Как всегда, первыми почуяли опасность собаки. Они беспокойно забегали между оленей, стали жаться к пастухам, перекликаясь между собой: «Ветер принес запах волка! Волки подходят! Волки!»

Сын Дарки шел рядом с Вожаком. Поняв, о чем перекликаются собаки, он тихо, чтобы другие не услышали, сказал:

«Вожак, собаки уже знают о нас и предупреждают друг друга, Я понимаю собачий язык».

Вожак презрительно ответил:

«Зато их язык не понимают Человеки. Неужели ты не знаешь об этом? Ты стал очень осторожным, рожденный в логове Человека».

По сторонам от них светились глаза остальных волков. Сыну Дарки показалось, что слова Вожака услышали волчицы, которые держались ближе других.

«Я не трус. И я докажу тебе это. Я нападу первым»!

«Нападай!» — милостиво разрешил Вожак.

«Я подчиняюсь. Но раньше ты доверял мне, слушал мои советы и не обвинял меня в трусости, А сейчас ты смеешься над моей осторожностью. Почему?» — все же спросил «глаза стаи»»

Вожак помедлил с ответом. Как сказать правду этому красавчику? Да, раньше он всегда соглашался с ним, с сыном Дарки. Соглашался потому, что он, Вожак, был еще силен и не боялся получить отпор от любого члена стаи. Но сейчас... Сейчас он постарел и вынужден все чаще и чаще идти на поводу стаи, чтобы угодить ей, ибо место вожака — почетное место и на него всегда много желающих. Вожак — это власть, почет. Лучший кусок мяса — его. И самая молодая и красивая волчица — тоже его. Она доставалась ему без боя, не как другим.. Вожак ничего этого не сказал сыну Дарки. Он сказал другое:

«Стая уже давно не ела мяса оленей. Если мы этой ночью не добудем его, завтра братья и сестры начнут жрать друг друга...»

Сын Дарки сразу наметил в жертву слабенькую важенку и, пригнув голову, помчался к ней. Рядом с ним бежали молодые волки.

Важенка, словно пойманная на бегу чаутом пастуха, рухнула на снег, оглушенная мощным ударом волка.

Обезумевшие от страха олени, хрипя и стуча рогами друг о друга, понеслись прочь. Земля загудела, задрожала от бешеного галопа перепуганных насмерть животных» .

Вожак ворвался в живое хрипящее месиво стада и нацелился на старого самца с огромными рогами. Охваченный приступом азарта, он, как в молодые счастливые годы, напряг мышцы и высоко прыгнул, чтобы упасть на хребет оленя, но промахнулся — олень отпрянул, и Вожак шмякнулся на утрамбованный сотнями копыт снег. И почта сразу он услышал хлесткий выстрел, потом еще один. Высрелы гремели отовсюду. Два матерых волка и одна из волчиц вздрагивали в предсмертных судорогах,

Сын Дарки не ошибся: пастухи ждали волков. Три ночи назад другая стая напала на стадо и нанесла ему чувствительный урон. Те волки охотились, нарушая Главный закон охоты, и потеряли в ту ночь четырех сородичей. Теперь стая была далеко отсюда.

Сын Дарки мчался без оглядки. За ним бежали уцелевшие собратья. Над их головами пели жестокие песни смерти пули пастухов. Позади слышался захлебывающийся лай собак. Сын Дарки вдруг резко повернул к сопке, с которой утром наблюдал за оленями, и крупными скачками полез наверх. Остальные повторили маневр своего товарища.

Собаки вскоре отстали: они были храбры, только чувствуя рядом человека.

Сын Дарки достиг вершины, над которой, как обычно, гуляли разбойные студеные ветры. Он лег между камней. Рядом улеглись уцелевшие волки, виновато косясь на рожденного в логове Человека.

«Я буду говорить», — сказал сын Дарки. Волки оглянулись на притихшего Вожака.

«Говори», — разрешил тот.

«Человеки убили трех наших сородичей,— начал сын Дарки. — Они умерли потому, что мы забыли Главную истину: в тундре, в горах, в лесах самый умный и сильный — Человек. Человек — властелин всего, ибо он — держатель огня. Человек приручил диких оленей, и олени повинуются ему. Он заставил служить себе собак, а род собак идет от рода волков. Никому из зверей не дано сравниться с Человеком, хотя Человек в силе и ловкости уступает многим. Сила Человека — в его голове. Человеки — пастухи стада, на которое мы нападали сегодня, — знали о нас, они были готовы. Вожак не послушал меня, рожденного в логове Человека».

«Да, это так», — горестно выдохнули волки.

