И это все? Он проделал весь этот путь лишь для того, чтобы убедиться, что его, так сказать, инвестиции не пропали всуе?

– Ну что же, вы меня увидели. А теперь уезжайте.

Многие из присутствующих дам встали на сторону Полины, увещевая герцога покинуть не только библиотеку, но и Спиндл-Коув.

– Послушайте, позвольте мне пару минут поговорить наедине с мисс Симмз…

– Уходите! – закричала Полина, у которой окончательно сдали нервы. Запах его одеколона дурманил ей голову, и она всерьез испугалась, что растечется лужицей на свежевыкрашенном полу своей библиотеки. – Пусть вы герцог, но это не дает вам права вторгаться в мой дом и в мою жизнь, когда вам заблагорассудится. Я этого не потерплю, не позволю так со мной поступать. И если не намерены на коленях вымаливать у меня прощения и просить моей руки, уходите немедленно и больше никогда не возвращайтесь!

Он никуда не ушел: молча стоял и смотрел на нее, – а потом опустился на колени.

– О нет! – Полина закрыла лицо руками. – Грифф, нет!

– Вы не можете ответить мне отказом, не потрудившись вначале выслушать. – Грифф взъерошил волосы. – Отчего все в этой жизни возвращается бумерангом? Я знал, что вы удивитесь, увидев меня, и не сомневался, что разозлитесь, но думал, что по крайней мере дадите сказать несколько слов. Я, знаете ли, целую речь подготовил. Хорошую речь. Но поскольку вы все равно испортили сюрприз…

Он полез в карман и достал оттуда маленький бархатный мешочек.

Полина взглянула на него в щелку между расставленными дрожащими пальцами. Сейчас слезы лились у нее по щекам, из носа тоже текло. Она нетерпеливо смахнула слезы, пытаясь разглядеть, что он там вытряхнул из мешочка на ладонь. Это был золотой перстень с изумрудом в обрамлении крохотных бриллиантов.

Ну что ж, по крайней мере она знала, что это кольцо он выбирал сам.

Красивое кольцо, ничего не скажешь.

Полина отвернулась, закрыв лицо фартуком. Гриффин Элиот Йорк, восьмой герцог Халфорда, у ее ног и протягивал ей обручальное кольцо на глазах у всего городка.

Это уж слишком, слишком невероятно, чтобы принять как данность, но и радостно, тоже слишком, прямо через край.

– Я люблю вас, Полина Симмз! Люблю с того самого дня, когда впервые увидел. Скажу больше: сердце мое предчувствовало встречу с вами. Я никого не любил до вас, и если вы мне откажете, никого никогда не буду любить. Я знаю, что вовсе не подарок, но…

Полина перебила его, неудержимо расхохотавшись:

– Вы не подарок? – Она повернулась к нему лицом, не просохшим от слез. – Грифф, вы герцог.

– Да, я помню. И что с того?

– Что с того? Мы… мы ведь уже говорили об этом. Герцог не может жениться на служанке, пусть она и стала совладелицей библиотеки.

– Вы правы: моя жизнь очень отличалась от вашей. Для того чтобы мы могли жить вместе, как муж и жена, необходимы были перемены. Мне не по силам изменить мир, и я ничего не хочу менять в вас, а стало быть, остался единственный выход: что-то изменить в себе, внести, так сказать, улучшения.

– Улучшения?

– Вы знакомы с наследием Халфордов. Я происхожу из старинного рода, в котором было немало ученых, исследователей, военных. Эти почтенные люди прославили наш род и накопили немало богатства. И я наконец осознал, что есть такое дело, на которое ни у одного из моих предков не хватало духу, а у меня хватит.

– И что же это?

– Я мог бы раздать все это богатство.

В библиотеке стало очень тихо.

– Все? – не веря своим ушам, переспросила Полина.

– О нет! – простонала Шарлотта. – Теперь он даже хуже, чем надменный распутный герцог, потому что бедный герцог.

– Я не нищий, – возразил Гриффин, – и незачем делать такие глаза. Герцог не может отречься от титула. Существует такое понятие, как «майорат», то есть заповедное имущество, и кроме того, трастовые фонды. Все это скучные юридические термины, и я не хочу забивать вам ими голову. Если опустить множество утомительных подробностей, то можно сказать одно: я всегда буду вполне обеспеченным, даже богатым человеком. С четвертого места в Англии по ценности принадлежащего мне имущества я, возможно, скачусь на четырнадцатое, но даже в этом случае в моем распоряжении всегда будет достаточно средств, с которыми я вполне мог бы расстаться. И как только я взялся за дело, все пошло как по маслу.

Полина, глядя на него с опаской, как на сумасшедшего, спросила:

– Я не понимаю: что вы пытаетесь мне сказать?

