— Хорошо. Кстати, в разговоре с Марией я все же узнала кое-что новенькое. Судя по всему, Мирабель была помолвлена с Козмо и одновременно флиртовала с Тристаном.

— Неужели?

— Если верить Марии, Мирабель с самого начала предпочитала Тристана.

— Это интересно.

— Мне кажется, за этим может скрываться мотив.

— Чтобы предпочесть младшего брата, необязательно сначала убивать старшего.

— Да, но в этом случае Она теряла надежды на титул и все, что ему сопутствует.

— Я не сомневаюсь, что титул для нее очень важен, но неужели она пошла ради него на убийство?

— Тристан тоже мог быть заинтересован в устранении Козмо. Так что, возможно, они стали сообщниками.

— Что ж, на сегодняшний день это самое здравое предположение. Но я не стал бы чересчур полагаться на сплетни слуг. Кстати, возможно, через несколько дней меня ожидает еще одна поездка в Лондон.

— Но ты же только что вернулся оттуда? Ты надолго уедешь?

— Я точно не знаю. Честно говоря, мне предстоит операция. Я уже давно об этом подумывал.

— Ты мне ничего об этом не говорил.

— Я не хотел тебя попусту беспокоить.

— Как ты можешь! Ты же знаешь, как меня волнует твое здоровье. Расскажи мне об этой операции.

— Я узнал об одном хирурге и его уникальном новом методе. Возможно, он мне поможет, хотя гарантий никаких нет, и он от меня этого не скрывает.

— Лукас! И ты вот так беспечно об этом говоришь?

— На самом деле я далеко не так беспечен, как кажется. Я встретился с этим доктором, когда проводил разведывательную операцию по поводу пьяного матроса. Так что я одним выстрелом убил двух зайцев.

— И ты сообщаешь мне об этом в последнюю очередь.

— Я подумал, что мне следует предупредить тебя о моем отсутствии, чтобы ты не беспокоилась и не ожидала сообщений вроде «Убийца найден. Приезжай как можно скорее» или чего-нибудь в этом духе.

— Лукас, ты можешь быть серьезнее?

— Ну, хорошо. Дело в том, что мои дела очень плохи. Нога болит все сильнее и сильнее. Этот доктор очень умный и придумал какой-то особенный метод. Новую ногу он мне, увы, не пришьет, но, надеюсь, все же сможет мне помочь. Если все пройдет удачно, я все равно буду немного хромать, но мое состояние значительно улучшится. И… дело в том… что я готов рисковать.

— Лукас, это опасно?

Он медлил с ответом слишком долго.

— О нет, я уже и так калека, что мне еще может угрожать? — попытался отшутиться он, — но…

— Скажи мне правду.

— Если честно, то я и сам не все знаю. Надежда есть… возможно призрачная… но я хочу использовать свой шанс.

— Почему ты сразу мне об этом не сказал? — возмутилась я.

— Я не был уверен, что решусь на эту операцию. Но потом я подумал: «А почему бы и нет?» Вряд ли он может искалечить мою ногу еще сильнее, зато, быть может, он ее вылечит.

— А я тут пристаю к тебе с такой ерундой, когда все твои мысли заняты этим!

— Я искренне тронут твоей заботой, Розетта, — очень серьезно произнес он.

— Но я же тебя очень люблю, как же мне не волноваться?

— Спасибо, Розетта… Я уезжаю через несколько дней.

— Сколько времени все это займет?

— Я точно не знаю. Если все пойдет хорошо, возможно, месяц. Я ложусь в клинику. Она расположена неподалеку от Харли-стрит.

— Мне тебя будет очень не хватать.

— Пообещай мне, что будешь осторожна.

— С расспросами? Конечно, обещаю.

— Постарайся, чтобы они были не чересчур очевидны, и не слишком прислушивайся к сплетням слуг.

— Я обещаю, Лукас. Ты дашь мне адрес клиники?

Он достал из бумажника клочок бумаги и записал на нем адрес.

— Я приеду повидать тебя, — сказала я.

— Мне будет очень приятно.

— Я буду поддерживать связь с Карлтоном. А как он отнесется к твоему отъезду?

— Я не думаю, что мое присутствие его хоть в малой степени утешает. Я не могу вернуть ему Терезу. За него не волнуйся. Он с головой окунулся в работу, и это для него сейчас самое лучшее.

Эта новость омрачила весь день. Легкомысленное отношение к серьезной проблеме вообще было характерной чертой Лукаса. Что это за операция? Насколько она опасна? Я знала, что он мне в этом не сознается.

