Ещё до того, как мой мозг включился, я потянулась и коснулась лица спящего мужчины.

– Прости, – прошептала я, не будучи уверенной, за что конкретно хочу извиниться, – не знаю, какой черт меня понёс на это представление. Ещё и так напиться… Я не хотела причинять тебе неудобства, – немного подумав, я решила заодно и высказать свою претензию, – нет, ну как ты мог, снова все забыть? Даже стихи мне читал в ту ночь… – недовольно пробормотала я, высвобождаясь из его рук, почувствовав себя вдруг оскорбленной.

Наконец, поднявшись на ноги, я со смущением обнаружила на себе рубашку капитана. Пытаясь вспомнить, как она оказалась на мне я забрела в ванную. Казалось, тело обдало жаром от смущения, вызванного воспоминаниями.

Сейчас я умоюсь, и все пройдёт. Но вставив в рот зубную щетку, я заметила, как мои щёки залила краска. Все из-за моих вчерашних грязных фантазий. Нет-нет, я не должна об этом думать. Я обдала лицо холодной водой, но чувствуя, что этого все ещё недостаточно, засунула голову под кран, в попытках освежить свои мысли. Нужно как-то отвлечься. Заняться чем-то, что поможет не прокручивать в голове события прошлого вечера. Книга! Отлично. Это должно сработать. Я просто погружу своё бессовестное сознание в другой мир.

Слегка промокнув волосы полотенцем, я поспешила в кабинет капитана.

В прошлый раз я уже успела изучить стеллаж. На верхних полках хранились научные книги, «разговорники» всевозможных языков мира, бухгалтерские отчеты, зашитые по годам в обложки, какие-то документы на оборудование и прочая, видимо, необходимая для работы капитана литература. Художественные же произведения занимали пару нижних полок. Я нагнулась и тут же пожалела о своём неосмотрительном поведении… За моей спиной послышался протяжный вздох, пожалуй, больше смахивающий на стон. Я молниеносно выпрямилась и обернулась. Капитан. Сидит в кресле и пожирает меня глазами.

– Р-разве Вы не должны уже быть на мостике? – от неожиданности вспомнились устаревшие для наших отношений формальности.

– Я взял отгул, – его взгляд бесстыдно скользил где-то в районе края рубашки, – а ты разве не должна быть в своей комнате? Помнится, я специально ушёл в кабинет, чтобы избежать такого рода столкновений.

О чем это он? Он же не помнил, что было той ночью… Неужели, эта его алкогольная амнезия нестабильна?


Он проснулся как раз, когда Элли боролась с его руками. Ослабил хватку, предоставляя ей возможность повернуться и остался неподвижным, не желая смущать девушку. Пирс думал, она поспешит избавиться от неприятного соседства, но вместо этого она вдруг коснулась его лица. Может ещё не проснулась или же не протрезвела?

– Прости, – прошептала она, вполне осознанно, – не знаю, какой черт меня понёс на это представление, – она продолжала гладить его лицо, заставляя тем самым его сознание метаться в поисках ответов.

«Я что-то упустил? Почему она не убегает?»

– Я не хотела причинять тебе неудобства, – что-то шевельнулось в его воспоминаниях от этих ее прикосновений, – нет, ну как ты мог, снова все забыть? Даже стихи мне читал в ту ночь…

«Стихи? О чем это она…»

Когда девушка, наконец, скрылась за дверью ванной, Пирс снова смог дышать. Эти ее слова пробудили в нем желание вспомнить, что же произошло в ту ночь.

«Никогда больше не буду пить! Эти провалы… Будто я упускаю важную сторону своей жизни…» – Пирс, ведомый подсознанием, забрёл в кабинет. Его пальцы скользили по кожаной спинке дивана, тогда как он пытался восстановить в памяти события, которые заставили его переехать из спальни. Эти ее прикосновения… Что-то снова дернулось в сознании…

Он действительно читал ей стихи той ночью? Целовал. Она поддавалась ему. Но он ушёл. Не желая снова причинить ей боль. Всё?

Нет. Должно быть что-то ещё…

Она гладила его голову, мурлыкая себе под нос какую-то колыбельную.

Воспоминание будто бы сбило его с ног, и Пирс опустился в кресло.

Он проснулся тогда от собственного крика. Задыхаясь от едкого дыма, что словно наяву разъедал его лёгкие.

– Тише-тише, – вдруг раздался ласковый шёпот рядом с его ухом, – это просто сон… – легкая ладонь похлопывала его по спине, будто бы помогая прокашляться, – все хорошо, – продолжала шептать девушка, поглаживая его лицо.