– Я обнаружил в себе природный дар легко расставаться с деньгами. Речь идет не о бездумном транжирстве: пару тысяч на этот пустяк, еще столько же на другой, а о планомерных, осмысленных тратах фамильных средств, доступных к изъятию. Восьмой герцог Халфорд прославится как самый крупный меценат и благотворитель в истории Англии. Вот таким будет мой вклад в семейное наследие.

Полина не могла прийти в себя от шока, но Грифф действительно выглядел счастливым: счастливым, умиротворенным, в ладу с собой и миром – и при этом никакой ханжеской смиренности ни во взгляде, ни в осанке. Уверенность в себе, граничащая с самоуверенностью, и часто в нее переходящая, очевидно, будет свойственна ему всегда. Да и не хотелось Полине, чтобы гордый Грифф вдруг превратился в смиренного святошу. Но, что радовало, он выглядел так, как будто нашел цель в жизни и прямо шел к этой цели.

И, что приятнее всего, она знала: это не было жертвой ради нее.

– Должен сознаться, я все же сделал одно приобретение исключительно для себя. – Грифф хитро ухмыльнулся. – Старый дом, сущую развалюху на задворках Суссекса. Так-то вот.

– Вы купили дом и ферму Уитли? Так это были вы?

– Увы, больше никакой недвижимости в вашем приходе не продают. – Еле слышно выругавшись себе под нос, Грифф повел плечами. – Так вы наконец скажете мне «да»? Пол чертовски твердый, а вы слишком далеко от меня стоите.

Сердце ее воспарило к небесам.

– Не помню, чтобы я слышала вопрос.

– Честно говоря, я не знаю, что спрашивать: «Будете ли вы моей женой?», «Станете ли моей герцогиней?» – или просто «Будете ли моей»… Везде можно найти опасную зацепку. Я не хочу называть имена или титулы, чтобы лишить вас возможности оспорить мое предложение. Мне даже все равно, будете ли вы носить проклятое кольцо. – Он швырнул бархатный мешочек на пол.

– В таком случае его буду носить я! – моментально отреагировала Шарлотта, но Полина так на нее посмотрела, что у той отпала всякая охота что-то предлагать.

Гриффин между тем продолжал:

– Полина, я здесь, чтобы просить вас – нет, умолять, – если до этого дойдет, принять мою руку. Просто возьмите ее и поклянитесь перед Богом, что никогда не отпустите. И я поклянусь в том же. Мы можем произнести эти слова в церкви и как-нибудь побыстрее? – После недолгой паузы он добавил: – Пожалуйста.

Она вложила свою ладонь в его, и пальцы их сплелись в тесном объятии. Священник будет потом, но союз их уже состоялся, скрепленный этим тесным, жарким пожатием рук.

Лед тронулся. И с этого момента с каждым днем в мире будет все больше тепла.

Он поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Скажи мне, что это значит «да».

– Да. Отвечаю «да» сразу на все вопросы. И буду с гордостью и почтением носить ваше кольцо.

Все, за исключением недовольной Шарлотты, захлопали в ладоши.


Спустя часа два, а может, три, когда все печенье было съедено и чай выпит, после того как Даниэла уснула в мансарде, Грифф и Полина все стояли, держась за руки, по обе стороны от прилавка, смотрели друг другу в глаза и не могли наглядеться.

– Я кое-что заметила, – сказала наконец Полина. – Моя любовь к вам становится сильнее и ярче, когда нас окружают книги.

– Ну что ж, в таком случае придется переговорить с архитектором, который проектирует наш новый дом, и дать указание установить книжные шкафы от пола до потолка в нашей спальне.

Полина улыбнулась.

– С меня довольно уже того, что вы здесь. Сознаюсь, я потеряла надежду, когда прочла в газете, что вы вернулись в семейное поместье в Камберленде.

– Так и было. Мы с матерью договорились с управляющим, что какое-то время мне не придется туда возвращаться. А еще мы установили надгробие на могиле Мэри Анабел на семейном кладбище.

– О, Грифф, я так рада, что вы занимались этим вместе.

– И я рад. – Он деликатно откашлялся и обвел взглядом лавку. – Как вам удалось все это сделать без начального капитала?

– Я начала с книг, которые вы прислали, разумеется, а потом помогли знакомые – собрали еще литературу. А для аренды помещения я взяла ссуду у Эррола Брайта.

Глаза Гриффина ревниво вспыхнули, но Полина спокойно сказала:

– Да, дал денег по дружбе, вот и все. И я уже наполовину выплатила ему долг.

