— И — что? — осведомилась Крис, многозначительно подняв бровь.

— Не знаю, — честно ответил Тайнан. — Чем занимаются пары, если они не… — Взгляд Крис заставил его замолчать.

— Беседуют, стараются узнать друг друга. Кстати, можешь поставить меня на землю.

Но Тайнан продолжал идти вперед, держа Крис на руках.

— А кто такие Монтгомери? Твой отец упоминал их.

— И что он сказал? Только говори правду.

Тайнан поставил Крис на поваленное дерево, и их лица оказались на одном уровне.

— Давай проверим, правильно ли я понял. Он сказал, что это твои родственники и что он в жизни не встречал более своевольных, упрямых и до глупости бесстрашных людей, чем они. Это правда?

— Абсолютно. Это родственники моей матери, очень древний род, перебравшийся в Америку во времена правления Генриха VIII.

— В шестнадцатом веке.

— Верно, — кивнула Крис, улыбаясь. Тайнан подал ей руку, и она, опираясь на нее, пошла по бревну. — Расскажи мне о своей встрече с моим отцом. Что еще он говорил? Что тебе сказали, когда выпускали из тюрьмы?

— Почти ничего. В тюрьме очень скупы на объяснения, тебя просто тянут за цепь, и ты идешь.

— Когда я спрашиваю тебя о том, как ты попал в тюрьму, ты каждый раз говоришь, что тебе было предъявлено ложное обвинение. А на самом деле ты хоть однажды совершал что-нибудь противозаконное? — Крис развернулась и пошла по бревну в обратную сторону.

— Ну почему ты все время хочешь выведать у человека его секреты? Да, я совершал противозаконные поступки, но меня ни разу не поймали. Именно поэтому мне и предъявляют ложные обвинения. Думаю, им безразлично, за какое преступление меня вешать.

— А когда ты покончил с преступлениями и стал зарабатывать на жизнь, как честный человек?

Тайнан фыркнул:

— Кажется, Рыжая успела о многом тебе разболтать. Я живу честно с двадцати двух лет.

— Семь лет, — подсчитала Крис.

— Точно, Рыжая проболталась. Спускайся, у меня от тебя уже кружится голова. Кстати, мне и о тебе кое-что известно, Мэри Кристиана, — сказал он и снял ее с бревна.

— Не так уж много, как тебе кажется, — лукаво глядя на него, сказала Крис. — И я не Мэри Кристиана. При рождении мне дали имя Мэри Эллен в честь бабушки по папиной линии, а когда мне исполнилось шесть, имя заменили.

— Ладно, теперь твоя очередь рассказывать истории. Садись сюда, только подальше от меня.

Продолжая улыбаться и чувствуя себя самой желанной женщиной на свете, Крис села на траву и привалилась спиной к бревну.

— Я обладаю способностью к ясновидению, — начала она. — Видения у меня были дважды, но одного раза оказалось достаточно, чтобы мне заменили имя. Кажется, это традиция Монтгомери — называть всех женщин, имеющих дар ясновидения, Кристианой.

— Так что же произошло, когда тебе исполнилось шесть?

— Мы с родителями были в церкви. Я плохо помню, что я тогда чувствовала. Помню только, что секунду назад я стояла рядом с мамой — и вдруг оказываюсь в проходе и кричу, чтобы все выходили. Мама рассказывала, что прихожане от изумления не могли шевельнуться. Однако она знала традиции своей семьи, и ей было известно, что в каждом третьем поколении рождается девочка с даром ясновидения. Поэтому она выкрикнула единственное слово, которое могло сдвинуть с места толпу.

— Пожар? — предположил Тайнан.

— Да. Людей охватила паника, все бросились вон из церкви, кто-то стулом разбил витраж. Наконец все сообразили, что никакого пожара нет. Я никогда не забуду, с какими лицами люди стали наступать на маму и меня. Я испугалась, что они убьют нас, и спряталась в складках маминой юбки. — Крис грустно вздохнула. — Они уже протягивали к нам руки, когда небеса неожиданно разверзлись, и в церковь ударила молния. Задняя часть здания сложилась как карточный домик. Когда пыль осела, люди указывали на нас пальцами и кричали, что мы ведьмы. Никогда не забуду выражение маминого лица. Один из мужчин спросил: «Откуда Мэри Эллен узнала?» Мама гордо вскинула голову, взяла меня за руку и заявила: «Мою дочь зовут Кристианой». С тех пор я стала Кристианой. Естественно, папа этому не обрадовался, ведь изначально меня назвали в честь его матери, однако мама пообещала родить ему других детей, чтобы он мог дать им какие угодно имена.

