Нэн Райан - Пленница моего сердца

Сомнений быть не могло: теперь Анна Найт поняла, что ее сын уже познал вкус страсти.

Дуя на окоченевшие пальцы и переминаясь с ноги на ногу, Клей постучал и стал терпеливо ждать, пока ему откроют.

– Мистер Клей, неужели это вы?! – с улыбкой поприветствовал его дворецкий и широко распахнул перед ним дверь. – Заходите, а то совсем замерзнете.

– Спасибо, Тайтус. – Клей не заставил себя долго упрашивать и прошмыгнул внутрь. – Мое почтение мистеру и миссис Пребл. Мэри еще не спит? – Он с надеждой посмотрел вверх, на лестницу и, сняв пальто, передал его дворецкому.

– Мисс Мэри Эллен не спит, и, более того, ее нет дома.

– Нет? Но уже поздно. Где же она?

– Поехала с родителями на рождественский бал.

– Вот как. – Клей развел руками от огорчения. – И где же этот бал?

– Да разве за ними уследишь? – Тайтус неловко улыбнулся. – У них тут в каждом доме балы устраивают. Мистер и миссис Пребл столько приглашений получают, что я со счета сбился.

– Могу представить.

– Почему бы тебе не заглянуть на кухню? Мэтти сварит тебе горячий шоколад.

– Спасибо, Тайтус, но я лучше пойду домой. – Клей вздохнул. – Мне завтра на работу, а шесть утра уже не за горами.

– Это верно, – кивнул дворецкий. – Когда на дворе темно и холодно, лучше уж сидеть дома.

Надев пальто, Клей подошел к двери.

– Скажи Мэри, что я заходил, ладно?

– Конечно, скажу. Только она наверняка расстроится.

Тайтус прав, решил Клей, Мэри действительно может расстроиться, если узнает, что он заходил и не застал ее.

– Ладно, не стоит ей говорить. И ее родителям не говори, что я приходил.

– Хорошо, мистер Клей. Я никому не скажу. – Старик провожал взглядом незадачливого гостя, пока тот не скрылся в глухой ночи, а потом кряхтя закрыл дверь.

Роскошный дом, что когда-то стоял в конце аллеи, сгорел много лет назад, зимняя одежда устилала грубые доски пола кирпичной, увитой плющом сторожки.

Мэри Эллен обнаружила эту сторожку, когда помогала искать блудного пса одного из слуг. Собаку так и не нашли, зато сторожка оказалась весьма ценной находкой для нее и для Клея.

Впервые с наступления рождественских каникул они были вместе. Клей по случаю нанял коляску, сказав, что хочет покататься с Мэри Эллен по окрестностям, и эта коляска доставила их прямехонько сюда.

Первым делом Клей, используя бумагу и щепки, которые по счастливой случайности оказались в сторожке, разжег камин. Затем они зажгли с полдюжины свечей, которые предусмотрительно захватили с собой, и, расставив свечи на полу, вступили в этот огненный круг, сняли с себя зимние одежды и расстелили их на полу.

Посмотрев друг на друга, они радостно засмеялись, затем упали на колени и стали целоваться.

За какие-то минуты они скинули с себя все, что на них было, и, согретые страстью, любили друг друга в огненном кругу на полу, а потом молча лежали рядом, ожидая, пока уляжется сердцебиение.

– М-м, – довольно промычала Мэри и плотнее придвинулась к Клею.

Ей особенно нравилось смотреть на его красивое лицо сразу после любовных утех: глаза его, густо опушенные длинными ресницами, всегда были закрыты, а сам он напоминал ангела.

Мэри Эллен мечтательно улыбнулась, но вдруг улыбка сползла с ее лица и она озадаченно нахмурилась. Глаза Клея были широко открыты, он смотрел в потолок. Во взгляде его не было ничего от былой безмятежности.

Приподнявшись на локте, Мэри Эллен убрала за ухо выбившуюся прядь.

– Что с тобой? Что-то не так?

Клей медленно повернул голову и скользнул взглядом по ее лицу. Сглотнув слюну, он сказал:

– Ты знаешь Брэнди? Брэнди Темплтон.

– Да, конечно. Ты и сам ее хорошо знаешь. Темплтоны живут неподалеку от Лонгвуда. А почему ты спросил? – Она не сводила с него встревоженного взгляда.

На его шее забилась тонкая жилка.

– Брэнди Темплтон с отцом заехали на хлопковую мануфактуру незадолго перед Рождеством, – Клей судорожно сглотнул слюну, потом закинул руки за голову, – и Брэнди сказала, что видела тебя на рождественском балу у Лоутонов. – Клей замолчал и пристально посмотрел на Мэри Эллен.

– Понимаю... – Она положила руку ему на грудь. – Я должна была сама тебе все рассказать, но...

