девица скандализировала все общество. И не только голой грудью. Она отвергла своего жениха как раз в тот момент, когда старший брат унаследовал титул. Мотивы очевидны даже для самого неискушенного ума.

У леди Престлфилд не нашлось возражений против столь глубокомысленного и справедливого замечания.

– Ну а нам тем более нет нужды объяснять, – согласилась леди Кэклшем, прекрасно сознавая, почему сама она вышла замуж за человека, годящегося ей в отцы. – Мы можем, однако, задать себе вопрос: правда ли, что это бесстыдное предательство по времени совпало с кончиной старого виконта?

– Да, – поддержала подругу леди Престлфилд. – Остается только надеяться, что она не промахнулась – если верить слухам о последствиях травмы Эрскина Дьюленда.

Дамы сделали деликатную паузу.

– Возможно, нам следует нанести визит молодой виконтессе, – заметила леди Кэклшем. – Это, должно быть, самый интересный дом в Лондоне. И если она такая экспансивная, я бы даже выразилась резче – такая безудержная, как представляется, наш долг – заставить ее показать свое истинное лицо. Мы должны сделать это до начала сезона.

У леди Престлфилд не нашлось возражений против столь глубокомысленного и справедливого замечания.


* * *

Кодсуолл вовсе не возражал против наплыва целой толпы знати.

– Маркиза Бранденбург, ее светлость герцогиня Гизл, леди Престлфилд, леди Кэклшем и граф Савойи! – объявил он торжественно.

Габби сделала реверанс леди Престлфилд и леди Кэклшем.

– Рада вас видеть, – произнесла она с робкой улыбкой, памятуя уничтожающие замечания той и другой относительно ее упавшего лифа.

– Примите наши сердечные поздравления, – проворковала леди Кэклшем. – Мы просто не могли не прийти к вам в связи со столь знаменательным событием.

Габби поблагодарила обеих. К счастью, в эту минуту в гостиную вошла Софи. Она состроила чуть заметную гримасу за спиной у двух леди, направившихся к дивану. Габби подавила смешок.

– Ну, как сегодня твой муж? – спросила Софи с шаловливой улыбкой.

– Спасибо, вполне прилично, – ответила Габби, стараясь не покраснеть. Она знала, что подразумевает насмешливый взгляд Софи.

В дверях вновь появился Кодсуолл.

– Миссис Эмили Юинг и мисс Феба Торп.