Я осознавала, что рядом со мной находится какой-то мужчина.

Он кричал, надрывая голос:

— Мы все еще на плаву! Как долго…

Рев волн заглушил его крик.

Мне удавалось различить очертания «Звезды Атлантики». Она все еще была на поверхности, но под каким-то странным углом. Ее нос, казалось, исчез. Я понимала, что оставшиеся на ней люди не имеют ни одного шанса на спасение.

Нас продолжало носить по волнам, каждая из которых могла оборвать наши жизни. Вокруг нас бесновалось и ревело море… Нас от него отделяли тонкие борта нашей шлюпки… Разве способна она противостоять натиску этого безумного океана? Я спрашивала себя, что было бы со мной, если бы рядом не оказался этот человек и не заставил меня прыгнуть вместе с ним за борт. Мне трудно было поверить в свершившееся чудо. Я вспомнила о родителях. Где они? Удалось ли им спастись?

Затем ярость волн несколько ослабела. Или мне это только показалось? Наверное, это лишь временное затишье. И все же это было передышкой. Совсем рядом с нами оказалась еще одна спасательная шлюпка. Я тревожно всматривалась в напряженные, бледные, неузнаваемые лица, ища взглядом родителей. Вдруг лодку подхватила волна. Какую-то секунду она висела в воздухе, а затем ее накрыла другая гигантская волна. Я услышала вопли. Лодка еще держалась на гребне. Ее опять подбросило вверх и поставило торчком. В воду посыпались тела. Затем она скользнула вниз и перевернулась. Какое-то время она плавала перевернутая, прежде чем море, как будто устав играть с нею, отшвырнуло ее прочь, подобно капризному ребенку.

Я видела в воде головы людей. Одна за другой они исчезали из виду.

Я услышала крик своего спасителя:

— Смотри! Кого-то несет прямо к нам!

Это был мужчина. Его голова внезапно оказалась совсем рядом с нашей лодкой.

— Давай втащим его в лодку! Скорее, не то он пойдет на дно и нас увлечет за собой.

Я протянула руки, и вдруг чуть не лишилась чувств: человеком, которого мы пытались втащить в лодку, был Лукас Лоример.

Нам это удалось далеко не сразу. Наконец он перевалился через борт, упал на дно лодки и замер.

Мне хотелось крикнуть: «Ты спасен, Лукас! Слава Богу!»

Мой спутник тоже узнал его и еле слышно ахнул. Затем крикнул мне:

— Он в очень тяжелом состоянии!

— Что мы можем сделать?

— Он почти захлебнулся.

Склонившись над Лукасом, он начал выкачивать воду из его легких. Он пытался спасти ему жизнь. А я спрашивала себя, надолго ли его хватит.

Однако постепенно лицо Лукаса немного порозовело, и он начал подавать признаки жизни.

Я заметила, что его левая нога выглядит как-то странно. Время от времени он тянулся к ней рукой. Он все еще не вполне пришел в сознание, но тем не менее чувствовал, что с ногой что-то не так.

— Я больше не могу, — пробормотал мой спаситель.

— Он будет в порядке?

Он лишь пожал плечами.

* * *

Прошло не меньше двух часов, прежде чем ветер действительно начал стихать. Порывы становились все реже и все слабее.

Лукас по-прежнему неподвижно лежал на дне лодки с закрытыми глазами. Мой второй спутник возился с лодкой. Я не знала, что он делает, но это казалось очень важным, а коль мы по-прежнему оставались на плаву, значит, он свое дело знает.

Он поднял глаза и увидел, что я за ним наблюдаю.

— Поспи, ты совсем измучена, — сказал он.

— Но ты тоже…

— О, у меня пока дел хватает.

— Но сейчас уже ситуация получше. Верно? У нас есть шанс на спасение?

— Ты имеешь в виду, подберут ли нас? Возможно. Нам повезло. Тут под сиденьем оказалась канистра с водой и банка галет. Это неприкосновенный запас на случай кораблекрушения. Это поможет нам выжить. Самое важное — это вода. Она позволит нам продержаться… какое-то время.

— А он? — я указала на Лукаса.

— Плохо. Но он дышит. Он наглотался воды… и к тому же, кажется, у него сломана нога.

— Что мы можем сделать?

Он покачал головой.

— Ничего. У нас для этого ничего нет. Ему придется подождать. Будем высматривать парус. Ты сейчас ничем не можешь помочь, поэтому постарайся уснуть. Тебе будет легче.

— А ты?