— Но других детей у нее не было.

— Нет, только я. Некоторые ветви Монтгомери очень плодовиты, а некоторые — нет. Среднего же не дано.

Тайнан растянулся на траве рядом с Крис.

— Судя по тому, что ты рассказываешь, она была замечательной матерью. Ты скучаешь по ней?

Крис отвела взгляд в сторону.

— Не проходит и дня, чтобы я не тосковала. Она была сильной и мягкой, чуткой и умной, мудрой и… Она обладала всеми качествами, о которых можно только мечтать.

— Мне кажется, ты очень на нее похожа.

Крис широко улыбнулась.

— За это можешь развернуться и положить голову мне на колени.

Тайнан так и сделал.

— Это честь для меня. — Он устроился поудобнее. — Как здорово. — Крис убрала волосы с его лба. — Никогда не встречал таких женщин, как ты.

— Вот и хорошо. Тай, теперь, когда ты свободен, что ты собираешься делать?

— Я еще не свободен. Я должен доставить тебя к твоему отцу.

— А что ты еще умеешь делать, кроме того, что метко стреляешь, хорошо держишься в седле, напиваешься и попадаешь в тюрьму?

Тайнан усмехнулся.

— По твоим словам, получается, что немного, верно? Ладно, давай подумаем, что я умею делать. Женщины, я полагаю, не в счет?

— Естественно.

— Понятно. — Он открыл глаза. — Я могу одновременно управлять четырьмя публичными домами.

Крис недовольно фыркнула.

— Почему-то мне кажется, что это не очень достойное…

— Нет, не женщинами. Этим всегда занималась Рыжая, за исключением тех случаев, когда возникали драки, — тогда я разнимал дерущихся. Однажды бухгалтер Рыжей был убит в перестрелке — добавлю, что я в ней не участвовал, — и она попросила меня заняться счетами, потому что банк намеревался наложить лапу на один из домов.

— И наложил?

— Нет, черт побери. Ой, извини. Оказалось, что бухгалтер, этот мелкий проныра, воровал у нее деньги. Я нашел их под парадным крыльцом его дома. И мне пришлось учиться бухгалтерии, чтобы разобраться в той путанице. Теперь каждый раз, когда я навещаю Рыжую, я проверяю ее счета.

— Какое ценное умение. Отец говорит, что половину его империи составляет бухгалтерия. Ты мог бы оказаться ему полезным.

— Уверен, что твой отец с радостью доверит свои счета какому-то бандиту.

— Свою дочь он уже доверил, — тихо проговорила Крис.

— Думаю, этим он ограничится, — сказал Тайнан и погладил ее по руке. — Крис, как ты думаешь, он говорил серьезно, когда предупреждал, чтобы я не прикасался к тебе? И вообще он хотя бы представлял, что от меня требует? — Сейчас Тайнан гладил ее по шее.

— Наверное, он что-то слышал о твоей репутации в отношении женщин и хотел защитить непорочность своей дочери.

— Если никто из нас никому ничего не расскажет, он, естественно, ничего не узнает. — Тайнан наклонил ее голову к своему лицу.

— Но мой муж все узнает в первую брачную ночь.

— Какой муж? — Их губы были почти рядом.

— Тот, за которого я выйду. Человек, с которым я собираюсь прожить всю жизнь.

Тайнан все тянул и тянул ее к себе, но Крис упорно сопротивлялась.

— Но на днях ты сама предлагала мне себя.

— Тогда я думала, что ты ничего не можешь, и считала себя в безопасности. — Она помолчала и решительно произнесла: — Ну все, хватит, нам пора вернуться к остальным.

— Одну минутку, — сказал Тайнан и, преодолев ее сопротивление, притянул к себе.

Губы Крис раскрылись навстречу его губам, и она снова окунулась в те ощущения, которые каждый раз охватывали, когда к ней прикасался Тайнан. Она, казалось, растворилась в нем.

Тайнан был опытным любовником, и вскоре Крис уже лежала на траве рядом с ним. Когда Тайнан забросил на нее ногу, Крис выгнулась ему навстречу, моля телом о ласке.

Позже Крис спрашивала себя, что было бы, если бы он не услышал голоса и поспешно не отпрянул от нее.

— Они возвращаются, — прошептал Тайнан. — Одевайся. — Он усадил ее рядом с собой, привалил к своему плечу и принялся застегивать ей платье.

— А что, если я надену платье с застежкой спереди? — хрипло прошептала Крис.

