Тесса Дэр - Пленник ее сердца

Вдруг Полина поняла, чего – нужно прикоснуться к нему, почувствовать его тело под руками, – и просунула затянутые в атласные перчатки руки под фрак. Грудь его и торс были словно высечены из камня: мощные мышцы прощупывались даже через жилет.

Вытащив рубашку из-под пояса, Полина с удовольствием провела ладонью по его мускулистому животу, затем скользнула вверх, коснулась соска и замерла, почувствовав, как сильно и быстро бьется под ладонью его сердце.

В этот момент где-то что-то взорвалось. Она почувствовала, как конвульсивно сжалась его грудь, и испугалось, что это разорвалось его сердце. Затем с неба посыпался град сияющих искр, залив светом и дерево, и их с Гриффом.

Полина рассмеялась, когда поняла, что это такое: ну разумеется, фейерверк.

В последний раз скользнув губами по ее губам, он поднял голову. Полина затаила дыхание в ожидании. Что дальше? Не говоря ни слова, он просто стоял и во все глаза смотрел на нее, как тогда, в Спиндл-Коув, словно на самую прекрасную и в то же время самую ужасную, самую загадочную и непостижимую диковину, которая попала к нему в руки.

Нет-нет, это уже перебор.

Сердце его билось под ее ладонью, в то время как его ладонь, словно сокровище, сжимала ее ничем не примечательную грудь. А над головой у них взмывали ввысь кроваво-красные огненные фонтаны, и струи огня, опадая, расчерчивали небо золотыми и серебряными полосами.

Это был момент истины, момент сильнейшего напряжения всех ее душевных сил. Лишенная спасительного укрытия поцелуя, она не могла спрятать свои чувства. И смотреть ей было некуда, кроме как прямо в его темные глаза.

Ее сердце трепетало, зато его стучало ровно, сильно и требовательно. Казалось, его сердце выстукивало: «Полина, Полина, Полина…»

Но такого быть просто не могло: наверняка оно выстукивало нечто иное – скажем, «балда, балда, балда…».

Где-то совсем рядом любовь разверзлась зловещей трещиной в земле, и эта трещина с каждым мигом становилась все шире, и если не проявить крайнюю осмотрительность, она провалится в нее.

– Грифф, – прошептала Полина, – вы не можете быть один: каждому кто-нибудь нужен.

Раздраженно, рывком, он поднял лиф ее платья, прикрыв грудь, и, отступив на шаг, резко, зло едва ли не выкрикнул:

– Вы не понимаете! Вся моя жизнь – это бесконечная череда «кого-нибудь». Что мне точно не нужно, так это очередная «кто-нибудь». И чего мне меньше всего хочется, так это слышать в комнате, набитой жалкими невзрачными барышнями: «Ты должен жениться, Халфорд. Это твой долг. Так выбери кого-нибудь».

Она отшатнулась словно от пощечины.

– О, я понимаю.

Он выругался.

– Я не это…

– Нет, вы правы. – Полина торопливо пошла по дорожке. – Я та самая невзрачная девушка. Какой кошмар! Разумеется, ничего из этого не могло получиться.

– Полина, подождите.

Она развернулась и побежала на свет, к людям, оставив его в полутемных зарослях. На площадке у павильона уже собралась толпа. Люди, задрав головы, любовались фейерверком. Полина остановилась, чтобы отдышаться. Вокруг нее все смеялись и радовались, только ей было не до смеха.

Какой-то мужчина, которого Полина даже не разглядела, налетел на нее со всего маху. Прежняя Полина дала бы ему локтем под дых, но сейчас у нее на это уже не хватало духу. Вместо того чтобы дать ему сдачи, она развернулась, чтобы оказаться к нему лицом, и даже прикоснулась пальцами к горлу, чтобы показать, что она готова извиниться.

О боги! Нет!

Мужчина исчез, а вместе с ним и колье.

Грифф поискал ее глазами и наконец увидел. Она успела убежать далеко, на дальний конец лужайки, и теперь их разделяла плотная толпа. Он узнал ее по платью: ярко-розовое, оно ритмично меняло цвет, переливалось под золотым свечением, льющимся с неба. Ему казалось, что он наблюдает за собственным сердцем, таинственным образом отделившимся от тела.

Затем он увидел мужчину, выскользнувшего из тени, и сердце его замерло.

– Полина!

Она его не услышала или просто не захотела обернуться. Он видел, как она замерла, схватившись за шею, а потом, подхватив юбки, сорвалась с места и умчалась в ночь.

Он услышал ее окрик:

– Стой! Стой, тебе говорят, вор проклятый!

Вор?