В темноте каюты Пирс смог выхватить лишь несколько едва видимых черт. Хотя он и без того знал, кто настолько безумен, чтобы приближаться к нему, пока он мечется в агонии своих воспоминаний.

Он поймал ладонь на своём лице:

– Глупая, – прошептал он и прижал ее руку к своим губам, – зачем опять вторгаешься в мои кошмары? Пока ты здесь, я не могу в полной мере получать своё наказание.

– Ты не должен это продолжать, – уверенно сказала Элли, – ты ни в чем не виноват, перестань уже мучать себя!

Ее слова казались обдуманными и подготовленными заранее. Он был удивлён ее реакцией. Будто она знает слишком много.

– Как часто я говорю во сне? – попытался он найти источник утечки.

– Каждую ночь, – рапортовала она, не задумываясь.

– Как часто ты… прогоняешь мои кошмары? – глаза почти привыкли к темноте, и он уже мог видеть, как она потупила взгляд.

– Последнее время… каждую ночь, – пробормотала она.

Пирс сбитый столку, переспросил, ещё сильнее смущая девушку:

– Каждую ночь ты обнимаешь меня, прижимая мою голову к своей груди, гладишь, напевая песни, шепчешь успокаивающие слова, целуешь…

Элли стало совсем неловко:

– В этом же нет ничего такого, – даже в темноте он мог видеть, как она пожала плечами, будто оправдываясь, – никаких непристойностей…

– Нееет, – протянул он, – В этом есть нечто большее, – он приложился щекой к мягкой ладони, – так, я слышал, делают в семье – заботятся друг о друге. Мне только непонятно, почему ты это делаешь? Разве не должна бояться меня? Ненавидеть…

Элли молчала, и в ожидании ее ответа Пирса сморил сон. Это комфортное тепло ее ладоней создавало уют.

Проснувшись уже на рассвете, он обнаружил, что все ещё удерживает руку Элли. Тогда как девушка спала на полу, облокотив свою голову на его предплечье. Он, не раздумывая подхватил ее на руки, желая уложить свою балерину в кровать. Опустив хрупкий силуэт на одеяло, капитан замешкался. Он должен был вернуться на диван, но полупрозрачный пеньюар манил его, заставляя его член напрягаться. Будет ли безопасно поддаться своей минутной слабости и остаться в кровати? Здравый смысл больше не пытался протестовать, уступая место нестерпимому желанию прикасаться к этой нежной коже.


Поток воспоминаний был прерван бесцеремонным вторжением, когда Элли, видимо рассчитывая, что Пирс ещё спит, беззаботно вошла в кабинет. С ее влажных волос вода капала на рубашку, в местах, куда попадали капли, ткань становилась прозрачной.

«У неё вдруг оказалось слишком много власти надо мной…»

Девушка нагнулась, и шёлк заманчиво подскочил, открывая жадному взгляду наблюдателя упругие ягодицы. Нетерпеливый стон невольно сорвался с его губ.

– Р-разве Вы не должны уже быть на мостике? – пробормотала она обернувшись.

– Я взял отгул, – он завороженно изучал прекрасное видение, – а ты разве не должна быть в своей комнате? Помнится, я специально ушёл в кабинет, чтобы избежать такого рода столкновений, – девушка не показалась ему испуганной, может только слегка растерянной.

– Прошу прощения за мое вторжение, – она в смущении сложила руки за спиной, тем самым заставляя рубашку на груди натянуться, – я лишь хотела взять книгу, – ее щеки залил румянец, и Пирс предположил, что она вспомнила свои вчерашние выходки.

Чувствуя напряжение в брюках, он поднялся на ноги:

– Ты все ещё продолжаешь приходить ко мне по ночам? – пробормотал он, подойдя вплотную к стеллажу, будто бы ему вдруг стала жизненно необходима бухгалтерская книга трехлетней давности, – я так и не дождался ответа: почему ты это делаешь?

Девушка лишь упрямо молчала в ответ, и это начинало его злить.

– Если думаешь, что таким образом сможешь управлять мною, то ты ошиблась, – его раздражала эта неопределенность, хотя он и сам не понимал, что хотел от неё услышать, – Не желаю участвовать в этой имитации отношений. Мне бы хватило только секса, но теперь мне и этого от тебя не надо! Эта твоя забота… Ни к чему манипулировать мною. Я уже говорил: я – чудовище. И лучше бы тебе не испытывать насколько я могу быть жестоким.

