Сердце бешено забилось в груди. Он сумеет стряхнуть с Сирены апатию, сумеет вернуть ее к жизни!

— Должен ли я думать, — спросил Риган, — что мне не на что рассчитывать?

— Помнишь, ведь я просила тебя уехать со мной отсюда, просила, когда Михель был еще жив, но ты отказался. Теперь положение изменилось. Я остаюсь здесь. А ты поезжай в Испанию и займись там моими сбережениями, ведь именно это тебе нужно!

— Твое наследство, — уточнил Риган, — принадлежит мне только в глазах закона. Ты же рассуждаешь так, будто деньги и земля — единственное, что меня интересует. Во-первых, это не так, а во-вторых, должен же кто-то привести в порядок твои финансовые дела.

— И, разумеется, этот «кто-то» — ты! Что ж, забирай все, что мне принадлежит, я все равно выживу… чтобы ухаживать за могилой сына!

— Ребенок умер, — с силой выдохнул Риган, — и тебе давно пора оставить скорбь. Этот мир создан для живых людей, — добавил он, наклоняясь к ней.

— Оставь меня в покое, — предупредила Сирена. — Со временем, конечно, я примирюсь со своей потерей, но пока это время еще не пришло. Я люблю тебя и всегда буду любить, но ведь ты никогда не заменишь мне моего сына! Почему ты не хочешь этого понять?

Агатово-голубые глаза Ригана потемнели, в них тоже читалась горечь утраты.

— Он был и моим сыном, не забывай. Нам следует разделить нашу печаль, и сразу станет легче. Я как-то пытался утешить тебя, но ты меня отвергла — так же, впрочем, как ты отвергла и Калеба.

Новая боль, столь же сильная, как и прежняя, пронзила несчастную женщину, когда она подумала о юном Калебе. Сирена обожала его. Он был ей как брат. Возлюбленный брат! И все-таки Михеля он заменить не мог — просто потому, что им не был!

— Это у тебя есть Калеб, — сказала она. — Он твой сын, твоя плоть и кровь. У меня же нет ничего. Ты просто потерял одного сына. А я потеряла единственного!.. Да, у меня теперь нет ничего, ничего!

Внезапно Риган схватил Сирену за руки и потянул к себе с такой силой, что тяжелые черные юбки стали волочиться по полу.

— Убери руки! — закричала Сирена. — Ни один мужчина больше не подчинит меня, ни один не изнасилует, включая тебя! Минутой раньше, минутой позже, но твоя хватка все равно ослабнет, и тогда я ослеплю тебя, я вырву твои насмешливые глаза!

Риган заглянул в разъяренные глаза супруги и еле заметно улыбнулся: перед ним была именно та женщина, которую он любил, — решительная и жизнелюбивая! Та, которая могла сражаться, пока не добьется преимущества и не заставит саму Судьбу играть по своим правилам! Та, которая могла расшевелить кровь в его жилах, возбудить в нем страсть.

Риган привлек Сирену к себе еще ближе и припал ртом к ее губам.

— Дьявол! — вскричал он, отпрянув: Сирена прокусила ему губу, и теперь оттуда сочилась кровь.

Хватка мгновенно ослабла, жена вырвалась и тотчас бросилась к длинной резной лестнице, надеясь поскорей добраться до своей спальни и запереться там в безопасности.

В бешенстве Риган огромными скачками кинулся за беглянкой, стараясь схватить ее за юбку.

Но быстроногая Сирена увернулась от него и, задыхаясь, метнулась наверх. Риган преследовал ее по пятам, его широкие плечи то и дело задевали стены.

Наконец Сирена добежала до спальни и успела захлопнуть дверь, сразу же повернув ключ в замке.

Риган ударил плечом в дверь. Один раз. Потом еще. На третий раз тощие тиковые филенки затрещали и раскололись. Сирена вся напряглась, готовясь к нападению мужа, только что продемонстрировавшего свою необычайную силу.

В следующее мгновение он вошел, перешагивая через обломки, и посмотрел исподлобья на супругу. На его побелевших, сжатых губах Сирена прочла свой приговор.

— Неужели ты в самом деле настолько не уважаешь мое горе? — попробовала она защищаться. — Тебе наплевать на смерть сына или на смерть его матери, которая, судя по твоему виду, уже близко? Неужели ты действительно не думаешь ни о чем, кроме своих желаний? Убирайся отсюда! Ищи развлечений где-нибудь в другом месте!

Но Риган все-таки приближался шаг за шагом, немного ссутулившись, сверкая глазами.