– Брэнди сказала, что ты весь вечер протанцевала с Дэниелом Лоутоном.

Мэри стремительно перевернулась на живот и приподнялась на руках.

– Ложь! Я весь вечер только и делала, что от него бегала, и Брэнди отлично это знает.

– Хотелось бы верить...

– О Господи, это я во всем виновата! – воскликнула Мэри, и на глаза ее навернулись слезы. – Надо было раньше рассказать тебе об этом бале. Я не хотела идти, просила, чтобы меня оставили дома, но отец настоял.

– И ты ни разу не оставалась наедине с Дэниелом Лоутоном? – с надеждой в голосе спросил Клей. – Ты не позволила ему отвезти тебя домой с бала или...

– Господи, конечно, нет! Никогда! Ни за что! Единственное, в чем я перед тобой виновата, так это в том, что не сказала тебе сразу. Это моя ошибка. – Слезы ручьем полились у нее из глаз. – Большая ошибка. Я не хотела тебя расстраивать, вот и промолчала.

Клей присел рядом с ней, глаза его, такие холодные еще минуту назад, потеплели, и он нежно обнял Мэри Эллен, погладил ямочку на ее горле.

– Ничего, – вздохнул он. – Я тоже не был вполне честен с тобой.

Мэри заморгала, прогоняя слезы.

– Не вполне честен? У тебя что-то было с другой? Кто это? Брэнди? Ты...

– Нет, Мэри, конечно, нет. Ты моя девушка, и я никого другого не хочу. Просто я приходил в Лонгвуд в тот вечер, когда ты была на балу.

Мэри Эллен удивленно вскинула брови:

– Приходил? Но Тайтус мне ничего не сказал... А почему ты молчал?

– Не хотел, чтобы ты расстроилась. Я ведь проделал весь этот путь по холоду зря – так выходит. – Он наконец улыбнулся. – Ну вот я и попросил Тайтуса ничего тебе не говорить.

Мэри наконец тоже улыбнулась. Она хотела оградить Клея от переживаний, а он, оказывается, пытался уберечь ее.

Рука Клея скользнула к ее лицу, и он осторожно вытер слезы с ее мокрых ресниц, а потом Мэри Эллен положила голову ему на плечо:

– О, Клей!

– Ты ведь никогда меня не бросишь, верно, Мэри? – Клей погрузил пальцы в ее распущенные волосы и заглянул в ее блестящие от слез глаза.

– Нет, мой любимый. Никогда и ни за что.

В Теннесси пришла весна, а Мэри Эллен все еще не оправилась от своей детской увлеченности Клеем Найтом. Родители девушки не на шутку обеспокоились. Будучи людьми мудрыми, они не пытались отговорить ее или запретить встречаться с предметом ее обожания. Преблы слишком избаловали дочь, позволяя ей делать все, что хочется, и теперь было поздно что-либо менять. Стоило им проявить жесткость, и тогда с надеждами на благоприятный исход можно было распрощаться навсегда.

Им оставалось только ждать, когда чувство их дочери к Клею остынет само собой, и они не сомневались, что рано или поздно это произойдет.

Разумеется, Джон Томас Пребл даже помыслить не мог, что его единственная дочь выйдет замуж за сына простой портнихи. У него на примете имелся куда более подходящий зять, и он был уверен, что однажды Мэри Эллен, проснувшись, решит, что провести жизнь с красивым мужчиной ее круга для нее куда предпочтительнее. Таким мужчиной вполне мог стать благородный Дэниел Лоутон.

Но весна уступила место лету, а Мэри Эллен не проявляла никаких признаков того, что Клей Найт начинает ей приедаться.

Джулия Пребл стояла у высокого окна и наблюдала за тем, как юная пара рука об руку направляется к летнему домику. Жаркий июльский день уже клонился к вечеру, и внезапно Джулия почувствовала, что больше не может этого вынести. Пора что-то предпринимать.

Она отвернулась от окна и в отчаянии всплеснула руками.

– Джон, ты немедленно должен их остановить! – выкрикнула она, чувствуя, что находится почти на грани истерики. – Ты должен запретить Мэри Эллен встречаться с Клеем Найтом и немедленно прекратить это безобразие.

Джон Томас Пребл невозмутимо поднялся с кресла и направился прямиком к буфету из розового дерева. Достав оттуда графин с бренди и два бокала, он налил себе и жене и, подав ей бокал, попросил ее выпить его залпом. Она повиновалась, и он, взяв у нее из рук пустой бокал, поставил его на столик, а затем подвел жену к дивану.

Сев рядом, Пребл протянул ей свой нетронутый бокал:

– И это тоже выпей, дорогая.

Джулия не стала прекословить мужу.

