Виктория Холт - Пленница

Он стремительно вскочил на сиденье возницы.

— Удачи, — крикнул он, и экипаж тронулся с места.

Мы с Саймоном остались одни на незнакомой улице в Константинополе.

* * *

Я испытывала необычайный подъем. Мы были свободны… мы оба. Нам всего лишь оставалось войти в посольство и рассказать свою историю. За этой дверью нас ожидала безопасность. Сотрудники посольства тут же известят о нашем появлении наши семьи, после чего нас отправят домой.

Я обернулась к Саймону.

— Вот и не верь после этого в чудеса! — воскликнула я.

— Да, мне самому не верится, что мы на свободе. Я отведу тебя в посольство. Тебе придется объяснить, что ты бежала из гарема.

— Это просто невероятно.

— Тебе поверят. Наверняка они знают, что тут происходит… особенно в турецкой части города.

— Пойдем, Саймон. Пойдем, все расскажем им. Скоро мы уже будем плыть домой.

Саймон не двинулся с места.

— Я не могу пойти с тобой, — ответил он.

— Что?

— Разве ты забыла, что я скрываюсь от английского правосудия? Меня отправят назад… но что меня там ожидает? Угадай.

— Ты хочешь сказать, что останешься здесь?

— Почему бы и нет? Во всяком случае, пока я не решу, что мне делать дальше. Для беглеца это место ничуть не хуже всех остальных мест на планете. Но я попытаюсь добраться до Австралии. У меня уже есть опыт, думаю, мне удастся устроиться на какой-нибудь корабль.

— Саймон, я без тебя никуда не пойду.

— Конечно же, пойдешь. Ты поразмыслишь и все сама поймешь.

— О нет…

— Розетта, я немедленно отведу тебя в посольство. Ты войдешь и все объяснишь. Они сделают все возможное, чтобы помочь тебе. Они отправят тебя домой… очень скоро. Нас для этого сюда и привезли.

— Да, нас обоих, — напомнила ему я.

— Откуда им было знать, что я не могу войти в посольство? Но это можешь сделать ты. И было бы очень глупо не сделать это… притом, безотлагательно. Более того, я вынужден настаивать на том, чтобы ты не медлила.

— Я могла бы остаться с тобой. Мы бы что-нибудь придумали.

— Послушай, Розетта. Нам неслыханно повезло. Ты не можешь не воспользоваться этим везением. Это было бы совершенно неразумно. Мы подружились с влиятельными людьми, ты с Николь, а я со старшим евнухом. Ты помогла ей, а мне посчастливилось понравиться ему. Наши судьбы оказались сходны. Это позволило нам сблизиться. Его захватили… так же как и меня. Мы могли общаться на его родном языке. Когда он узнал, что мы с тобой попали в плен к пиратам вместе, он увидел в этом перст судьбы. Он плыл на корабле с французской девушкой, а я с тобой. Это нас в какой-то степени породнило. Разве ты не понимаешь, что это невероятная удача? Мы могли провести там всю жизнь. Ты была бы рабыней в гареме паши, а я охранял бы его гарем вместе с евнухами и, возможно, стал бы одним из них. Розетта, это просто чудо, что наша судьба сделала такой крутой поворот, и вот мы здесь. Мы должны возблагодарить за это своих ангелов-хранителей. А теперь надо позаботиться о том, чтобы все это не оказалось напрасно.

— Я знаю, знаю. Но я не могу уйти без тебя, Саймон.

Саймон огляделся. Мы стояли рядом с церковью, которая при ближайшем рассмотрении оказалась англиканской.

На стене церкви висела табличка. Саймон потянул меня за собой, и мы прочитали, что эту церковь возвели в честь воинов, павших в Крымской войне.

— Давай войдем, — предложил Саймон. — Там мы сможем подумать и, возможно, поговорить.

В церкви стояла тишина. К счастью, в ней никого не было. В своем турецком облачении я выглядела бы совершенно неуместно. Мы сели на скамью у самой двери, готовые в случае необходимости бежать.

— А теперь, — сказал Саймон, — давай прислушаемся к голосу здравого смысла.

— Ты все время это повторяешь, но…

— Нам не остается ничего другого.

— Ты не можешь просить меня оставить тебя, Саймон.

— Я никогда не забуду этих слов.

— Мы провели там столько времени. И все это время я думала о тебе. Я спрашивала себя, что с тобой случилось, и вот мы наконец вместе.

— Я знаю, — сказал он. Некоторое время мы сидели молча, потом он опять заговорил: — Старший евнух держал меня в курсе. Я знал, что французская девушка спасла тебя от паши, заставив выпить какое-то снадобье. Это он дал ей тот напиток.

