Теперь я могу отправиться домой, в Блумзбери. А принадлежит ли этот дом по-прежнему нам? Что случилось с моими родителями? И где мистер Долланд, миссис Харлоу, Мег и Эмили? Всё так же на кухне? Но как они могут там быть, если нет моих родителей? Я часто представляла себе мистера Долланда, сидящего во главе стола. Сдвинув очки на лоб, он рассказывает о кораблекрушении. А если мои родители не вернулись, что тогда случилось с моими друзьями?

Иногда жизнь в посольстве представлялась мне такой же неопределённой, как и за стенами гарема.

И вот однажды меня пригласил в гости посол, и я с удовольствием приняла его приглашение. Это был высокий благородный мужчина с манерами человека, привыкшего следовать протоколу. Он был со мной добр и мягок, как, впрочем, и все в посольстве.

— У меня есть новости, — сказал он. — Хорошие и… плохие. Хорошая новость — ваш отец жив, ему удалось спастись после кораблекрушения. Сейчас он дома, в Блумзбери. Плохая новость — ваша мать пропала без вести в море. Мы сообщили вашему отцу, что вы в безопасности, он с нетерпением ждёт вашего возвращения. Мистер и миссис Дэрдон через несколько дней отправляются домой, поскольку заканчивается срок их полномочий здесь. Мне пришла неплохая идея, к тому же это будет чрезвычайно удобно, отправить вас в Англию вместе с ними.

Я почти не слушала его. Моя мама погибла! Я очень старалась вспомнить её лицо, но в глазах стояла лишь рассеянная улыбка, когда она, бросив на меня мимолетный взгляд, сказала:

— Ах, ребёнок. Это наша дочь Розетта. Боюсь, вы найдёте её не слишком образованной.

Гораздо более отчётливо я помнила, как выглядела тогда Фелисити. А теперь моя мать мертва. Её поглотил жестокий океан. Мой отец и мать всегда были неразлучны. Как же теперь там без неё отец?

Ко мне подошла миссис Дэрдон, пухленькая, уютная женщина, которая говорила без умолку. Мне это было на руку, поскольку самой говорить не очень хотелось.

— Милочка! — воскликнула она. — Какое кошмарное испытание вы пережили. Это просто ужас, через что вам довелось пройти! Ну, ничего. Мы с Джеком за вами присмотрим. Сначала мы поплывём на корабле из Константинополя до Марселя, потом на поезде через Францию до Кале. Какое путешествие нам предстоит! Признаться, я всегда страшилась его. Но теперь деваться некуда. Нужда заставляет. Вы ведь знаете, дорогая, что с каждой минутой вы ближе к дому.

Она была из тех женщин, что рассказывают историю своей жизни за пять минут. Я узнала, что Джек всегда состоял на государственной службе, что они вместе учились в школе, поженились, когда им было по двадцать. У них двое детей. Джек-младший работает в департаменте иностранных дел, а Мартин учится в университете. После окончания он тоже поступит на государственную службу. Такова фамильная традиция.

Я поняла, что она старается освободить меня от разговора, где я могу сказать нечто, о чём впоследствии буду сожалеть. Я очень боялась, что в разговоре потеряю осторожность и упомяну о Саймоне. А я обязана сохранить его тайну и не забывать, что если выдам его местонахождение, Саймона посадят в тюрьму и приговорят к смерти.

В сопровождении миссис Дэрдон я отправилась в город, купить кое-что из одежды. Пока мы ехали в экипаже, она без устали болтала. Они с Джеком находились в Константинополе три года.

— Что за место! Когда я узнала о назначении Джека, я трепетала от восторга… а теперь всё бы отдала, чтобы убраться отсюда. Мне бы хотелось в какое-нибудь уютное местечко… Париж… Рим… что-то в этом роде. Не так далеко от дома. А это место в тысяче миль и такое чужое. Дорогуша, а что за обычаи! Подумать только, что творится на турецкой стороне! Одному Богу известно, да вы, конечно, испытали всё это сами. Простите меня, я не должна была напоминать вам об этом. Дорогая, я знаю, что вы чувствуете. Пожалуйста, извините меня. Взгляните. Вон там находится Скутари. Во время Крымской войны удивительная, удивительная Флоренс Найтингел вместе со своими послушницами помогала раненым. Я считаю, что они сыграли гораздо большую роль для победы, чем думают люди. Сейчас мы в Северной части Голден Хорна, дорогая. Другая половина города — воплощение зла. О, опять я… мы находимся неподалёку от Галаты, это район торговцев, много веков назад основанный генуэзцами. Джек может рассказать вам о нём буквально всё. Он очень интересуется такими вещами. Замечу вам, улицы там невероятно грязные и шумные. Сотрудники посольства не рискуют туда ходить. Мы живём в более приятном соседстве. Район называется Пера. Там находится большинство посольств, консульств и… дипломатических миссий. И дома самых знаменитых семей…