Когда и этот бокал опустел, Джон Томас обнял жену за хрупкие плечи:

– Вот так-то лучше. А теперь послушай меня и не перебивай, пока я не закончу. Идет?

Она вздохнула:

– Я готова выслушать тебя.

– Вот и хорошо. Я понимаю, как и ты, что мы стоим перед лицом весьма опасной ситуации, и принимаю на себя всю ответственность. Признаюсь, я был уверен в том, что Клей Найт надоест Мэри Эллен гораздо быстрее.

– Этого не случится, Джон, потому что...

– Пожалуйста, Джулия. – Пребл покачал головой, словно призывая жену хранить молчание. – Запретить Мэри встречаться с Клеем не значит решить проблему, и ты сама это знаешь. Стоит тебе или мне хоть как-то дать ей понять, что мы не одобряем ее выбор, как мы потеряем дочь навсегда. Пообещай, что ничего такого не сделаешь.

Джулия вздохнула:

– Обещаю.

Джон Томас улыбнулся:

– Дай мне еще немного времени, и я сделаю визиты нужным людям. – Он прикоснулся губами к побледневшей шеке жены. – Я найду самый безопасный способ спасти нашу взбалмошную дочь.

Пребл знал, о чем говорил.

К концу лета старшие Преблы стали проявлять к Клею неожиданно теплые чувства, и молодой человек был весьма рад этому обстоятельству. Джон Томас Пребл проникся к парню особенно дружеским расположением, он делал все, чтобы Клей чувствовал себя в Лонгвуде как дома. Джон вел себя с Клеем как с равным, проявляя искренний интерес к тому, какие суждения высказывал его юный друг.

Клею казалось, что такая перемена в отношении его вызвана прежде всего изменениями, происшедшими с ним в последнее время. Он вырос, стал взрослым мужчиной, ответственным за свои поступки. А еще он любил их дочь, Мэри Эллен Пребл, и готов был на ней жениться. Клей испытывал большое облегчение оттого, что теперь мог говорить с Джоном Томасом совершенно свободно, и очень часто беседы между ними возвращались к одной и той же теме – жгучему желанию Клея поступить в Военно-морскую академию в Аннаполисе.

– Ты знаешь, Мэри, – как-то июльским вечером радостно сказал Клей и нежно обнял ее, – я думаю, что на самом деле нравлюсь твоему отцу.

Мэри Эллен засмеялась – таким смешным показалось ей это признание.

– Ну конечно, ты ему нравишься, глупышка. – Она нежно погладила его по щеке. – А как же иначе!

Клей Найт шел прямо в расставленную для него сеть.

Все лето Джон Томас хитро обрабатывал его. Он не торопился, действуя точно по плану, отвечающему его долгосрочным целям. Когда настало время, все уже было готово к тому, чтобы окончательно завоевать доверие наивного юноши, и Джон сделал решающий ход.

Теплым вечером в середине августа, когда Клей пришел в Лонгвуд к ужину, Джон Томас встретил его у дверей и, широко улыбаясь, повел в просторную гостиную.

– Мэри Эллен немного запаздывает, – сообщил он. – Ты же знаешь, как это бывает у женщин: они одеваются вдвое дольше, чем мы, мужчины.

– Да, сэр, – с улыбкой ответил Клей. – Но ожидание всегда того стоит, не так ли?

– Верно, сынок. – Джон Томас закрыл тяжелые двустворчатые двери, словно отгораживаясь от всего остального мира. – Знаешь, – сказал он, обнимая Клея за плечи и провожая в освещенную мягким светом гостиную, – я даже рад, что сегодня Мэри Эллен и ее мать задерживаются.

Дружеская улыбка не сходила с лица Джона. Подойдя к буфету, он достал самый лучший бурбон из Кентукки и налил две маленькие стопки.

Клей озадаченно посмотрел на хозяина, когда тот протянул ему одну из стопок.

– Выпей со мной, мой юный друг, – подбодрил его Томас. – Давай. Одна стопка тебе не повредит, а наши дамы об этом никогда не узнают.

– Вероятно, сегодня у вас какой-то особенный день, мистер Пребл?

– Да, Клейтон. Сегодня у нас действительно есть особенный повод, чтобы выпить.

Клей поднес стопку к губам, опрокинул бурбон в горло и поморщился, а Джон Томас засмеялся и залпом выпил свое виски. Взяв у Клея пустую стопку, он отставил ее в сторону, а затем, немного помедлив, спросил:

– Ты ведь любишь Мэри Эллен, сынок?

– Да, сэр. Всем сердцем, – пылко ответил юноша.

– Это хорошо. – Джон, казалось, был весьма доволен услышанным признанием. – Ты тоже знаешь, что смерть твоего деда, адмирала Тайгарта, сильно понизила твои шансы поступить в академию.

Клей кивнул и уткнулся взглядом в пол.