Бренда Джойс - Пленница

Блэкуэлл позволил отвести себя на почетный конец стола, где его усадили рядом с пашой на мягком диване, между двумя вельможами. Вот паша представил капитану своего сына. А потом небрежно познакомил его с визирем — потным толстяком, сидевшим напротив Ксавье. Фарук вперил в его лицо холодный бесстрастный взгляд.

Рабы уже успели наполнить его бокал каким-то местным вином, пиалу — ароматным чаем, а тарелку — самыми разнообразными кушаньями. Однако Ксавье и не подумал наброситься на еду, хотя есть хотелось ужасно.

— Пожалуйста, ешь, — пригласил паша, переломив пополам свежую румяную лепешку. Обмакнув ее в соус, он отправил в рот сочный кусок.

Решив, что ему все же следует поддерживать силы, Ксавье присоединился к трапезе. Он чувствовал на себе множество любопытных глаз, следивших за каждым его движением, но не обращал на это внимания. К вину Блэкуэлл не притронулся.

— Вам нравится угощение, капитан?

Ксавье поднял глаза и встретился взглядом с Джебалем, показавшимся ему весьма добродушным малым.

— Угощение просто великолепно, — бесстрастно отвечал он. — А я, конечно, успел проголодаться.

— Надеюсь, вы простите несколько грубый прием, оказанный вам на наших берегах, — учтиво промолвил Джебаль. — Как видите, мы горим желанием загладить это недоразумение.

— Да, я это заметил, — отвечал Ксавье. — Скажите, мой экипаж кормят так же роскошно?

— А почему бы и нет, капитан? — двусмысленно улыбнулся Фарук.

Ксавье и не подумал отвечать на эту улыбку. Он смотрел в свою тарелку. Смазливая юная рабыня прислуживала ему.

— У нас тут много красивых рабынь, — заметил Фарук.

Ксавье понял, что не в силах оторвать взгляд от полуобнаженного женского тела. Снова в его памяти всплыли огромные изумрудные глаза.

— Я уже не один месяц в плавании, — осторожно ответил он визирю. Уж не надеются ли они заполучить его с помощью женщины? Сама мысль об этом была смешной.

— Здесь, в Триполи, мы ни в чем себе не отказываем, — промолвил Фарук.

Ксавье молча смотрел в лицо первому министру. Не моргнув глазом, Фарук добавил:

— Каждый житель Триполи — настоящий богач.

— Да, — через силу улыбнулся Ксавье, — у вас очень богатая земля. — Еще бы, ведь каждый триполитанский богач является одновременно и разбойником. Этот город построен на крови и слезах других людей.

Фарук молча пожал плечами.

— Отличная еда, а? — сыто рыгая, улыбнулся паша. — От такой еды любой почувствует себя счастливым, да?

— Очень вкусно, большое спасибо, — вежливо поблагодарил Ксавье.

— Мы очень сожалеем, что сегодня днем на бедестане произошло это недоразумение… — продолжал паша.

Ксавье кивнул, не сомневаясь, что все это ложь.

— Триполи. Страна рабов, золота и солнца, — самодовольно продолжал паша. — Ты был здесь прежде, капитан Блэкуэлл?

— Нет, боюсь, что не был. — А в голове пронеслось: «Зато здесь погиб мой брат».

— Однако ты отлично знаешь наши берега.

— Я всегда могу купить лоцмана.

— О да, за золото можно купить что угодно и кого угодно, ведь так? — с воодушевлением подхватил паша.

Капитан гадал, уж не пашой ли был подкуплен Фернандес. Нет, вряд ли. В этом гадюшнике трудно было сказать, кто является самым непримиримым его врагом. Тот же Фарук. Вполне мог составить такой заговор. Или Джовар. У этого вообще зуб на него. Если только удар не нанесла рука с иных, более далеких берегов.

— Такого капитана, как ты, эти берега еще не видели, — похвалил Ксавье паша.

Джовар уронил нож. Он сидел напротив Блэкуэлла и не скрывал ненависти.

Ксавье промолчал.

— Понимаешь, Джовар, он не из Триполи, он из Шотландии.

Ксавье обратился в слух.

— И когда-то он, как и ты, попал в плен. Однако предпочел принять ислам и с тех пор женат на одной из моих дочерей, — продолжал паша. — И у него есть большой дом, много рабов, лошадей и наложниц. У него без счета сокровищ, золота, и он командует целым флотом.

Ксавье скрестил на груди руки.

— Ты хорошо живешь, а, Джовар? Тебе позволено забирать половину добычи, — напомнил паша.

— Да, я живу очень хорошо, — подтвердил Джовар, покосившись в сторону капитана. — Мы хотим, чтобы ты присоединился к нам, Блэкуэлл. Ты не пожалеешь. — Слова раиса не вязались со злобным выражением на лице.

