Григорьева посмотрела на неё и снисходительно улыбнулась.
- Поздно, княжна, поздно, миленькая! Зачем же тогда человека безобразила? Теперь кто знает, простит ли граф такое надругательство над собой?
Сердце Сони тревожно забилось, и она совсем пала духом.
- Ты вот что, голубушка, - жестко сказала ей Григорьева, - взялась за гуж, не говори, что не дюж! Лучше пропасть, чем терпеть злую напасть. Коли я бы, так же, как и ты, посреди дела руки опускала, небось нынче у твоих ворот милостыню просила, а у меня вон и дом, и достаток какой-никакой... Деньги принесла или что в залог оставишь?
- Принесла, - отчего-то шепотом проговорила Софья, понимая, что теперь и вправду назад дороги нет.
Она протянула мадам Григорьевой ассигнацию, а та зачем-то полезла в буфет и вернула Соне два рубля. Княжна непонимающе уставилась на деньги.
- А это за баночку твоей - или дедовой - "красной сыпи". Сдается, и мне такое притирание может пригодиться... Ты ведь не откажешь тетушке Аделаиде?
- Не откажу, - чувство неуверенности и даже брезгливости от содеянного как бы отодвинулось куда-то; в голове у княжны даже мелькнула мысль, что её предприятие - всего лишь хитрость влюбленной женщины, которая, как справедливо заметила Аделаида Феликсовна, борется за свою любовь.
Почувствовала это и Григорьева. Одобрительно кивнула.
- Говоришь, мыло им начинила? Ну-ну!
Она помолчала и заговорила уже другим тоном.
- Желаете получить разъяснения за свои деньги или так, положитесь на мою опытность?
- Пожалуй, что выберу вашу опытность.
Соня с удивлением прислушивалась к себе. В ней появилась даже некая лихость. Словно она участвовала в баталии, но в отряде разведки. Как говорится, ходила во вражеский тыл.
- Вот и умница. Думаю, ты не пожалеешь, что мне доверилась... Ты, смотрю, чай и не пьешь вовсе, - она поднялась из-за стола и крикнула в сторону кухни. - Марфуша, кофе неси! По душе ты мне пришлась, девонька! Сдается, мы с тобой не последний раз видимся. Давай-ка я тебе на кофейной гуще погадаю - хоть кого спроси, в Петербурге я - лучшая гадальщица. Не возражаешь?
- Мне никогда прежде никто не гадал, - неуверенно проговорила Соня.
- Тогда выпей свою чашку и осторожно на блюдечко остаток откинь. Вот так. Немного погодя я посмотрю...
Соня вдруг заволновалась, словно мадам Григорьева собиралась не гадать, а кроить её судьбу. Между тем, Аделаида Феликсовна перевернула её чашку и некоторое время рассматривала остатки гущи на стенках и дне.
- Надо же, такую чашку я ещё не видела... Поразительно! Между прошлым и будущим ровная четкая полоса, словно в один прекрасный момент ты начнешь совершенно новую жизнь, ничуть не похожую на прежнюю. Совсем другую. Как странно, я вижу почтовую карету, долгую-долгую дорогу и человека, который изменит твою жизнь...
- Это Разумовский? - зачем-то спросила Соня, хотя и предвидела ответ гадальщицы.
- Не похож. Этот человек тоже молод, но как бы поуже в кости. И сущность его двойная.
- Как это?
Мадам Григорьева замешкалась.
- Не могу растолковать, а только он вылился... загадочным, как бы не тем, за кого он себя станет выдавать... Сама не пойму, что тебе говорю... Видать, род у вас астаховский такой особенный, что не всегда к линиям судьбы и слово подберешь... Сказала все, что смогла понять, а там сама увидишь, права или не права старая Аделаида.
- Какая же вы старая, - запротестовала Соня. - Вы - женщина в расцвете лет... Аделаида Феликсовна, позвольте вас поблагодарить вас за знатный чай-кофе, за гадание...А также передать от вас привет моей матушке, не правда ли? Да, возможно, она не будет у вас ничего спрашивать, но на всякий случай, я сказала, что хочу узнать у вас кое-что о женихах Петербурга. Мой брат в последнее время слишком рьяно взялся способствовать моему скорейшему замужеству.
- Конечно, дитя мое, - нарочито простодушно разулыбалась мадам Григорьева.
Кто бы сейчас мог заподозрить в ней женщину, разрабатывающую план компании не хуже самого высокого военного начальства? Так, глуповатая вдовушка, живущая на скудную пенсию умершего мужа.
А то, что ездят к ней знатные посетители, так тоже ничего странного. Возможно, она им на картах гадает или на кофейной гуще - себе лишнюю копейку зарабатывает. Кто ж достойную женщину в том упрекнет?