Мне было очень не по себе.

Мы вышли из «Короля-Моряка» и направились к конюшне.

— Я провожу тебя до Перривейла, — сказал он.

Мы ехали в полном молчании, и скоро (слишком скоро) вдали показались башни Перривейл-корта.

— Ах, Лукас, — вздохнула я, — как жаль, что тебе надо уезжать. Я буду очень по тебе скучать.

— Я буду об этом помнить, — ответил он. — Но я скоро вернусь, и это будет уже совершенно другой Лукас, вот увидишь.

В ответ я только грустно на него посмотрела.

Затем он посерьезнел.

— Но я и в самом деле переживаю о тебе, Розетта. Будь осторожна. Будет лучше всего, если ты не станешь ничего предпринимать до моего возвращения.

— Я обещаю тебе, что буду очень осторожна, — ответила я.

Он взял мою руку и поцеловал ее.

— Au revoir, Розетта, — произнес он.

* * *

Мне было очень грустно. Свидания с Лукасом значили для меня очень много, поэтому, не успев лишиться их, я почувствовала себя глубоко несчастной. Более того, я очень за него переживала. «Что это за операция такая? — спрашивала я себя. — Не слишком ли он скрытен?»

Я предложила Кейт съездить в Трекорн-манор.

— Это довольно далеко, — добавила я. — Но мы могли бы выехать сразу после завтрака. Почему бы нам не отдохнуть денек от занятий? Разумеется, с позволения твоей мамы.

Кейт очень взволновала эта перспектива, а со стороны леди Перривейл, как я и предвидела, не последовало ни малейших возражений.

Со времени моего приезда в Перривейл я успела превратиться в довольно неплохую наездницу. Теперь расстояние до Трекорна уже не казалось мне большим, а Кейт это уж точно было по силам.

Мне было приятно, что она так обрадовалась предстоящей прогулке.

— А он довольно большой, — заметила она, увидев особняк. — Конечно, не такой, как Перривейл, но тоже ничего.

— Я уверена, что Лоримерам будет очень приятно услышать твое мнение.

— Мы увидим старого Лукаса?

— Нет, его здесь нет.

— Где он?

— В клинике.

— Что такое клиника?

— Что-то вроде больницы.

— Что он там делает?

— Ты же знаешь, он повредил ногу.

— Да, в кораблекрушении. И теперь ему трудно ходить.

— Доктора попытаются ему помочь.

Кейт задумалась.

— С кем же мы тут познакомимся?

— Я надеюсь, что с братом Лукаса, с близнецами и нянюшкой Крокетт.

Мы оставили лошадей в конюшне и направились к дому. Мистер Лоример куда-то уехал, но нянюшке Крокетт немедленно доложили о нашем приезде.

Она поспешно спустилась вниз.

— О, мисс Крэнли, как я рада вас видеть! И мисс Кейт! Какая неожиданность!

— Где близнецы? — спросила Кейт.

— О, им, конечно же, захочется с вами увидеться. Они ведь вас помнят, мисс Крэнли.

— Надеюсь, мне удастся повидаться с мистером Лоримером.

— Он уехал в Лондон.

— Я имею в виду мистера Карлтона.

— А я думала, вы приехали в гости к мистеру Лукасу. Ему будут что-то делать с ногой. — Нянюшка покачала головой. — Наверное, они знают свое дело… но я не знаю, не знаю…

— Он предупредил меня о своем отъезде. Я хотела обсудить это с мистером Карлтоном.

— Я думаю, что он скоро вернется. Пойдемте в детскую, к близнецам.

Дженнифер тут же меня узнала и бросилась мне на шею. Я заметила нерешительность Генри, но в конце концов он последовал примеру сестры.

— Рассказывайте, как вы тут поживаете, — обратилась я к малышам. — Это Кейт, моя ученица.

Кейт смотрела на детей с легким пренебрежением, но не без интереса.

Я спросила у Дженнифер, как обстоят дела у одноглазой Мабель и медвежонка Реджи. Она рассмеялась и ответила, что они все такие же проказники.

Я немного поболтала с детишками, а потом нянюшка Крокетт предложила им показать Кейт кукольный домик.

Близнецы запрыгали от восторга, а я покосилась на Кейт, которая вполне была способна заявить, что ее не интересуют такие детские забавы.

Наверное, мой взгляд был достаточно красноречив, потому что она пожала плечами и сказала:

— Ну, хорошо.