Грифф побежал за ней, но ему приходилось лавировать в толпе и бежать быстрее не получалось. Его поразила ее скорость: невероятная, если учесть пышность юбок и не слишком подходящую для этого обувь.

Она мчалась, оставляя за собой колоритный шлейф ругани, достойной разве что портового грузчика. Весь лоск, что успела она приобрести за неделю в Лондоне, бесследно испарился.

– Ублюдок! Остановись, черт поганый!

Господа и дамы в недоумении оборачивались, не веря своим ушам. В одном из этих достойных джентльменов Грифф узнал австрийского посла.

Ну что же, если она стремилась покрыть себя несмываемым позором, то ей это вполне удалось и в пунш никого окунать не пришлось.

– Я тебе яйца оторву, сукин ты сын!

Грифф, бросив на бегу виноватый взгляд на беседку, в которой обосновались члены королевской семьи, помчался следом за Полиной. С извинениями придется подождать. Он бы, пожалуй, расхохотался, но дыхания не хватало. И еще он не на шутку тревожился за нее.

Полина, а следом за ней и Гриффин, оказались за пределами Воксхолла, не в самом благополучном районе с кривыми переулками и доходными домами. Ни одна из улиц не освещалась, и можно было лишь догадываться об опасностях, притаившихся за каждым углом.

И все же он продолжил преследование.

Что она себе думает? Что бы там ни украл этот негодяй, оно не стоило того, чтобы рисковать жизнью.

Похоже, вор оказался расторопнее, но зато Грифф ее почти догнал.

– Полина! Остановитесь!

– Я не могу!

Она свернула за угол, и Гриффин на несколько бесконечных мгновений потерял ее из вида. Пришлось прибавить ходу, молясь, чтобы с ней ничего не случилось. Вот когда настигнет ее, тогда всю душу и вытрясет!

И в тот момент, когда он добежал до того проклятого угла, раздался душераздирающий крик.

«Господи, сохрани ее!»

Грифф свернул за угол и увидел ее, лежавшую посреди улицы, скорчившись от боли.

– Полина? Ты цела?

– Не останавливайтесь, – крикнула она, – бегите за ним!

– Он сбежал. – Грифф даже не удосужился оглядеться, чтобы удостовериться в своей правоте. – Но даже если бы мог его догнать, я не бросил бы вас здесь одну.

Из ближних домов высыпал народ поглазеть на разодетую даму и лощеного джентльмена. Грифф знал, что слабость тут не прощают, и всем своим видом давал этим людям понять, что с ним шутки плохи.

– Что произошло? – спросил он тихо, присев на корточки рядом с Полиной. – Он вас ударил? – От страшной мысли его словно обдало холодом. – У него был нож? Пистолет?

– Нет, – простонала Полина.

Грифф облегченно выдохнул: слава богу!

– Это все проклятые туфли. Каблук застрял между камнями мостовой, и я вывихнула лодыжку.

Она приподняла юбку, и при виде ее свернутой на сторону лодыжки Грифф болезненно поморщился. Он снял с нее туфельку и осторожно ощупал опухшую ступню. Полина с трудом сдерживала рыдания.

– Так больно? Может, это перелом?

Полина покачала головой.

– Нет, не перелом это. И болит не так уж сильно. Просто…

– Что? – мрачно спросил Грифф. – Что этот подонок с вами сделал?

– О боже. Вы станете меня презирать.

– Никогда.

Из нее словно выпустили воздух.

– Грифф, он украл колье. Аметисты вашей матери. Они стоили целое состояние, а теперь их нет.

Это все же случилось. Полина сдалась и отдала себя его заботам, потому что не знала, что еще может сделать. Она всегда считала, что имеет бойцовский характер, но сегодняшний вечер закончился для нее сокрушительным поражением.

Один – ноль в пользу Лондона.

Даже меньше, чем ноль. Даже с учетом той тысячи фунтов, что Грифф ей пообещал, она останется ему должна еще несколько тысяч. Герцогиня никогда ее не простит. Как же ей с ними расплатиться?

Герцог, по-прежнему сидя возле нее на корточках, приказал:

– Держитесь за мою шею.

Полина нехотя повиновалась, но Грифф выругался сквозь зубы и повторил:

– Да держитесь же крепче! Вы дочь фермера, и сил у вас достаточно. Я знаю, что вы способны на большее.

Полина напрягла мускулы. Он прав: она девушка крепкая и не легкая как перышко, как могло бы показаться на первый взгляд. Не дело заставлять Гриффа тащить ее на себе.

Едва не задыхаясь, он приподнял ее, приняв на грудь весь вес.

– Туфелька, – слабым голосом напомнила Полина.