Пока она говорила, я предавалась грёзам. В памяти моей вспыхивали видения: остров, мы с Саймоном идём на разведку, оставив Лукаса ждать появления паруса… и потом галера… Я вспоминаю, что произошло после, и неизменно возвращаюсь к вопросу: где он теперь? что с ним будет? Узнаю ли я это когда-нибудь?

— Здесь живёт очень хороший портной. Сейчас посмотрим, что можно сделать. У вас должен быть вполне презентабельный вид, когда мы поедем домой.

Она продолжала свои рассуждения вслух. Самое замечательное в этом было то, что она не ожидала от меня ответных реплик.

Наконец настал день отплытия. Мне казалось, что время тянется слишком долго. Я не могла дождаться, когда мы покинем Константинополь. Стоя на борту корабля, который был гораздо меньше «Атлантик Стар», я смотрела в последний раз на Босфор, на исторический Скутари, где наши люди вынесли так много страданий. С этого расстояния госпиталь был похож на Мавританский дворец. Когда я посмотрела на башни и минареты Константинополя, во мне вновь проснулись неприятные воспоминания.

Мистер Дэрдон был высоким человеком, с сединой в волосах и несколько высокомерными манерами. Он являл собой образец типичного английского дипломата, довольно сдержанного, отчего создавалось впечатление, что ничто не в силах нарушить его спокойствие или вывести из равновесия.

Путешествие до Марселя, как и предсказывала миссис Дэрдон, нельзя было назвать комфортным. «Аполлон», будучи гораздо меньше «Атлантик Стар», с трудом противостоял валам открытого моря. Я подвергалась ужасным приступам морской болезни, временами погружаясь в небытие. Потом всё начиналось сначала. Если «Атлантик Стар» не смог противостоять разбушевавшейся морской стихии, как же сможет уцелеть хрупкий «Аполлон»?

Миссис Дэрдон не вставала с койки, поэтому мы с ней не виделись. Мне очень недоставало её разговоров. Как я и ожидала, мистер Дэрдон принял буйство шторма с достойным спокойствием. Я была уверена, какой бы катаклизм ни случился, он всегда будет уравновешенным и полным достоинства.

Когда я могла ненадолго выходить на палубу, мне ясно вспомнился день, когда среди волн разъяренного моря меня нашёл Саймон. Мне никогда его не забыть.

Прошло время, и наша пытка кончилась. Миссис Дэрдон быстро пришла в себя и стала прежней словоохотливой толстушкой. Мистер Дэрдон слушал её бесконечную болтовню со сдержанным смирением, но мне она доставляла радость. Я могла слушать её и в то же время предаваться своим мыслям. Меня не беспокоило, что она может заметить моё невнимание, поскольку оно будет немедленно отнесено на счёт тех испытаний, через которые я прошла. Конечно, она меня простит.

Потом мы долго ехали через Францию и наконец прибыли в Кале, к Ла-Маншу.

Вид белых скал Дувра произвёл на всех нас огромное впечатление. Глаза миссис Дэрдон наполнились слезами, и даже мистер Дэрдон впервые выдал какие-то эмоции чуть заметным подрагиванием губ.

— Здесь наш дом, дорогая, — сказала миссис Дэрдон. — Когда возвращаешься издалека, всегда испытываешь то же самое. Стоит только подумать о Пасхе, нарциссах… зеленой траве. Нигде нет такой изумительно зелёной травы, как у нас. Вот о чём думаешь вдали от дома. А дождь, дорогуша, благословенный дождь! Знаешь, в Египте порой целый год, а то и два люди не видят ни капли влаги… только эти ужасные бури. Мы были в Исмаиле… Сколько лет, Джек? Конечно не так долго… Но мы не видели там ни одного дождя. Вот так, дорогая. Эти белые скалы. Дом. Как приятно снова их видеть.

А потом мы отправились в Лондон. Дэрдоны настояли на том, чтобы доставить меня домой.

— Вы должны зайти и познакомиться с моим отцом, — сказала я. — Он захочет поблагодарить вас.

Миссис Дэрдон очень хотела зайти, но её муж оставался непреклонным, показав тем самым свой талант дипломата.