— Потом. Для него мы ничего не можем сделать. Мы будем плыть туда, куда нас несет ветер. Нам нечем управлять. Если нам повезет, нас вынесет на торговые пути. А если нет… — он пожал плечами и почти ласково закончил, — будет лучше, если ты поспишь. Сон творит чудеса.

Я закрыла глаза и, к собственному удивлению, которое я, впрочем, ощутила значительно позже, повиновалась.

* * *

Когда я проснулась, солнце висело над горизонтом. Значит, начался новый день. Я огляделась. Небо было огненно-красным, и даже вода казалась окрашенной в розовый цвет. Все еще дул сильный ветер, вздымавший волны, увенчанные белыми бурунами. Это означало, что мы тоже движемся с приличной скоростью. Но вот куда? Ответа на этот вопрос у нас не было. Мы всецело находились во власти волн и ветра.

Лукас недвижно лежал на дне лодки. Второй мужчина пристально за мной наблюдал.

— Выспалась? — спросил он.

— Да, мне кажется, я спала целую вечность.

— Это было необходимо. Тебе лучше?

Я кивнула.

— Что случилось, пока я спала?

— Ты же видишь, что море утихло.

— Шторм ушел.

— Сплюнь. Пока он утих. В считанные минуты он может вернуться… Но пока у нас появился шанс.

— Как ты думаешь, нас кто-нибудь заметит?

— Наши шансы пятьдесят на пятьдесят.

— А если нет?

— Надолго воды не хватит.

— Ты что-то говорил о галетах.

— Угу. Но вода важнее. Нам придется принимать ее строго дозированно.

— А как же он? — я опять указала на Лукаса.

— Ты его знаешь.

Это было утверждение.

— Да, мы подружились на борту.

— Я видел вас вместе.

— Он тяжело ранен?

— Я не знаю. Сейчас мы ничего не можем с этим сделать.

— Как его нога?

— Ее необходимо вправить. Но у нас ничего для этого нет.

— Как жаль…

— Не надо ни о чем жалеть. Судьба может счесть тебя неблагодарной. Нам повезло спастись, и это само по себе уже чудо.

— Я знаю. Это только благодаря тебе.

Он улыбнулся какой-то неожиданно застенчивой улыбкой.

— Будем надеяться, что на этом чудеса не закончатся, — ответил он.

— Мне бы хотелось ему помочь.

Он покачал головой.

— Мы должны быть очень осторожны. В любую секунду мы можем перевернуться. Ему тоже остается ожидать чудес… так же как и нам.

Я кивнула.

— Мои родители… — начала я.

— Возможно, они спаслись в одной из шлюпок.

— Я видела, как одна из лодок перевернулась… Все утонули?

— Вряд ли кому-то из них удалось выжить.

— Мне не верится, что это суденышко уцелело. Если нам и удастся спастись, то только благодаря тебе.

Мы замолчали. Спустя какое-то время он вытащил из-под сиденья канистру. Мы оба сделали по глотку.

Он тщательно закрутил крышку.

— Нам придется ее растягивать, — сказал он. — Не забывай, что в этой канистре наша жизнь.

Я кивнула.

* * *

Прошло несколько часов. Лукас открыл глаза и увидел меня.

— Розетта? — прошептал он.

— Да, Лукас?

— Где… — я прочитала это слово по губам, потому что он не издал ни звука.

— Мы в спасательной шлюпке. Корабль затонул… наверное. Ты в порядке. Ты со мной и…

Я вдруг осознала абсурдность ситуации. Я даже не знала, как его зовут. Может быть, он и был некогда матросом, но теперь он стал нашим спасителем, и наше будущее по-прежнему находилось в его руках.

Как бы то ни было, Лукас все равно еще плохо осознавал происходящее. Он ничуть не удивился и закрыл глаза. Он что-то сказал. Мне пришлось склониться к его лицу, чтобы расслышать его.

— Моя нога…

С ногой было необходимо что-то делать. Но что? У нас не было никаких медицинских средств, и перемещаться по лодке можно было только с крайней осторожностью. Даже в относительно спокойном море она угрожающе раскачивалась, и я понимала, что один из нас легко может оказаться за бортом.

Солнце стояло в зените, и жара казалась невыносимой. К счастью ветер, хоть и улегся, но не совсем. Он ласково толкал нас вперед. Куда? Этого никто не знал.

— Когда появятся звезды, мы сможем понять, где находимся, — произнес мой спаситель.

Я узнала его имя. Джон Плайер. Мне показалось, он назвал его весьма неохотно.