«Почему пастухи знали о нашей стае? Кто их предупредил?» — спросил Вожак.

«Не знаем», — глухо ответила стая.

«Я знаю, — ответил сын Дарки. — Здесь охотилась другая стая. Она пришла в эти края раньше нас. Эта стая нарушила Главный закон охоты — она убила не слабых, а самых сильных, жирных оленей. Убила не только ради того, чтобы насытить желудок. Волки той стаи либо бешеные, либо бешеный у них вожак. Стая убила очень много оленей, и Человеки в этом краю теперь будут мстить всем волкам. Гремящие палки пастухов далеко плюются железными горячими клыками, и нет волка, который не боится их песен смерти».

«Да, это так», — согласилась стая.

«Человек — властелин всего, и он тоже знает законы жизни. Он пасет оленей, чтобы есть самому и кормить своих детей. Он знает, что волки не всегда его враги. Он знает: мы чаще убиваем только слабых оленей, укрепляя остальных, и он готов делиться с нами, если мы честно соблюдаем Главный закон охоты. Но если мы нарушаем закон — нас ждет смерть! Так было, так будет, волки!» — закончил свою речь рожденный в логове Человека.

«Откуда ты узнал о чужой стае?» — угрюмо спросил Хмурый.

«Вчера, когда я с меньшими братьями шел к оленям, я заметил старый след чужого волка, — ответил «глаза стаи». — А когда увидел встревоженных пастухов и собак, я догадался, что здесь произошло».

«Почему ты не сказал так перед охотой?» — не унимался Хмурый.

«Я предупреждал. Я отговаривал Вожака, когда мы уже вышли на тропу охоты. Я предупреждал, но Вожак назвал меня трусом. Вы знаете: я не трус, хоть и родился в логове Человека. Я поступаю так потому, что не хочу напрасных жертв. Вожак не послушал меня. Не послушал того, которого сам назначил «глазами стаи».

Вожак, настороженно слушавший рожденного в логове Человека, при этих словах напрягся, готовый в любой миг к бою. Что решит стая? Неужели ему придется драться с этим сильным красавцем?!

«Голод еще больше раздирает наши желудки, а стая стала маленькой», — вздохнула старшая из оставшихся двух волчиц.

«Куда мы пойдем?» — спросил Хмурый.

«Надо уходить из этой Долины смерти. Мы должны найти вольных оленей», — ответил сын Дарки.

«Но вольные олени совсем не такие, как олени Человеков. Они бегают быстрее нас»,— возразил Хмурый.

«К тому же нас осталось так мало, — подала голос старшая волчица. — Маленькая стая — слабая стая. Надо поискать другое стадо оленей Человеков!»

«Нет, слух о двух волчьих стаях пронесется по тундре быстро, как ветер. Человеки в этом краю нас ждут повсюду,— ответил сын Дпрки. — Еще одна такая охота — и нас всех достанут горячие клыки. Братья, надо искать вольных оленей. Надо, чтобы Человеки и собаки этой Долины смерти успокоились и поверили, что мы ушли из этих мест. И мы уйдем, но мы вернемся. Пусть снег хорошо спрячет наши следы. Пусть Человеки обретут покой. Нам предстоит тяжелая охота. Что думает Вожак?» — обратился он к предводителю.

Тот сразу расслабился: нет, рожденный в логове Человека не покушается на его место.

«Ты хорошо сказал», — с достоинством ответил Вожак.

Только через две ночи на третью в глухом распадке стая напала на следы небольшого стада диких оленей. Волки совсем вымотались, и в глазах у них плескалась затаенная ярость. Голод сделал их злобными, раздражительными.

Заметив следы, Вожак приказал «глазам стаи» идти по ним дальше одному. На разведку.

Сын Дарки долго шел по следам дикарей и наконец при свете яркой луны увидел небольшое стадо. Олени лежали на снегу. Только их вожак, крупный самец с огромными рогами, как и подобает предводителю, стоял на страже, чутко вслушиваясь в шорохи ночи.

Сын Дарки обежал стороной отдыхавших оленей. Нет, Человеков и собак не было рядом. Он вернулся.

Стая радостным воем встретила добрую весть о диких, оленях.

Вожак оленей почуял опасность, когда стая подошла уже совсем близко. Он громко фыркнул и понесся прочь от страшных огоньков — волчьих глаз. Остальные олени, будто совсем и не дремали, резво вскинулись и бросились за вожаком.

Это были сильные, здоровые дикие олени. И бежали они неутомимо — куда быстрее и легче домашних собратьев.

