— Ты на меня не сердишься? — уточнил Илья.

— Ты такой красивый…

— А ты.., ты… — Как всегда, он не нашел слов. Потом он нарисует ее и вложит в картину все свои чувства. А тогда он не нашел слов и стал говорить, как она просила: языком тела. Он начал с бровей — целовал ее брови, затем закрытые глаза, морщинки вокруг глаз. Он любил эти брови, глаза и морщинки и сообщал ей об этом на немом языке, который знают все люди от рождения, но до поры это знание спит. Каждый сантиметр ее тела получил эту ценную информацию. На этот раз Илья не пропустил ничего. Ликины волосы пахли дождем, и он шепнул ей на ухо: ты пахнешь дождем. Она засмеялась. Теперь уже ее смех не мог обидеть. И дрожь ушла, не мешала больше. Он по-настоящему наслаждался ее близостью, и то, как она отзывалась на его прикосновения, доводило его до полуобморочного состояния. Она знала все его невыраженные желания.

С этого дня Илья стал чувствовать себя так, словно обрел свойство, которым не могут обладать простые смертные. Он открыл другое измерение и стал жить сразу в двух: в своей прежней жизни и в новой, в которой была Лика.

Лика стала его тайной. На ней лежал запрет, и поэтому с невероятным трепетом он входил в ее мир. Там было все другое: запахи — острее, краски — ярче.

Прежняя жизнь — квартира матери, вечные склоки матери с сестрой, разговоры о деньгах, рынок, на котором они обе торговали, — вдруг увиделась ему до невозможного серой, обыденной, пресной. Зато мир Лики был полон тайн.

Он ничего о ней не знал — Лика не признавала вопросов о личном. В принципе его это не очень-то и заботило. Главное, она с интересом слушала его. У него вошло в привычку рассказывать ей каждый свой день, все свои мысли во всех подробностях.

Молчун от природы, с ней он становился разговорчивым.

Она же, напротив, умела часами молчать — не уходя в себя, а, наоборот, вся обратившись к нему. Вся — внимание. Могла часами молча сидеть без движения, позируя ему. Как Саша…

От неожиданно пришедшей мысли Илья замер, как под прицелом. Черт! Он снова сравнивает их! И снова находит подтверждение своим сравнениям. Внешне мало похожая на мать, Саша унаследовала что-то незримое. Как не понимал Лику, так не понимает и Сашу. Так же, как и мать, она не спешила откровенничать. Что он знает о ней? Да и узнает ли когда-нибудь? Ведь даже похоронив Лику, он так и не узнал ее тайн. Куда она исчезала на два года? Чем жила все эти годы, где работала? Были ли у нее другие мужчины? Почему поссорилась с матерью и не общалась с дочерью? Он только предполагал, но не знал наверняка.

Илья вынужден был признаться, что боялся этих тайн. А вдруг за ними стоит что-то, способное осквернить его память о Лике? Исказить ее образ, который он создал, который был так необходим ему. Не станет он трогать память о Лике. А вот Саша… Она так похожа на мать, что становится страшно. Стоит ли подвергать себя повторению пройденного? Не лучше ли порвать эти отношения, пока еще не поздно? Это только сейчас так больно, потому что…

Нет, лучше не углубляться. Очень кстати эта конференция. Ему как воздух необходимы сейчас новые впечатления, общение с новыми людьми.

Глава 16

Настя осторожно продвигалась за широкой спиной Михаила, плохо разбирая, куда идет. Густые клубы сигаретного дыма, в котором плаваешь как в тумане, оглушающая музыка, как осязаемая субстанция — дергалась и буйствовала, — все это действовало на Настю подобно наркотику. Она пьянела, едва переступив порог ночного клуба.

— Идем сюда. — Миша нашел Настину руку и провел девушку к барной стойке, где только что освободился высокий табурет.

Настя уселась и, потягивая коктейль, принялась осматривать зал. Сегодня полно народу, потому что суббота. В основном студенты — некоторых она уже запомнила. Она часто приходит сюда в сопровождении Миши. Мишина мама сказала, что в любви клин клином вышибают. И чтобы забыть Вадима, ей нужна новая любовь. А где познакомиться с парнем? Для этого существуют ночные клубы. Поскольку ходить туда одной Насте неинтересно, она просит Мишу сопровождать ее. Миша оказался на редкость покладистым и безотказным. Иногда у Насти внутри шевелится подозрение, что все они — и Миша, и его мама, и бабушка, и все домочадцы — просто жалеют ее и возятся с ней из милосердия, как с больной. Но Настя быстро отгоняла от себя эти мысли. Как оказалось, она совершенно не умеет переносить несчастье в одиночку. Она должна рассказывать кому-то о каждом своем шаге, каждой новой мысли, каждой фантазии, пришедшей в голову. И плакать она должна кому-то в плечо. Одиночество просто повергает ее в ужас.