– Не сомневаюсь. – Он поцеловал ее руку и нежно погладил. – Видите ли, я должен просить вас пойти на компромисс. Спиндл-Коув теперь наш дом, но у меня есть и другая недвижимость, которая требует внимания. Есть дела, где необходимо также и в Лондоне мое присутствие, поскольку я попечитель нескольких благотворительных обществ. И, как мне думается, уже следующий год покажет, кто наши истинные друзья, а кто нет. Если нас пригласят на бал или иное мероприятие, я хотел бы туда поехать и показать всем мою красавицу жену.

– Мне бы тоже этого хотелось.

Насупившись, он смотрел на кольцо у нее на пальце.

– Я не могу обещать вам детей. Вы это знаете. Ничто не могло бы сделать меня более счастливым, чем жить с вами одной семьей, но… гарантий нет.

– Я знаю.

– Зато я могу гарантировать, что у вас будет обожающий вас муж и свекровь-интриганка. Этого достаточно?

Полина улыбнулась.

– Более чем.

– Хорошо. И мы не должны забывать о Даниэле. Она тоже будет жить с нами. Я знаю, что любые перемены для нее болезненны, но есть выход: в каждой из наших резиденций у нее будет своя спальня, причем все они будут оформлены совершенно одинаково, чтобы она везде чувствовала себя дома. Кроме того, можно нанять ей компаньонку, если пожелаете. Самую лучшую. Вы знаете, что я даю работу только лучшим.

Комок встал в горле Полины. Ей трудно было даже дышать, не то что говорить.

– Спасибо…

– Нет нужды меня благодарить. Вы знаете, я рос единственным ребенком, так что для меня сестра в радость, если со мной будете еще и вы.

Ничто не могло иметь большего для нее значения, чем эти его слова. Он лучший из мужчин, самый лучший, можно не сомневаться. И она больше не будет, никогда.

– Сдается мне, что матушка и Даниэла не только найдут общий язык, но еще и вступят в коалицию.

Полина улыбнулась сквозь слезы:

– Могу представить их парное катание по магазинам.

– Да что там парное катание – парное вязание!

И они рассмеялись.

Полина потерла рукой висок.

– О, Грифф, вы слишком хороший! Таких не бывает. Быстро скажите что-нибудь гадкое, а то я решу, что мне все это снится.

– Ладно. У меня лишай по всему телу, и я ухаю, как филин, когда кончаю.

Полина рассмеялась.

– Но я же прекрасно знаю, что это не так.

– Может, и было не так несколько месяцев назад, а сейчас все изменилось. Я думаю, вам надо немедленно раздеть меня и убедиться, что все осталось прежним.

– Гм… Кажется, я знаю одно тихое местечко на сеновале.

Он перегнулся через прилавок и поцеловал ее, ласково, не спеша. Возможно, это был лучший из его поцелуев, поцелуй на каждый день.

– Я люблю вас.

– Все ведь и вправду будет хорошо, – сказала Полина. – Да?

Губы его дрогнули, и он крепко сжал ее ладошку.

– Иногда – хорошо, но по большей части просто замечательно.

Эпилог

Пять лет спустя


– Ты уже выбрал для нее имя? – Виктор Брэмвелл, лорд Райклиф, вальяжно откинулся на спинку стула в «Быке и цветке» и скрестил руки на груди.

– Для нее? – эхом откликнулся Колин. – Откуда тебе известно, что родится девочка?

– Девочка, а как же иначе. Сюзанна называет это эффектом Спиндл-Коув. Моя Виктория тому подтверждение. И Бриона у Торна. Сюзанна вчера получила письмо от Вайолет Уинтерботм, так у них родилась двойня – девочки, разумеется. У всех первенцы – дочки. – Он вскинул голову, указывая на Гриффа. – За исключением Халфорда, конечно.

Грифф решил не упоминать про Мэри Анабел – не то время и не то место, – лишь молча глотнул эля.

– Я бы не торопился делать ставки, – возразил Колин. – В этом деле никакие приметы не дают стопроцентной гарантии. И предсказать заранее ничего нельзя. Минерва должна была родить только через месяц, в противном случае мы бы не стали навязываться Халфорду с визитом.

– Может, оно и к лучшему, что вы здесь, а не в Лондоне, – заметил Грифф. – В Спиндл-Коув она среди подруг. А места у нас в доме хватит на всех.

Вот уже несколько лет прошло с тех пор, как на месте снесенной развалюхи Уитли вырос дом, вполне солидный, но вовсе не помпезный, такой, чтобы в нем было уютно и комфортно всем, включая Даниэлу. И о соседях подумали: дом не мозолил никому глаза показной роскошью. Гриффин и Полина хотели, чтобы это было уютное семейное гнездышко, и, в отличие от многих особняков Камберленда и Лондона, дом не хранил преданий славной старины, в нем не жили тени предков.