Ксавье никогда в жизни не стал бы перебежчиком, не предал бы свой народ, свою страну, свою веру — однако сейчас не мог сказать этого прямо.

Не имело смысла и пытаться притвориться ренегатом. Паша не настолько глуп, чтобы позволить ему отправиться в море со своим собственным экипажем — ведь они наверняка сбегут при первой же возможности. Нет, его заставят охотиться за своими соотечественниками и дадут турецкий экипаж, который не спустит с него глаз ни на минуту. И если он сделает хоть один неверный шаг, то мигом окажется в тюрьме. Если его не прикончат на месте.

— Над таким предложением нужно подумать, — безразлично сказал Ксавье. — Подобные решения не принимают второпях.

Паша, довольный его уступкой, захлопал в ладоши.

— Мы найдем для тебя богатую невесту-мусульманку, — пообещал он, — как только ты примешь ислам. И я лично прослежу, чтобы тебе построили настоящий дворец. Ты сможешь командовать любым судном в моем флоте, каким пожелаешь. — Повелитель сиял, довольный собственной щедростью.

Джовар пылал от ярости.

— Это очень заманчивое предложение, — заставил улыбнуться себя Ксавье.

— Смотри не думай долго, капитан, — скрестив на груди руки, рявкнул паша.

— А пока будешь думать, становиться тебе перебежчиком или нет, не забывай о том, что тебя ждет в случае отказа, — прошипел Джовар.

Ксавье выдержал его взгляд. Злобно осклабившись, Джовар кивнул на лежащие на полу кандалы. А потом показал ужасные шрамы, украшавшие его собственные запястья.

Все было ясно без слов. В случае отказа он останется в плену, рабом. Интересно, как долго ему удастся водить пашу за нос? И сможет ли он за это время выполнить то, чего требует долг: выкупить экипаж и организовать разведывательную деятельность, чтобы покончить с могуществом Триполи на море? И как ему потом удастся освободиться? Только побег.

— Я все понял, — промолвил он.

— Отлично! — захохотал Джовар.

— А теперь — музыка и танцы! — приказал паша, громко хлопнув в ладоши.

Глаза Ксавье широко раскрылись: в комнату вошли две красавицы. Обе были юными — не старше четырнадцати лет, с гладкой оливковой кожей, длинными черными волосами и соблазнительными стройными телами. То, что на них было надето, скорее подчеркивало, нежели прикрывало возбуждающую наготу. Ибо вряд ли можно было назвать одеждой полупрозрачные шаровары и миниатюрные жилетки. Треугольный клочок ткани на чреслах только лишний раз приковывал к этому месту взоры — зрителей. Девушки заиграли на каких-то неизвестных Блэкуэллу странных инструментах.

Ему стоило большого труда сохранять внешнее безразличие. Блэкуэллу, как моряку, не было в новинку использование в качестве наложниц таких вот девочек, но всякий раз это приводило его в ярость.

Все собравшиеся за столом мужчины не спускали глаз с танцовщиц. Джебаль потянулся через стол и хлопнул Ксавье по плечу:

— Это невольницы. И всегда готовы служить своему господину. Я могу послать одну из них к тебе, чтобы она согрела твою постель, — или обеих, если пожелаешь.

— Нет, спасибо.

— Ты бы хотел иметь больший выбор? — приятельски улыбнулся Джебаль.

Ксавье все же решился ответить:

— У нас в стране мужчины не спят со столь юными девицами. Это запрещено.

— Да неужели? — рассмеялся Джебаль. — А у нас девственницы ценятся превыше всех. Приходится платить кругленькую сумму, если пожелаешь возлечь с невинной девицей.

— У невинных девиц нет никакого опыта, — заметил Ксавье.

— Тоже верно, — еще веселее расхохотался Джебаль.

— Пусть выберет себе любую, какую захочет, — вмешался Фарук.

Капитан поднял глаза и встретился с черными глазами визиря. Интересно, что кроется в их непроницаемой глубине?

— Если только он желает именно женщину, — вдруг добавил Фарук.

— А что, может, ему нравятся мальчики? — по-прежнему веселился Джебаль. — Хочешь, я пришлю тебе мальчика, а, Блэкуэлл?

Но тот снова вспомнил мусульманку, переодетую бедуином, которую видел на невольничьем рынке.

— Нет, мне не нравятся мальчики. Хотя я понимаю чувства тех мужчин, которые предпочитают их женщинам и охраняют их любовь более ревниво, чем любовь своих жен.

— Иногда так оно и бывает, — почему-то взъярился Джовар. — Зато у меня, к примеру, целых четыре наложницы, и все они — женщины, хотя и очень юные.