— Оставь мне хотя бы мою скорбь! — взмолилась Сирена, отступая в глубь комнаты таким образом, чтобы на пути мужа встала кровать — хоть какая-то преграда!

Но секундой позже Риган бросился на постель и схватил жену. Сирена почувствовала, как рвется ткань на ее рукаве, пока они борются в изножии кровати. И этот треск материи вдруг пробудил в женщине волю к сопротивлению.

В руках Сирены оказалась лампа, которая тут же полетела в Ригана, едва не поразив цель. За лампой последовал хрустальный флакончик с духами.

— Ты не сможешь победить, Сирена! Я решил твердо. И сегодня добьюсь своего. Иди сюда!

В тот самый миг, когда слова слетели с языка, Риган пожалел о том, что не может взять их обратно. Никогда он не видел женщины в такой ярости!

— Сирена! Я твой муж. И если я говорю, что собираюсь быть с тобой, то так оно и будет. И еще: ты едешь со мной в Испанию. С меня хватит этой чепухи, — добавил он, торопливо отступая к двери: по глазам Сирены он понял, что было ее целью.

Внезапно Риган набросился на супругу и грубо схватил ее за плечи, глубоко впившись пальцами в нежную кожу. Грязно ругаясь, он бросил Сирену на кровать.

— Я решил, что буду сегодня с тобой, — проговорил он отчетливо. — И потом… Потом, пожалуйста, не делай ошибок! Уже утром ты будешь на борту моего корабля. Я хочу поторопиться с отплытием, и ты обязательно будешь со мной…

Сирена лежала не двигаясь, с закрытыми глазами. Она не подавала вида, что прислушивается к его словам, и тем более, что прислушивается с интересом.

— Встань!

— Нет!

Риган рывком поставил ее на ноги.

— Снимай одежду, — приказал он. — Ты всегда имела склонность таскать на себе всякие траурные тряпки. Меня тошнит от твоего мрачного наряда. Снимай его!

— Нет.

— Ну тогда я сам это сделаю, — зарычал Риган, разрывая на Сирене платье от горла до пояса.

Сирена испустила легкий вскрик, как только Риган поцеловал ее уже потемневшими от страсти губами. Все чувства завертелись в ней вихрем, воспарили на головокружительную высоту. Забыв обо всем, женщина крепче обхватила мужа руками, привлекая его к себе.

Сирена жаждала все новых прикосновений, хотела насладиться вкусом его губ, запахом кожи. Она безумно изголодалась по Ригану и даже не понимала этого! Лишь сейчас Сирена поняла, что этот человек, которого она обожала всем своим существом, нуждается в ней, безумно хочет ее! И Сирена захотела его в ответ.

Он отвечал на жаркие объятия супруги столь же горячими — каждый почти как ожог — поцелуями.

* * *

Потом они лежали в объятиях друг друга, наконец обретя успокоение. Сирена томно закрыла глаза.

— Дорогая, — мягко проговорил Риган, еще крепче прижимая к себе супругу и тем самым побуждая ее ответить, — дорогая, ты еще не изменила своего решения? Ты ведь поедешь со мной завтра? Скажи, что едешь. Я должен услышать это от тебя самой.

— Тс-с-с, — прошептала Сирена, нежно накрыв ладонью его губы. — Мы поговорим об этом чуть позже.

— Нет, — мягко возразил Риган, — мы должны обсудить все прямо сейчас. Я хочу, чтобы ты поехала в Испанию вместе со мной. Калеб в Голландии, учится в школе. В Испании мы будем ближе к нему, чем здесь. Ну скажи, что едешь!

— Но Михель, — возразила Сирена со слезами в голосе, — я не могу оставить его…

— Милая, Михеля уже давно нет, и то, что ты останешься здесь, ничего не изменит.

— Но я не могу, не могу покинуть его, — разрыдалась Сирена. — Да, я ненавижу этот остров за все, что он у меня похитил, но я не могу уехать отсюда…

— Я не могу уехать, — повторяла Сирена, уткнувшись лицом в подушку, — и, пожалуйста, не заставляй меня…

— Нет, — печально проговорил Риган, — я не буду заставлять тебя делать что-либо против твоей воли… Но я решил твердо: утром еду. Если ты переменишь свое решение, то…

Ответом Ригану были приглушенные рыдания Сирены — она еще глубже зарылась лицом в подушку. Ван дер Рис вытянулся рядом с супругой, обнял ее, попытался утешить. «Боже, — подумала она, — как я его люблю! Почему я не могу поступить так, как он просит?» Риган принял решение уехать — все равно, с ней или без нее. И так оно и будет, половинчатости ее муж ни в чем не терпел! Но сможет ли она, Сирена, выжить без него? А с другой стороны, как можно оставить Михеля?