– К черту ее!

Наверное, он прав. Что там какие-то туфли по сравнению с украденным колье?

Грифф донес ее до конца улицы, избрав не тот маршрут, по которому они бежали. Полина хотела сказать ему об этом, но передумала, решив, что он знает дорогу лучше ее – вид у него был самый решительный – и лишь пробормотала:

– Простите.

Он тряхнул головой.

– Не надо. Не начинайте.

Он молчал всю дорогу до Воксхолла, молчал и когда они на лодке переправлялись на противоположный берег Темзы, и в карете тоже хранил молчание.

И дома тоже Гриффин общался только с прислугой, распорядившись, чтобы Полину перенесли в гостиную и уложили на диван.

– Я вызову врача, – наконец обратился Грифф и к ней.

– Мне, честное слово, не нужен врач.

Гриффин молча вышел за дверь.

Доктор осмотрел ее и пришел к выводу, что ничего страшного нет. Полина могла бы поспорить с вердиктом врача: нога-то заживет, а что делать с сердцем? Оно разбито, и его уже не склеишь.

Когда доктор закончил осмотр и направился к выходу, Грифф подошел к нему, чтобы справиться о ее здоровье. Он уже успел снять фрак и закатал до локтей рукава рубашки.

Полина поднялась с дивана и, прыгая на одной ноге, приблизилась к нему.

– Ну что же, наконец-то мне удалось оскандалиться на славу.

Грифф даже не улыбнулся – лишь сказал:

– Пойдемте, я помогу вам подняться наверх.

Она отмахнулась от его предложения.

– Не надо, я сама. Доктор заверил, что беспокоиться не о чем.

Все же Гриффин обхватил ее одной рукой за талию и повел к лестнице. Полина не знала, как отказаться от помощи: его хмурый вид в сочетании с трогательной заботой действовал на нее совершенно угнетающе.

Преодолев первую ступеньку, Полина заметила:

– Вы злитесь на меня.

– Да, и не собираюсь это отрицать, но стараюсь не обращать свой гнев на вас.

Подволакивая поврежденную ногу, Полина с его помощью преодолела вторую ступеньку.

– Я очень виновата перед вами. Мне жаль, что так вышло. Разумеется, я выплачу его стоимость частями, начиная с той тысячи фунтов, что вы мне обещали, конечно. А что до остальной суммы… – Она остановилась и подняла на него глаза. – Пока не знаю, как, но, клянусь, отдам вам долг.

Он смотрел на нее в полном недоумении.

– О чем вы говорите?

– О колье, которое украдено. Я расплачусь за него. Не сразу, конечно. По частям. – Схватившись за перила, она подтянулась и подпрыгнула еще на одну ступеньку.

– Чушь, – пробормотал Грифф, не трогаясь с места, потом вдруг подхватил ее на руки и понес наверх. Ее спальня располагалась этажом выше, но он свернул в коридор и направился к себе.

В своей спальне, захлопнув за собой дверь, он опустил ее на свою кровать невероятных размеров, красного дерева, под красным бархатным балдахином.

Полина попыталась приподняться на локтях, но не смогла: Грифф отрезал ей путь к отступлению. Стоя на коленях, он навис над ней и зажал ее лицо в ладонях так, чтобы не могла отвернуться. Полине ничего не оставалось, кроме как смотреть прямо ему в глаза. Глаза его метали искры, сердце билось как сумасшедшее – почти так же, как ее собственное.

– Я страшно зол на того негодяя, который посмел к вам прикоснуться; на вас – потому что вы не только пострадали, но и пустились в погоню и тем самым подвергли опасности свою жизнь. Вы знаете, что за народ промышляет в тех темных переулках?

– А что мне оставалось? Он похитил колье вашей матери…

– И что с того? У нее таких колье не меньше дюжины.

– Но оно из драгоценных камней, и я знаю, как она им дорожит. Именно поэтому она и попросила меня надеть его сегодня вечером, чтобы…

«Чтобы вы увидели меня в нем, а во мне – истинную леди; чтобы влюбились в меня и захотели на мне жениться. Смех, да и только…»

– Вы действительно считаете, что для меня какие-то ограненные камни дороже вашей жизни? Я знаю, что мы по-разному смотрим на жизнь, но это уже удар ниже пояса, мисс Симмз. Вы и впрямь столь низкого мнения обо мне?

– Нет, что вы, мое мнение о вас самое высокое.

– И я отчего-то хорошо о вас думаю.

Добрые слова, но каким тоном сказаны!

– По поводу колье не переживайте – завтра я куплю матери другое, еще лучше, и дюжину в придачу, если пожелает. Незаменимых драгоценностей нет.