Он продолжал говорить лишь потому, что сейчас Элли не выглядела испуганной, как обычно. Вместо того чтобы привычно попятиться от него, она вдруг сделала шаг навстречу:

– Это всего лишь притворство, – прошептала она, – Почему ты прячешься? – ее голос звучал довольно уверенно, будто она точно знала, о чем говорит, – Считаешь, не имеешь права на нормальную жизнь, после того что случилось? Ты же ни в чем не виноват, – ее рука вдруг поймала осколок под его рубашкой.

В его глазах читалось смятение:

– Тебе явно рассказали больше, чем я рассчитывал, – он, как обычно закипал, – недостаточно просто услышать слова. Если ты не можешь почувствовать это, то ты ничего не знаешь! – он отпрянул, – Проваливай ко всем чертям! Нечего лезть мне в душу! – он отвернулся, собираясь было сбежать, но она вдруг поймала его, уцепившись тонкими пальцами за ткань его рубашки.

– Это ведь не то, чего тебе сейчас хочется, – прошептала она у него за спиной.

– Зачем ты это делаешь? – он обессилено опустил голову, будто эти хрупкие пальцы и правда были способны удержать его от бегства, – поселилась на моем корабле. В моей комнате. В моей голове, в конце концов, – Пирс медленно обернулся, – Ты же должна бояться и ненавидеть меня! Вместо этого хочешь разогнать мои кошмары? – Элли смотрела на него с нежностью, разрывающей его душу иллюзиями, – ты же сама понимаешь, чем это может закончиться?

Она молчала. Не оттолкнула его. Не сказала «нет».

Пирс невольно протянул руку и прикоснулся к розовой щеке. Реакция девушки совсем сбила его с толку: она прикрыла глаза, будто наслаждаясь его близостью.

– Глупая, – прошептал он мягко.

Не в силах противостоять странному опьяняющему моменту, он забылся и потянулся к её губам:

– Позже. У тебя ещё будет время, чтобы ненавидеть меня, – прошептал он, прежде чем поцеловать её.

Элли будто ждала этого, её руки тут же сомкнулись вокруг его шеи, заставляя Пирса чувствовать непередаваемое облегчение:

«Не боится… Не отталкивает…»

Это затуманивало его рассудок. Он с силой прижал Элли к книжным полкам, выбивая воздух из её лёгких. Услышав сдавленный стон, он попытался взять себя в руки, ослабляя железную хватку на хрупких плечах.

– Прости, – шептал он, заглядывая в лазурные глаза.

Вместо ответа девушка впилась острыми коготками в его шею, призывая не прерывать сладкого поцелуя. Ее рука уже скользнула под тонкую ткань рубашки, исследуя рельефные мышцы его спины. Каждой клеточкой своего тела, наслаждаясь его прикосновениями. Она не знала ответов на его вопросы, не понимала, почему желает оградить его от кошмаров. Ей было ясно только одно: она отчаянно нуждается в нем. Его присутствие создавало комфортное спокойствие, а прикосновения дарили ни с чем несравнимое удовольствие.

– Я хочу тебя, – сказал он, охрипшим голосом.

– Знаю, – она потянула его ремень, удивляясь, не пойми откуда взявшейся, смелости.

– Расскажешь, что ты делала ночью в душе? – он заметил, как ее щеки покраснели, – хочу, чтобы ты так же стонала для меня.

– Это и было для тебя, – неуверенно прошептала она, и продолжила, когда капитан непонимающе воззрился на неё, – я думала, могу ли я сделать для тебя тоже, что происходило на представлении…

До него не сразу дошёл смысл ее слов. Но осознав, он задохнулся от ее откровенности. От видения, представшего его возбуждённому сознанию.

– Хочешь… попробовать? – неуверенно спросил он, не имея сил отказываться от столь соблазнительной идеи.

– Можно? – однако, ее руки, не дожидаясь ответа, уже принялись высвобождать его напряженный член.

Когда Элли опустилась перед ним на колени, он уже начал вспоминать способы сдержать оргазм, которыми пользовался в юности. Тонкие пальцы скользнули по возбужденному стволу – Пирс прикрыл глаза ладонью. Может если не смотреть, удастся продержаться чуть подольше. Он в напряжении ожидал ее действий, но девушка не спешила «добивать» капитана, изучая его, будто поддразнивая, водя рукой по твёрдому стержню. С каждым движением его дыхание становилось все тяжелее. Эта его реакция находила приятные отклики в ее теле.

Она неторопливо прикоснулась кончиком языка к рубиновой головке, медленно размыкая губы и впуская в тёплый рот подергивающийся член. Пирс с шумом упёрся в стеллаж, до боли сжимая кулаки, в попытке хоть как-то отвлечь себя от происходящего. Она медленно вбирала его в себя, и снова отстранялась. Ее расстраивал тот факт, что она не могла поместить в свой рот больше трети его члена.