— Девушка, разрешите вас пригласить?

Настя выплыла из своих дум и окинула взглядом подошедшего к ней парня. Симпатичный мальчик — в темных волосах белые крашеные перья, три серьги в правом ухе. Настя оглянулась на Мишу. Тот окинул парня взглядом несколько насмешливым и еле заметно кивнул. Иди, мол, развлекайся.

— А это кто? — поинтересовался парень, едва они отошли от барной стойки и оказались в гуще танцующих. — Твой парень?

Настя, улыбаясь, покачала головой.

— Брат?

Снова мимо. Настя обернулась. Миша стоял спиной к барной стойке и, потягивая пиво, наблюдал за ними.

— А че он тогда так смотрит?

Настя рассмеялась. Да уж, вид у Миши внушительный. За его широкой спиной совершенно не просматривается бармен.

— Это мой телохранитель, — лукаво улыбнулась она. Парень подозрительно покосился в сторону Миши.

— А ты кто? На фиг тебе телохранитель?

— Актриса, — вздохнула Настя. Ясно, что мальчик с перьями — не ее герой. И тратить на него время не стоит.

Странно, но последнее время Миша выступал как индикатор в ее отношении к противоположному полу. Он ничего не говорил, но достаточно было его ухмылки, полувзгляда, полувздоха, чтобы Настя понимала: не то. И, не сожалея, отшивала ухажера. Вот и сейчас, едва кончился танец, она дала понять, что знакомство исчерпано. И стала пробираться назад.

— О! Кого я вижу! — раздалось у нее над ухом. — Ты сегодня без подружки?

Настя подняла глаза. Лицо парня, обратившегося к ней, показалось ей смутно знакомым. Неглупое лицо, очки… Она выжидательно уставилась на него.

— Абитура в универе? — попыталась угадать она. Очки придавали парню вид заумника. Внешность несколько не вязалась с обстановкой.

— Не помнишь? — веселился парень. — А я тебя запомнил. Вы с подружкой за мой столик подсели, а потом все в туалет бегали.

Ботаник! Ну конечно, первый их с Сашей «эксперимент»!

— О! Я тебя помню! Мы с подругой социологическое исследование проводили. Только ты ничего не заметил.

— Значит, я был в качестве подопытного кролика? — неимоверно обрадовался парень. — Ты — журналистка?

— Я актриса, — с достоинством ответила Настя.

— Клево! Я еще тогда заметил, что ты какая-то необычная. Хочешь, с друзьями познакомлю?

Настя кивнула. Они протиснулись в гущу танцующих. Стараясь перекричать музыку, парень стал представлять ей своих друзей.

— А тебя-то как зовут? — прокричала Настя.

— Иван! — крикнули ей сразу несколько человек.

— Слушайте! Нужно отметить знакомство! — предложил кто-то из ребят.

Все двинулись к столику. Налили шампанское. Кроме Насти, в компании оказалась еще одна девушка. Аня. Аню заинтересовал эксперимент с грудью, и Настя начала рассказывать. Поскольку она привыкла рассказывать в лицах, вскоре здесь организовался моноспектакль. Зрители гоготали на весь клуб, хлопали Ивана по плечу, подкалывали. И вот в самый разгар веселья Настя заметила, как вся компания разом притихла и уставилась куда-то за Настану спину. Настя продолжала рассказывать, но ее то ли слушали, то ли нет — слишком странные сделались у всех лица. Сзади, скрестив руки на груди, стоял Миша и наблюдал.

— Все в порядке? — поинтересовался он, не придавая лицу никакого выражения.

— Да, Миш, все нормально. Встретила старых знакомых.

— А-а… — Он обвел собравшихся почти хмурым взглядом. — Если что понадобится, я тут, недалеко.

Настя кивнула. Миша повернулся и пошел к барной стойке.

— Это кто? — хором спросила компания.

— Это мой друг Миша, — ответила Настя.

— Внушительный друг, — заметил кто-то.

— С таким лучше дружить, не ссориться.

Этим вечером Насте было весело. То ли новые знакомые, оказавшиеся студентами, так на нее действовали, то ли выпитое шампанское, то ли все вместе, только танцевала она от души, много смеялась, болтала. А когда Иван вызвался ее проводить, она согласилась, и они пошли втроем — она, Иван и Миша.