— Миссис Крэнли, должно быть, приятнее встретиться со своим отцом наедине, — проговорил он.

Я благодарно взглянула на него и ответила:

— Я просто уверена, что мой отец захочет лично поблагодарить вас. Может быть, вы как-нибудь сможете пообедать с нами?

— Это доставило бы нам огромное удовольствие.

Я попрощалась с ними. Они не тронулись с места, пока я не позвонила в дверной колокольчик и дождалась, когда мне откроют. После чего мистер Дэрдон немедленно приказал кэбмену трогать.

Дверь мне открыл мистер Долланд.

Я радостно воскликнула и бросилась в его объятия. Он осторожно кашлянул. Сначала я не поняла, что дом наш изменился. Заметив миссис Харлоу, я кинулась к ней. В её глазах стояли слёзы.

— О, мисс Розетта, мисс Розетта! — воскликнула она, заключая меня в объятия. — Вы и вправду дома. О… это было так ужасно.

Маг и Эмили тоже вышли встретить меня.

— Как я рада снова вас видеть! — воскликнула я.

И потом… Фелисити. Мы бросились друг к другу и обнялись.

— Я просто не могла не приехать. Я здесь уже два дня. Я сказала Джеймсу: «Мне просто необходимо поехать туда».

— Фелисити! Фелисити! Как это чудесно, что мы снова вместе.

Я услышала лёгкое покашливание и за спиной Фелисити увидела отца. У него был немного неуклюжий, смущённый вид.

Я подошла к нему.

— О, отец.

Он обнял меня и крепко прижал к себе. Кажется, он сделал это впервые в жизни.

— Добро пожаловать, добро пожаловать домой, Розетта, — начал он. — Не могу выразить…

И тогда я подумала: я действительно ему не безразлична. Он переживает за меня. Именно это он и не может выразить.

Шагах в двух позади него стояла худая высокая женщина. На долю секунды я подумала, что моей матери всё-таки удалось спастись. Но это была другая женщина.

— Твоя тётушка Мод приехала, чтобы приглядеть за мной и хозяйством, когда…

Тётушка Мод! Сестра моего отца. Во времена своего детства я видела её всего раз или два. Тогда она тоже была высокой и сухопарой. Внешне она походила на моего отца, но у неё совершенно отсутствовала его беспомощность.

— Мы невероятно рады, что ты наконец дома, Розетта, — говорила она. — Это было ужасно трудное время для твоего отца… для всех нас.

— Да, — подумала я вслух. — Для всех.

— Что ж, теперь ты дома. Твоя комната готова. О, какая радость, что ты вернулась!

Я просто онемела от удивления.

Тётя Мод здесь… вместо моей матери. Теперь уже ничего не будет по-старому.


* * *


Как я была права. Дом изменился. Тётушка Мод оказалась сторонницей строгой дисциплины. В кухне она навела порядок. Не было и речи, чтобы я там обедала. Я должна была разделять трапезу вместе с отцом и тётушкой, как и следует в приличном доме. К счастью, в первые дни со мной была Фелисити.

Я не могла дождаться случая, когда услышу вердикт, вынесенный тётушкой обитателям кухни. Мистер Долланд выразился дипломатично, назвав мисс Крэнли хорошей домоправительницей. По его словам, все испытывали к ней глубокое уважение. Миссис Харлоу с ним согласилась.

— В былые времена хозяйство велось не совсем правильно, — сказала она. Следует отметить, что мистер Долланд творил чудеса, но всё-таки в доме должен быть либо настоящий хозяин, либо хозяйка. Хозяйка даже лучше, потому что она понимает, что к чему.

Стало быть, тётушка Мод знала, что к чему, но старый необыкновенный дом прекратил своё существование, и я очень скучала по его былому очарованию.

Мистер Долланд всё ещё изредка продолжал баловать обитателей кухни своими интермедиями, но «Колокола» уже не вселяли в меня ужас. Я и сама пережила жуткие приключения, и теперь история убийства польского еврея не вызывала у меня мурашек. Маг и Эмили тоже сожалели об ушедших днях. Меня же очень радовало одно: люди, с которыми я прожила то удивительное время, по-прежнему рядом.

С появлением тётушки естественно изменилась и церемония обедов: блюда теперь подавались в соответствии со светским этикетом. Если раньше разговор за столом сводился главным образом к находкам древностей и расшифровке папирусов, то теперь этому был положен конец. Тётушка Мод рассуждала о политике и погоде. Когда у отца закончился период траура, она предложила ему устроить несколько званых обедов для его коллег из музея: профессоров и прочих учёных.