— Он тебе это сказал!

— Да, я говорил с ним о тебе, о кораблекрушении… о том, как мы ждали спасения на том острове. Он сказал, что это напоминает ему то, что пришлось пережить им с Николь, которая, как и ты, попала в гарем. Мне кажется, он решил нам помочь именно потому, что наши истории оказались так схожи. Он хотел дать нам шанс, которого не оказалось у них. Он все время повторял: «Если вы отсюда не выберетесь, вас ожидает то же самое». Я не верил в возможность побега. А потом подвернулся этот случай. Это просто фантастическое везение, Розетта!

— Мне не верится, что мы сидим здесь рядом. Похоже, о нас с самого начала кто-то все время заботился. Сперва нас спасли с корабля, потом с острова, а теперь вот это…

— Нам каждый раз подворачивались возможности, и мы их не отвергали. И теперь мы тоже не должны отказываться от предложенного пути к спасению.

— Но я не могу оставить тебя здесь.

— Не забывай, что в мои планы с самого начала входил отъезд из Англии. Что со мной будет, если я решу вернуться?

— Но ты не можешь оставаться здесь. Что если они будут тебя искать? Что если они тебя найдут? За побег тут полагается…

— Они меня не найдут.

— Мы можем доказать твою невиновность. Вместе у нас все получится.

— Нет, еще не время.

— А когда будет время?

— Вероятно, никогда. Но если я вместе с тобой вернусь домой, меня тут же арестуют. Я окажусь в таком же положении, как перед отплытием из Англии.

— Возможно, тебе вообще не следовало ее покидать.

— Ты только представь себе: если бы я этого не сделал, мы бы вообще не встретились. Мы не были бы вместе на том острове. Теперь он кажется мне своего рода раем.

— Очень неудобным раем. Ты забыл, как мы были голодны… как мы высматривали, не появится ли на горизонте корабль?

— А потом поняли, что угодили в лапы к корсарам. Нет, этого мне не забыть никогда.

— Этот остров не был раем.

— Но мы были вместе.

— Да, — кивнула я, — вместе мы и останемся.

Он покачал головой.

— Это твой шанс, Розетта. Ты должна им воспользоваться. Я заставлю тебя им воспользоваться.

— Но я так хочу остаться с тобой, Саймон. Я хочу этого больше всего на свете.

— А я хочу, чтобы ты была в безопасности. Это так просто.

— Нет, это очень тяжело.

— Ты позволяешь чувствам возобладать над здравым смыслом. Завтра ты об этом пожалеешь. В посольстве тебя ждет удобная постель. Там сочувственно выслушают твою историю и окажут необходимую помощь. Скоро ты будешь дома.

— А ты останешься здесь!

— Да, — коротко ответил он. — А теперь я отведу тебя в посольство. О Розетта, не смотри на меня так. Я забочусь о тебе. Тебе подвернулась уникальная возможность. Такое случается раз в жизни. Ты не имеешь права повернуться спиной к собственной удаче. Просто ты измучена, физически и морально. Ты сама не понимаешь, что ты сейчас чувствуешь. Позже ты сможешь лучше оценить свое состояние. А сейчас ты должна идти. Я очень тебя прошу. Я должен заботиться только о себе. Уже это будет достаточно сложно. Но я выкручусь… если буду один.

— Ты хочешь сказать, что я буду тебе обузой?

Он заколебался, но потом посмотрел мне прямо в глаза.

— Да, — ответил он.

И я поняла, что должна уйти.

— Для тебя так тоже будет лучше, Розетта, — мягко произнес он. — Я тебя никогда не забуду. Быть может, когда-нибудь…

Я молчала и думала, что уже никогда не смогу быть счастлива. Мы с ним слишком… сроднились.

Он взял мои ладони в свои руки и привлек меня к себе. На несколько мгновений мы замерли.

А потом мы вместе вышли из этой мемориальной церкви и направились к воротам посольства.

Спустя всего несколько дней я перешла из фантастического мира в мир реальности. Меня изумило то, как меня приняли в посольстве. Мне даже почудилось, что девушки довольно часто попадают в кораблекрушение, а затем в руки пиратов, которые продают их в гарем. А я-то считала свой случай чуть ли не уникальным.

Официально пиратство было упразднено почти век назад, но моря продолжали бороздить представители этого гнусного ремесла; могущественные властелины, как и сотни лет назад, содержали многочисленные гаремы, скрытые от любопытных глаз за высокими стенами и охраняемые высокими плечистыми евнухами. Официально многие пережитки ушедших времен порицались, но на самом деле они никуда не исчезли.