— Ни в коем случае. Пожалей мою психику и свою девственность. Хватит искушать меня, ты и так перегибаешь палку. Давай вставай и придай своему лицу другое выражение, а то ты выглядишь одурманенной. Они идут.

— Сейчас, Тайнан, — пробормотала Крис, когда он, как куклу, поставил ее на ноги.

Глава 10

Толпа молодежи тут же окружила Крис и Тайнана. Кто-то предложил поиграть в различные игры. Женщины забрали Крис с собой — им хотелось порасспрашивать ее о событиях, описанных ею в статьях, — а Тайнан остался с мужчинами и мальчишками.

У Крис с женщинами сложились очень дружеские отношения. Дамы так верили ей, что даже были согласны другими глазами взглянуть на человека, которого считали никчемным. Одна набралась смелости и спросила, что представляет собой изнутри дом терпимости, и Крис довольно долго потчевала своих новых приятельниц историями о красных обоях, о лампах из отполированной латуни и о скучающих женщинах. Все весело смеялись, когда неожиданно прозвучал выстрел.

Крис очень надеялась, что ошиблась, но почему-то она не сомневалась, что Тайнан имеет отношение к этой стрельбе.

Подхватив юбки, она побежала в ту сторону, откуда раздался выстрел. Женщины поспешили за ней.

На земле в окружении мужчин лежал Рори Сейерс. В руке у него был «дерринджер»[2], из раны на плече текла кровь. А над ним стоял Тайнан. Крис посмотрела на Тайнана, не веря своим глазам.

— Боюсь, мне придется задержать тебя, — заявил молодой человек, у которого на груди блестел жетон помощника шерифа. — Шериф во всем разберется.

Крис довольно долго смотрела на Тайнана, но в конечном итоге все же отвела взгляд и, приподняв юбку, побрела к столам.

— Крис, — окликнул ее Тайнан, но она не оглянулась.

Она принялась собирать со стола еду, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие. Тем временем раненого Рори уложили на коляску и повезли в город. Так как Рори во все горло орал, что его угробят и что он вскоре отомстит Тайнану, Крис решила, что он выживет.

Вскоре после этого к ней подошел Тайнан, однако она не обернулась к нему, а сделала вид, будто очень занята работой.

Женщины помогали ей в полном молчании и изредка бросали на нее взгляды из-под ресниц. Наконец, Крис не выдержала. Отбросив миски, она развернулась и пошла по дороге к городу. Ей было все равно, что коляска Рыжей осталась на лужайке, ее не волновало, что подумают окружающие.

До города дорога была неблизкой, но Крис решительно качала головой, когда пассажиры проезжавших мимо экипажей останавливались и предлагали ее подвезти.

Когда Крис шла через холл гостиницы, люди провожали ее такими убийственными взглядами, что она буквально взлетела по лестнице, вбежала в свой номер и захлопнула дверь. Ей было так стыдно, что хотелось забиться под одеяло и больше никогда не вылезать из-под него. В течение последних двух дней она с важным видом ходила по городу и, по сути, убеждала всех в том, что они дураки, что они совсем не знают человека, который прожил рядом с ними почти всю жизнь. Она воспользовалась авторитетом Нолы Даллас, чтобы заявить всем, будто за несколько дней общения с человеком успела узнать о нем гораздо больше, чем они — за всю жизнь.

Крис стала медленно стягивать с себя платье, одолженное Рыжей.

«До чего же я тщеславна, — говорила она себе, — думаю, что знаю больше их. До чего же я самодовольна, считаю, что могу переделать человека, который избрал для себя путь преступлений и насилия. Как же прав был отец, когда знакомил меня с мужчинами только моего круга, с людьми, понятными мне, а не с теми, кто появляется на пикнике и стреляет в несогласных».

Крис упаковала бархатное платье, надела костюм для верховой езды и спустилась вниз, чтобы оставить сверток у портье. Теперь портье смотрел на нее совсем другими глазами. Она уже не вызывала у него интерес, у него уже не осталось желания побольше разузнать о женщине, которая работает на газету, издающуюся в крупном городе. Теперь она превратилась для него в одну из многих женщин.

Крис старалась не смотреть на людей, которые толпились в холле.

— Мисс, — окликнул Крис какой-то молодой человек, — у меня для вас письмо.

Не поднимая глаз, Крис взяла сложенный листок бумаги, смяла его в кулаке и поднялась наверх. Войдя в номер, она села на кровать и на некоторое время задумалась. Она чувствовала себя в долгу перед Тайнаном, она считала, что должна навестить его в последний раз, попрощаться с ним и сообщить, что возвращается к отцу и позаботится о том, чтобы он получил полную амнистию.