— Ты не будешь возражать, если я стану называть тебя просто Джон? — спросила я, на что он ответил:

— Тогда я буду называть тебя Розеттой. Теперь мы уже на равных. Ты не пассажирка, а я не матрос. Страх смерти лучший уравнитель.

— Мне не нужен страх смерти, чтобы называть тебя по имени. Хотя было бы весьма абсурдно кричать: «Мистер Плайер, я тону, спасите меня, пожалуйста!»

— Абсурдно, — согласился он. — Но я надеюсь, тебе никогда не придется кричать что-нибудь подобное.

— Ты сможешь управлять лодкой по звездам, Джон? — поинтересовалась я.

Он пожал плечами.

— Я не могу назвать себя опытным навигатором, но, находясь в море, мало-помалу учишься этому делу. По крайней мере, если ночь будет ясной, мы сможем понять, куда нас относит. Прошлой ночью небо было затянуто тучами, и звезд не было видно.

— Направление могло измениться. Ты же сам сказал, что все зависит от ветра.

— Да, нам приходится мириться с тем, что нам предлагает судьба. Как тут не почувствовать себя беспомощным.

— То же самое чувствуешь, когда полностью зависишь от других людей. Как ты думаешь, мистер Лоример умрет?

— Мне кажется, он достаточно крепок. Главная проблема — это его нога. Должно быть, он сломал ее, когда их шлюпка опрокинулась.

— Как бы мне хотелось хоть чем-нибудь ему помочь.

— Нам остается только смотреть по сторонам во все глаза. Если мы увидим на горизонте хотя бы точку, мы должны попытаться привлечь к себе внимание. Например, поднять флаг.

— Но где мы возьмем флаг?

— Сойдет одна из твоих нижних юбок и какая-нибудь палка… Или что-нибудь в этом роде.

— Я вижу, ты очень изобретателен.

— Может, ты и права, но больше всего нам сейчас нужна удача.

— Что если мы использовали всю положенную нам удачу, когда нам удалось спастись с тонущего корабля?

— Этого маловато, нам надо еще хоть немного. Давай попытаемся ее найти. Не своди глаз с горизонта. Малейшая точка, и мы должны как-то сообщить о себе.

Утро тянулось медленно. Наступил полдень. Лодка куда-то плыла, покачиваясь на волнах. Время от времени Лукас открывал глаза и что-то говорил, хотя было ясно, что он не вполне отдает себе отчет в том, что с ним происходит.

К счастью, солнце скрылось за облаком, и жара стала менее нестерпимой. Я уже не знала, что хуже — дождь, который мог предвещать очередной шторм, или этот палящий зной. Джон Плайер внезапно провалился в сон, даже его силы иссякли. Он казался очень юным. Мысли о Джоне отвлекли меня от нашего отчаянного положения. Как он стал матросом? Я была уверена, что ему есть что скрывать. Его личность окутывала какая-то загадка. Он был очень скрытен. Мне казалось, что он все время настороже. Конечно, в последние часы эти качества были совершенно незаметны, потому что он всего себя посвятил одной цели — спасению наших жизней. Благодаря этому между нами завязались какие-то похожие на дружбу отношения. Наверное, иначе и быть не могло.

Мои мысли то и дело возвращались к родителям. Я представляла себе, как они выходят на палубу, испуганные, растерянные, похожие на детей. Их приводило в замешательство все, не имеющее отношения к Британскому музею. Им никогда не приходилось сталкиваться с суровой прозой жизни, и они в ней ничего не смыслили. О них всегда заботились другие люди, что позволяло им всецело погружаться в науку.

Где они теперь? При мысли о родителях меня охватывало противоречивое чувство, что-то среднее между нежностью и раздражением.

Я представляла себе, как они садятся в шлюпку и отец оплакивает не дочь, а утраченные записи.

Хотя, возможно, я ошибалась. Вероятно, они любили меня больше, чем я осознавала. Разве не назвали они меня Розеттой, в честь своего драгоценного камня?

Я обводила взглядом горизонт, напоминая себе, что я на вахте. Я должна быть готова, если вдруг увижу корабль. Я сняла нижнюю юбку и привязала ее к куску дерева. Если увижу что-нибудь, напоминающее другое судно, я разбужу Джона, и мы не теряя времени начнем размахивать моим самодельным флагом.

День медленно клонился к закату, но ничего не происходило. Нас по-прежнему окружала безбрежная водная гладь. Вода была повсюду… Она тянулась до самого горизонта. Куда бы я ни глядела, везде была одна пустота.