Посольство представляло собой маленький анклав, кусочек Англии в чужеземном окружении, и, едва переступив порог, я почувствовала, что вернулась домой.

С меня спешно сняли мои иностранные одеяния, предоставив мне более традиционную для англичанки одежду. Меня подробно обо всем расспросили, и я изложила всю свою историю. В посольстве знали о гибели «Звезды Атлантики» и о том, что после ее крушения мало кому удалось выжить. Мне пообещали немедленно связаться с Лондоном. Я рассказала, что спаслась благодаря помощи одного из матросов, как нас прибило к какому-то острову, с которого нас сняли корсары, продавшие затем в рабство. О том, что Саймон бежал из рабства вместе со мной, я промолчала. В моих словах никто не усомнился.

Мне предстояло провести некоторое время в стенах посольства. Меня осмотрел врач, пожилой англичанин. Он был очень ласков со мной и предписал полный покой. Я должна была отдыхать и помнить о том, что мне уже ничего не угрожает. Он также задал мне несколько вопросов. Я рассказала ему, как мне повезло найти в гареме друзей, что помогло мне избежать насилия. Мне показалось, что, услышав это, он вздохнул с облегчением. Он также отметил, что, судя по всему, мое здоровье не пострадало, но я должна быть очень осторожна. Последствия таких испытаний могли проявиться значительно позже. Если я желала поговорить о пережитом, он был к моим услугам, но в любом случае мои желания святы.

Я много думала о Саймоне. Да и не могла иначе. Окружающие обращали внимание на мою задумчивость и, по всей вероятности, объясняли ее тем, что я не могу забыть о пережитых ужасах.

Более того, я не могла не думать о гареме, о том, что там происходит, о реакции Рани, обнаружившей, что вместо Фатимы из гарема вышла я. А ведь исчезла не только я, но и Саймон. К счастью, наш побег был делом рук старшего евнуха, а уж он сумеет позаботиться, чтобы поскорее замять эту историю. В том, что Рани разозлится не на шутку, я не сомневалась, но даже она вынуждена считаться со старшим евнухом.

Я думала и о Николь. Она по-царски расплатилась со своим долгом, как она его называла, и я страстно надеялась, что за добрые дела ее также ожидает вознаграждение, и ей удастся сохранить расположение паши как к себе, так и к своему сыну.

Но я этого уже никогда не узнаю. Все эти люди покинули мою жизнь так же неожиданно, как и вошли в нее.

Временами мне трудно было поверить в то, что я действительно на свободе. Неужели я скоро буду дома? Неужели я буду вести жизнь обычной английской девушки? — изумленно спрашивала я себя. Я знала, что всегда буду благодарна людям, которые помогли мне без потерь пройти через этот необычайный период моей жизни, хотя, обретя свободу, я потеряла Саймона.

* * *

Я с трудом припоминаю дни, проведенные в посольстве. Проснувшись утром, я первые несколько секунд думала, что лежу на своем диване в гареме. Меня опять охватывали тревожные предчувствия. Возможно, сегодня меня отведут к паше. Только теперь я поняла, в каком напряжении жила все это время.

Затем я вспоминала, где нахожусь, и волна облегчения прокатывалась по моему телу… пока я не вспоминала о Саймоне. В безопасности ли он? Удалось ли ему сесть на корабль, отправляющийся в Австралию? Мне казалось, что в нынешней его ситуации лучше места, чем Австралия, и придумать невозможно. Удастся ли ему до нее добраться? Он молод, силен и изобретателен. И когда-нибудь, когда он сможет доказать свою невиновность, он вернется домой. Возможно, мы еще встретимся и возобновим свою дружбу с того момента, на котором она прервалась. Он намекнул на то, что любит меня. Что он имел в виду? Вероятно, всего лишь привязанность, неизбежно возникающую между двумя людьми, вместе прошедшими через тяжелые испытания.

Я скоро должна была отправиться к себе, где меня ожидал дом в Блумсбери. Если он, конечно, все еще наш. Что случилось с моими родителями? И где теперь мистер Долланд, миссис Харлоу, Мег и Эмили? Вряд ли на кухне дома в Блумсбери, если мои родители не вернулись. Я часто представляла себе, как мистер Долланд сидит во главе стола, подняв на лоб очки, и рассказывает домочадцам о крушении, постигшем «Звезду Атлантики». Если мои родители и в самом деле не вернулись, какова участь моих друзей с кухни?