- Марфуша! - негромко позвала Григорьева.
Служанка тотчас явилась и склонилась в поклоне.
- Чего желаете?
- Скажи горничной княжны Астаховой, что её госпожа желает ехать, пусть насчет извозчика побеспокоится.
Следом за ней пришла и Агриппина. Помогла княжне одеться, заявив:
- Чего его искать, извозчика-то. Он сидит, нас ждет. Княгиня наказала, его не отпускать, а то, говорит, улочка здесь тихая, набегаешься, пока другого найдешь!
Раньше Агриппина первая настояла бы на том, чтобы сэкономить пятачок, который извозчик возьмет за ожидание. Теперь и она почувствовала, что дела семьи Астаховых пошли в гору. Она не задавалась вопросами, откуда это, но то, что от прислуги можно подобное скрыть, Соня даже и не думала.
Глава восьмая
Едва они вошли в дом, княгиня позвала Агриппину к себе, так что Соня вынуждена была одна идти в лабораторию, предварительно выписав на листок рецепт мази, которую ей предстояло изготовить. Вот только как объяснить Разумовскому, откуда она знает о его беде, и как смогла, не глядя на его болячки, использовать дедов рецепт?
Соня решила, что ежели постарается, сможет подменить лекарство, которое выписал графу семейный доктор Астаховых. В том, что лекарство Мартина Людвиговича болезни Разумовского не поможет, она отчего-то не сомневалась.
Теперь, когда о потайной комнате, открытой ею, знали не только все Астаховы, но даже и Агриппина, Соня не считала нужным скрываться. Она даже не затворяла двери в кладовую, так что к ней мог прийти всякий, кому бы она в эту минуту понадобилась.
Да и кто определит, что княжна делает? Кто станет допытываться или проверять, что за мазь она нынче изготавливает? Что бы княжна на вопрос любопытного не сказала, проверить её все равно никто не сможет.
Словом, Соня спокойно работала, когда к ней запыхавшись прибежала Агриппина.
- Княжна, миленькая! Софья Николаевна! - горничная явно волновалась, потому что по обычаю ломала руки и без конца восклицала. - Ежели бы вы могли видеть, что нынче произошло! В нашем доме! Мы-то всегда жили тихо. Разве когда у нас кричали? Даже когда Мария Владиславна серчали, они могли, конечно, под горячую руку дать оплеуху или за ухо схватить, но чтоб кричать...
Соня оторвалась от своей работы.
- А ты сама-то можешь не кричать? Спокойно подыши. А то выпей водички - вон во фляжке, что я с собой принесла. Наговорила всякого, а кто кричал-то, я так и не поняла.
- Приезжала Шарогородская...
- Кто-о?
- Княгиня мне объяснила, что это - маменька той девушки, на которой граф Разумовский собирался жениться. Так вот она и кричала, что подполковник никогда не станет генералом, и что она об этом позаботится. Императрице пожалуется...
Соня побледнела. Неужели все её усилия не только не принесли нужных результатов, а и усугубили положение бедного Леонида?! Вот что значит, делать человеку добро без его ведома, только по своему глупому разумению!
- Что эта Шарогородская ещё говорила? - спросила она у Агриппины, изо всех сил изображая равнодушие.
- Что пусть он о её дочери и не мечтает. И что Даша - вроде, как раз она и есть невеста графа - никогда не выйдет замуж за такого развратника и проходимца.
- Какой ужас!
Соне стало плохо, и Агриппина привычно принялась хлопотать подле разволновавшейся княжны, обмахивая её своим фартуком. Соня набрала воздуху побольше, ухватилась за край каменного дедова стола и спросила:
- А что говорил граф?
- Граф хотел поцеловать у неё руку.
- Вот как, ты видела?
- Не видела, - пожала плечами Агриппина, - но слышала, что Шарогородская, как завизжит. - Не прикасайтесь ко мне! Не бить же он её собирался!
- Опять ты придумываешь, - привычно рассердилась Соня и оттого сразу пришла в себя. - Она все ещё здесь?
- Уехали.
- А как на это посмотрел князь?
- Его сиятельства как назло не было дома, - с сожалением проговорила Агриппина и поспешно добавила. - Это не я так говорю, Мария Владиславна говорили. И ещё крикнули: "Господи, куда Софья-то подевалась? Неужели опять в этой проклятой лабалатории?" Здесь, значит...
Агриппина с сожалением и даже некоторой завистью посмотрела, как Соня торопливо заканчивает смешивание нужных частей мази.
- Скажи маменьке, я сейчас приду.
- Скажу, - нехотя кивнула горничная.
"Маменька называет лабораторию проклятой! - подумала Соня. - А, небось, закройся намертво потайная дверь, ломом прикажет вскрывать. Куда мы теперь, без нее-то!"