Ночью Риган иногда просыпался, тихо вставал с постели и, замерев, подолгу смотрел на Сирену, стараясь как можно глубже запечатлеть ее черты в своей памяти.

Сирена пошевелилась, почувствовав на себе один из таких взглядов, словно бы тот был любовной лаской. Она села на постели, волосы темными завитками рассыпались по плечам, в глазах влажно поблескивали невыплаканные слезы, щеки — это было видно даже в полумраке комнаты — горели.

— Послушай, Риган, ведь твой корабль еще не готов к отплытию. Ты планировал отправиться в путешествие в конце месяца. Зачем же уезжать так скоро?

— Ты знаешь зачем, дорогая. Это просто становится вопросом выбора: Михель или я. Сегодняшняя ночь напомнила, как сильно ты мне нужна и как страстно я тебя люблю. Но, увы, в моей жизни не будет места для некоего получеловека в качестве супруги, я тебя ни с кем делить не собираюсь. Пусть Михель останется в твоем сердце, но только в нем одном, умоляю!.. Едем вместе, Сирена, будь моей…

Сирена потупилась, не в силах больше видеть боль, застывшую во взгляде Ригана. Когда несчастная женщина вновь подняла глаза, выражение лица мужа сделалось уже холодным, хотя и с оттенком горечи.

— В таком случае… до свидания, Сирена, — проговорил ван дер Рис. — Если тебе наскучат твои молитвы и ночные бдения, ты сможешь присоединиться ко мне в Кадисе. Но запомни: я не собираюсь ждать вечно!

— Понимаю, — без всякого выражения ответила Сирена и почти шепотом, чувствуя, что слова застревают в горле, добавила: — Счастливого пути, милый…

* * *

Сирена быстро спустилась по лестнице и выбежала в сад. Трава на лужайке вся блестела от росы. Туфли мгновенно промокли. Сирена дрожала от зябкого утреннего воздуха.

Не обращая внимания на влажную от росы траву, она встала на колени у могилы сына. В ее памяти пронеслись воспоминания о смеющемся личике Михеля.

— Михель, Михель! — вскричала Сирена и бросилась всем телом на небольшой земляной холмик.

Но на этот раз она не почувствовала присутствия сына рядом с собой. Теперь его образ казался почему-то таким далеким… Сирена несколько картинно, вымученно, с явным надрывом впивалась пальцами в мягкую землю, сгребала ее в горсть, мяла, крошила, задыхаясь, отказываясь расставаться с ребенком. Судорожные рыдания сотрясали ее тело, слезы смешивались с росой. Скорбь, как настоящий монстр, душила ее, отсекала в ней ростки жизни, превращая ее в живой труп.

Внезапно, к собственному изумлению, Сирена поняла, что имя, которое она выкрикивала, рыдая, было Риган, а не Михель. Опять и опять она повторяла его, сокрушаясь о новой потере. И тогда вдруг в ее сознании возник новый образ — образ старухи, одинокой и никем не любимой, проливающей слезы над могилой сына, который умер сотню лет назад. Решено: она поедет с мужем куда угодно и когда угодно, сейчас, завтра, главное — навсегда! А Риган подождет, Сирена знала, что подождет. Они вместе отправятся домой и присмотрят за тем, чтобы все было как следует заперто, закрыто. Конечно, понадобится какое-то время, чтобы фрау Хольц, их экономка, могла упаковать свои вещи, но уж потом они будут все вместе. Всегда вместе.

* * *

Бешено скача по пыльной дороге в Батавию, Сирена, смеясь, понукала лошадь бежать быстрее вперед. Длинные темные волосы женщины развевались на ветру, глаза вспыхивали от восторга, гладкие щеки раскраснелись. Она представляла себе лицо Ригана, когда скажет ему, что ни за что не отпустит его одного. Они принадлежат друг другу.

Сирена проскакала по великолепной улице Львов, потом проследовала узкими переулками прямо к конторе голландской Ост-Индской компании. Офис Ригана находился на дальнем конце пристани, у двери была привязана лошадь под седлом.

Женщина спешилась и кинулась в контору. Не утруждая себя никакими объяснениями, Сирена ворвалась к Ригану, лицо расплылось в улыбке, в глазах светилось радостное ожидание…

— Риган, я пришла, чтобы…

Слова застряли у нее в горле: вместо Ригана в кресле сидел его друг, капитан Дикстра.

— Петер, — спросила Сирена, едва переводя дыхание, — где мой муж? У меня для него приятная новость.

Дикстра нахмурился, и что-то в его красивых голубых глазах испугало женщину.