— Как это мило с твоей стороны, — язвительно протянул Ксавье.

— Ну вот, опять они сцепились! — воскликнул Джебаль.

— Хватит, Джовар! — рявкнул паша. Он грохнул кулаком по столу. — Пошлите ему женщин. Пусть сам выбирает. Мы отведем тебе новые комнаты, капитан Блэкуэлл. Я хочу, чтобы ты был доволен.

Ксавье молча поклонился.

Алекс не находила себе места. Конечно, она опять подсматривала и теперь пребывала в диком отчаянии.

Сейчас, в эту самую минуту, паша посылает Блэкуэллу целую толпу невольниц, чтобы он выбрал любую на свой вкус.

И это должна быть она. Это вполне могла бы быть она — нужно лишь набраться храбрости, переодеться рабыней и пробраться к нему в комнату.

Однако решиться на это было не так-то просто.

Ибо Алекс наконец-то нашла в себе силы взглянуть в глаза правде. Он действительно оказался сильным, могучим мужчиной — настоящим героем прошлого века, — и он обратил на нее внимание там, на бедестане, но это еще не означало, что ему известно, что Алекс — его суженая, силой любви перенесенная сюда из двадцатого столетия. О, она по-прежнему больше всего на свете хотела бы скорее оказаться рядом с ним. Она так долго ждала этого дня. Она не побоялась преодолеть пропасть почти в две сотни лет, разделявшую ее с любимым. Но вот теперь заколебалась, прикидывая и так и этак, к чему может привести нынешняя встреча. Он наверняка примет ее за обычную невольницу. Постарается ли он в тот же миг овладеть ею?

Они даже словом не успели обменяться — вряд ли она готова к такому повороту событий.

Но ведь она его любит. И не может упустить возможность встретиться с тем, кого считает своей судьбой. Если она останется у себя, он может выбрать другую. Алекс почти не сомневалась, что так он и поступит. Сильный, здоровый мужчина в девятнадцатом веке вряд ли станет отказываться от того, что ему предлагают.

Пришел Мурад.

— Скажи, что же мне делать?! — нетерпеливо вскричала она.

— Я знаю, где находятся отведенные ему покои, — сердито отвечал раб. — Пожалуйста, Алекс, я умоляю тебя, не говори, что собираешься это сделать!

— Да ведь вот в эту самую минуту, пока мы с тобой теряем время на болтовню, перед ним проходят парадом дворцовые невольницы. Черт побери! Ну как я могу не пойти туда?! — причитала она. — Если я останусь, он выберет другую. Мурад, я так долго ждала его, и вот теперь ты предлагаешь мне уступить? Нет, я не могу пойти на это — не сейчас, когда я наконец нашла его.

— Я ничего не понимаю, — ошарашенно уставился на нее Мурад. — Ты постоянно говоришь загадками. И что это значит, что ты так долго его ждала?

Алекс задумалась. Пожалуй, настал наиболее подходящий момент признаться, кто она такая и откуда. Сейчас, когда она готова впасть в отчаяние, пока не стало поздно.

— Что ты скрываешь, Алекс?

— Что ты станешь делать, если, к примеру, я скажу тебе, что попала сюда из будущего?

— Конечно, я рассмеюсь. — Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла какой-то жалкой. — Пожалуйста, перестань шутить. Ты же сказала, что доверяешь мне.

— Прости, — прошептала Алекс. Нет, Мурад еще не готов был ей поверить. Пленница перевела дух и промолвила: — Помоги мне переодеться. Я припрятала одно из платьев Веры. А потом ты отведешь меня туда.

— Ты совсем потеряла рассудок! — Мурад схватил ее за локоть, развернул к себе лицом. — Тебя могут поймать! Ты не можешь сейчас идти к нему!

— У меня нет выбора.

— Неправда!

Алекс переоделась. В полупрозрачных шароварах и миниатюрном жилете она чувствовала себя голой. В надежде, что теперь она мало чем отличается от обычных рабынь, пленница критически осмотрела свое отражение в зеркале.

— Ну, я готова. По крайней мере не хуже, чем прежде.

— То есть ты готова к смерти?! — Мурад, схватив ее за руки, умоляюще заглянул в глаза. — Алекс, послушай меня. Пожалуйста. Ты уже достаточно пожила среди нас, чтобы знать, какое наказание грозит за то, что ты собралась сейчас сделать. Он не успеет стать твоим любовником. Вас обоих немедленно казнят — и на этом все кончится!

Алекс поперхнулась. Она-то знала, какая судьба была уготована Ксавье! Его казнят за связь с невесткой паши — то есть с нею. Боже, Боже милостивый! Но нет, это случится не сегодня.