Всю дорогу до дома оживленно беседовали. У подъезда остановились. Иван переминался с ноги на ногу, сверкая стеклышками очков. Он явно что-то хотел сказать Насте, но присутствие Миши его смущало. Миша закурил, отошел, сел на лавочку.

— Насть, может, мы встретимся? Ты как? — сказал Иван и оглянулся на Мишу.

— Я-то не против, — отозвалась Настя. — Но все дело в том…

Она кивнула в Мишину сторону.

— Все дело в нем. Не знаю, как он к этому отнесется. Если ты ему понравился…

Иван нерешительно улыбнулся.

— Колись: он что — твой брат? Вы часто так прикалываетесь?

Настя глубоко вздохнула.

— Нет, Ваня. Это не брат. Миша — мой менеджер по личным вопросам. Теперь все зависит от него.

Не давая парню опомниться, Настя позвала Мишу. Тот выбросил сигарету и подошел.

— Миш, вот Иван хочет со мной встречаться. Можно? Миша смерил Ивана своим неторопливым бесстрастным взглядом.

— А у тебя намерения серьезные? — спросил Миша, ничем не помогая собеседнику догадаться, шутит он или нет.

Настя с самым невинным видом отошла в сторонку.

— Самые что ни на есть! — отчеканил Иван, стараясь попадать в заданный тон. — А что?

— Понимаешь, я несу ответственность за Настю. Ну не могу я ее доверить кому попало. — Миша посмотрел Ивану прямо в глаза. — На первый взгляд ты парень серьезный. А я обязательно должен передать Настю в хорошие руки.

Иван стоял, тщетно пытаясь вникнуть в смысл этой головоломки, ожидая, что в любую минуту пламенная речь этого Шкафчика прервется взрывом смеха и он, Иван, окажется в самом нелепом положении.

— Так что даю тебе месяц испытательного срока.

— Это как? — Иван беспомощно оглянулся на Настю. Та пожала плечами.

— А так. Месяц встречаетесь под моим присмотром. А там видно будет.

Иван даже не нашелся, что возразить. Настя стояла у подъезда и притопывала ногой. Становилось холодно. Распрощавшись с озадаченным Иваном, она поднялась следом за Мишей в квартиру. Так получалось, что хотя бы раз в неделю Настя ночевала у них. Мишины домашние давно относились к ней, как к своей. Укладываясь н диване за Мишиной спиной, Настя поинтересовалась:

— Он тебе понравился?

— А почему он должен мне так сразу понравиться?

— Ну, не знаю. По-моему, неплохой мальчик.

— Посмотрим, — буркнул Миша и зевнул.

— Мне завтра сцендвижение сдавать… — будничным голосом вспомнила Настя. Она привыкла все обсуждать с Мишей. Это удобно — кто-то помнит о твоих проблемах, кроме тебя. Вспомнив о сцендвижении, она подскочила:

— Ой! У меня форма в общаге осталась! Я ведь не успею забрать! Вот ворона!

— Какой парой сцендвижение?

— Второй.

— Я завезу. Спи.

Настя улеглась. Миша сегодня не был расположен к разговорам. Он дал понять, что хочет спать, и Настя замолчала. Но сразу уснуть не смогла. И конечно же, ее мысли вернулись к Вадиму. Она легко представила его в постели с его скандальной Гулей. Как она хищными руками обнимает его худые плечи. Мороз пробежал по коже. За горло будто кто руками схватился. Она всхлипнула и подвинулась поближе к Мише. От его широкой спины исходил ровный жар. На кухне из крана капала вода. Было слышно сопение детей. В спальне ворчала бабушка. Оградив себя звуками и теплом живого спящего мира, Настя уснула.

* * *

— Ну где, где она может быть наконец?!

Элла Юрьевна вцепилась глазами в мужа, словно он нарочно скрывал от нее информацию.

— На квартире ее матери практически дежурит мой человек, — устало повторил Игорь Львович, наливая себе воды из графина. Легко рассуждать, сидя дома. А вот он — весь день на ногах. Эта девчонка как сквозь землю провалилась. — К художнику тоже ездили. Нет ее там.

— Если он, как ты говоришь, уехал, то что ей там делать?! Или, может, тебя не правильно информировали?

— Элла, я тебе уже говорил. Он уехал.

— А может быть, он вернулся с полдороги?

— Я тебе еще раз повторяю: его проводили до аэропорта и посадили в самолет, он полетел без оглядки, только пятки сверкали. Дорогая, ты становишься мнительной.

— У него любовь. Страсть… Он может выкинуть что угодно.

Игорь Львович с тревогой наблюдал за женой. У нее даже шея покрылась алыми пятнами. Не говоря уж о лице. Не хватало еще нервного срыва.