Она спрятала баночку с мазью в кармане платья и поспешила в гостиную, где любила сидеть княгиня, и где они обычно решали все наболевшие вопросы. Однако, Мария Владиславна была не одна. Видимо, Николай только что откуда-то приехал, потому что он как обычно сидел на краешке стула, чтобы наскоро решить что-то срочное. Другие дела он выслушивал и решал, только переодевшись в любимый халат.
- Поймите, маменька, - услышала его голос Соня, - произошло какое-то недоразумение. Леонид ни в чем не виноват. Я верю Мартину Людвиговичу. Он сказал, пришлет мазь, у Леонида за неделю все пройдет...
"Почему за неделю? За один день," - мысленно поправила брата Соня
- А ежели нет?
- Господи, маменька, тогда это его печаль. Как бы то ни было, граф рвался домой уехать, я его не пустил. Пусть денек-другой у нас побудет.
- Пусть, разве ж я против...
- Леонид - порядочный человек, и если эта старая карга...
- Николя, Екатерина Ивановна вовсе не стара.
- Ну да, сорок лет ей всяко исполнилось.
- Что тогда говорить обо мне, - усмехнулась княгиня.
Тут она заметила стоящую в дверях Соню.
- Вот только как сие происшествие на Софье скажется? Она у нас девица на выданье.
Николай скользнул взглядом по сестре.
- Да никак на ней это не скажется!.. Я вот что думаю, не поехать ли мне к Шарогородским? Гнев такой женщины, как Екатерина Ивановна, многого стоит. Не хотелось бы, чтобы она мстила Леониду. Его и так уже бог наказал, хотя и непонятно, за что... Эх, мне бы такую невесту, как Дашенька. И хороша, и свежа, и богата. Да и, коли молва не врет, не глупа...
- На чужой каравай, Николушка, рот не разевай.
- Это я с сожалением. Подполковник-то мой такой цветочек упустил, вот я о чем. Шарогородская, сказывают, женщина решительная, от своих слов вряд ли отступится. Но я хоть за друга поручусь, чтобы его репутация в свете не слишком пострадала.
- Ты бы и вправду, Коля, съездил к Шарогородским, - неожиданно поддержала мысль брата Соня. - В самом деле, жалко Леонида Кирилловича...
- Ты-то откуда обо всем знаешь? - строго спросила княгиня. - Что-то я тебя поблизости не видела, когда Екатерина Ивановна на подполковника коршуном налетала...
- Мне Агриппина обо всем рассказала.
- Наверное, Софья права, - между тем вернулся к её предложению Астахов. - Съезжу-ка я с визитом в дом невесты, посмотрю, что да как. А вы уж тут Леонида не обижайте. Как бы он совсем духом не пал.
- Груша рогаликов напекла. Я скажу Агриппине, чтобы она графу отнесла, - проговорила княгиня.
- Маменька, вы говорите о моем боевом товарище или о красной девице? Вы ему лучше анисовой водки пошлите. Небось, у вас, как у всякой хозяйственной женщины, на такой момент неприкосновенный запас имеется.
- Зачем же теперь неприкосновенный, - возразила Мария Владиславна. - Я могу и Агриппину в лавку послать. Слава богу, на хозяйство ты мне достаточно денег дал.
- Это все мелочи, - отмахнулся Николай. - Сейчас бы мне карету, совсем другой разговор с Шарогородской произошел бы.
Князь ушел, а Мария Владиславна сказала дочери:
- Схожу я в лавку вместе с Агриппиной. Ермил-то на меня в последнее время косился - не вовремя долги ему отдавала, видите ли! Теперь вообще в долг брать перестану. Ежели бы ты знала, мой ангел, как это приятно.
- Догадываюсь, - почтительно улыбнулась Соня, радуясь про себя, что все так удачно складывается, и она сможет без помех посетить Разумовского, чтобы вручить ему собственноручно изготовленную мазь.
Нет, о том, что княжна сама её изготовила, говорить, наверное, не стоит, но успокоить графа надо. Соня не верила, что он прямо-таки упал духом, но, видимо, смотреть на свой обезображенный лик ему не очень приятно.
- Entrez26! - глухо отозвался граф.
У Сони екнуло сердце. Неужели он так переживает, что перестал владеть своим душевным состоянием? Опять в ней зашевелились сомнения: надо ли было так поступать, не поставив Разумовского в известность? Может, стоит ей повиниться перед ним хотя бы задним числом, и если он не простит её, что ж, так тому и быть. Соня просто передаст ему баночку с кремом и постарается никогда больше не показываться на глаза.
"Пленница французского маркиза (Книга 1)" отзывы
Отзывы читателей о книге "Пленница французского маркиза (Книга 1)". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Пленница французского маркиза (Книга 1)" друзьям в соцсетях.