Сыну Дарки пришлось здорово попотеть, прежде чем он догнал беременную оленуху. Напружинившись, он прыгнул и в полете успел настичь жертву. Вцепившись в круп оленухи, «глаза стаи» завалил ее, а подоспевшая волчица вцепилась ей е горло.

Почуяв запах крови, подскочили остальные и стали рвать на части еще живую оленуху...

Из страны Долгой ночи пришли крепкие морозы. Снег сделался колким. Бегать по такому снегу стало трудно — он жег подушечки лап. А бегать Вожаку и его стае приходилось теперь много. То небольшое стадо оленей-дикарей, которое нашел рожденный в логове Человека, умчалось к Большим камням, а других оленей поблизости не было. Хорошо еще, что немало зайцев обитало в этих местах. Как всегда, выручали полевки. Но поймать зайца в глубоких снегах удавалось не каждому и не всякий день, А полевка слишком ничтожна, чтобы насытить волка,

Вожак замечал, как день ото дня все раздраженнее, злее становились его волки. Они грызлись между собой по пустякам и злились на него. Голодный всегда ищет виноватого в том, что его желудок пустой. Стая винила во всем предводителя. Особенно косо смотрел на Вожака Хмурый.

Вожак все видел и много думал. Он думал даже во сне. Думал о том, как встать на удачную тропу охоты, чтобы накормить мясом себя и голодных собратьев: Искать вольных оленей? Но на них и летом-то охотиться трудно, а зимой и подавно. К тому же стая уменьшилась. Напасть на оленей Человеков? Нет, слишком мало времени прошло с той роковой охоты… Тем более что чужая стая наверняка по-прежнему озлобляет пастухов своими набегами, нарушая Главный закон охоты.

Однажды стае как будто снова повезло — она наткнулась на одинокого большерогого домашнего оленя.

Месяц назад этот сильный, крупный самец сбежал из табуна. Сбежал, сманив с собой маленький косяк важенок. Не он первый убегал так.

Большерогий оторвался от табуна на рассвете короткого дня, а к ночи разыгралась сильная пурга, и в белой круговерти самец растерял своих подруг. Может, они вернулись в стадо, а может, пристали к дикарям. Он остался один. Познав радость вольной жизни, сильный олень не захотел возвращаться в родное стадо и теперь бродил по распадкам и сопкам, чутко прислушиваясь к каждому шороху. На него-то и наткнулась стая. Волки кинулись на легкую добычу со всей яростью, что скопилась в их голодных желудках. И казалось, бедняге совсем немного осталось наслаждаться вольной беззаботной жизнью... Но олень недаром прожил месяц на свободе, в одиночестве: еще издалека он услышал хрип, вырывавшийся из глоток бежавших волков, а потом и увидел их. Олень высоко подпрыгнул и стремглав понесся в глубину распадка.

Волчицы, зашедшие раньше ему в тыл, бросились наперерез, но большерогий, снова подпрыгнув, кинулся к ближней сопке и легкими прыжками стал взбираться на нее.

Стая долго гналась за ним, и временами казалось, что она вот-вот настигнет добычу. Однако олень был здоровый, полный сил и в конце концов ушел от погони.

Если бы самый выносливый пастух прошел путь от начала охоты стаи и до того места, где Вожак остановился, приказав тем самым кончить безуспешную охоту, то тому пастуху пришлось бы идти два дня. А за один зимний день даже не очень молодой пастух мог пройти на лапках-снегоступах четыре раза по десять верст. Да, волки Севера сильны и выносливы…

Когда мутное солнце тяжело приподнялось над белой холодной страной, Вожак собрал стаю.

«Слушайте меня, — сказал он. — С той ночи, когда горячие клыки пастухов убили наших братьев, удача отвернулась от нас».

«Да, это так, Вожак. Скоро мы все подохнем от голода, и наши тела расклюют вороны и сороки, разорвут вонючие росомахи»,— угрюмо ответил Хмурый.

«Мы потеряли следы вольных оленей, мы не можем теперь нападать на оленей, которых охраняют Человеки и собаки», — продолжал Вожак.

«Да, это так», — сказала молодая белая волчица.

«Как будем жить дальше, Вожак?» — спросила старшая волчица.

«Надо снова встать на тропу охоты. Надо охотиться на оленей Человеков», — прорычал Хмурый, который больше всех терзался от голода.

«Нас мало, — спокойно ответил Вожак. — Малая стая — слабая стая».

«Твоя осторожность, Вожак, непонятна. Мы хотим мяса!» — бросил вызов Хмурый.

«Мяса! Мяса!» — подхватили остальные. Все, кроме рожденного в логове Человека.