Кукольный домик стоял в дальнем углу комнаты. Дети направились к нему, а нянюшка Крокетт пригласила меня присесть.

— Ну что, есть новости? — шепотом спросила она.

Я покачала головой.

— Это очень трудно. Мне ничего не удается узнать. Иногда мне кажется, что у нас ничего не выйдет.

— Я уверена, что вы что-нибудь выясните. В этом доме скрывается какая-то тайна. Жаль, что я не могу в него попасть.

— Кое-какая информация у меня есть, но пока она никуда не ведет.

— Что ж, не опускайте руки. Вы не пробовали беседовать с миссис Форд? Ей известно практически все, что происходит в этом доме.

— Быть может, вы могли бы с ней поговорить? Вы ведь с ней подруги.

— Я пробовала, но это ничего мне не дало.

— Возможно, она ничего не знает… а если знает, то не хочет сплетничать о членах семьи?

— Может, она разоткровенничается с вами как с обитательницей дома? Вы ведь теперь одна из них. Я сейчас посторонняя.

Я заметила, что Кейт прислушивается к нашему разговору, и подала сигнал нянюшке Крокетт, которая меня поняла и заговорила о детях и о том, что они скоро будут нуждаться в гувернантке.

— Вы ведь сюда не вернетесь, правда, Крэнни? — окликнула меня Кейт.

Тем самым она подтвердила, что слышала все, о чем мы говорили.

— Не вернусь, если ты меня не вынудишь, — ответила я.

Кейт скривилась. Но мне стало ясно, что поговорить с нянюшкой Крокетт мне не удастся.

Вскоре пришла одна из служанок и сообщила, что вернулся мистер Лоример.

Я оставила Кейт в детской и спустилась вниз, чтобы поговорить с Карлтоном. Он по-прежнему был очень подавлен, но, увидев меня, обрадовался.

— Меня беспокоит Лукас, — начала я. — Что вы знаете об этой операции, которая ему предстоит?

— Очень мало, — ответил он. — Он недавно ездил в Лондон, к этому доктору, и прошел тщательное обследование. Его решение — результат этого обследования.

— Как вы думаете, они смогут ему помочь?

— Лукас не сказал мне ничего конкретного. Он говорил о научных достижениях в области лечения переломов. Сейчас будет предпринята попытка исправить вред, нанесенный неправильным сращиванием кости.

— Я постоянно корю себя за то, что мы не сумели правильно вправить сломанную кость. Если бы нам это удалось, Лукас был бы сейчас здоровым человеком.

— Розетта, вы не должны винить ни себя, ни этого парня, который был там с вами. Вы сделали все, что могли. Вы оба спасли ему жизнь. Это максимум того, что вы могли для него сделать. Поверьте, он вам безмерно за это благодарен. Я знаю, что он не умеет серьезно говорить о серьезных вещах, но его чувства намного глубже, чем можно предположить.

— Да, я знаю.

— Я думаю, он лучше нас знает, как ему будет лучше. Видите ли, это его шанс, и он решил им воспользоваться. Возможно, после операции ему станет еще хуже, но если все пройдет успешно, то он станет совершенно другим человеком.

— Как я поняла, это большой риск.

— Я тоже так понял.

— Я надеюсь, что вам сообщат о результате операции, как только станет ясно, как она прошла.

— Я в этом уверен.

— Карлтон, когда вам об этом сообщат, вас не затруднит отправить мне записку?

— Конечно же, я это сделаю.

Мы немного помолчали.

— Для него это стало большим ударом, — нарушил молчание Карлтон. — Он всегда тяжело переживал любые недомогания. Он терпеть не может болеть. А подобное увечье… и вовсе повергло его в уныние.

— Я знаю.

— Мне хотелось бы… чтобы он женился. Мне кажется, это очень много для него значило бы.

— При условии, что брак окажется счастливым.

— Счастливый брак — это идеальное состояние.

— Да… если сам брак идеален. В противном случае счастье превращается в сплошные компромиссы.

Я поняла, что Карлтон вспомнил собственный брак.

— А потом, — грустно добавил он, — твое счастье внезапно обрывается… и ты спрашиваешь себя, быть может, было бы лучше, если бы у тебя никогда его и не было?

— Карлтон, я вас очень хорошо понимаю, но мне кажется, вам следует радоваться тому, что у вас было.

— Да, вы правы. Я просто упиваюсь жалостью к себе, а это неправильно. Как вы находите близнецов?