Вайолет Уинспир - Пленница в башне

— Барбара, я не хочу видеть тебя несчастной…

— Правда? — Девушка снова рухнула на кровать и прикрыла глаза рукой. Но Ванесса успела заметить отчаяние на ее лице и с состраданием прикусила нижнюю губу, размышляя, насколько слово «флирт» соответствует тем отношениям, которые сложились между Барбарой и беспутным Раем Алвадаасом.

— Мисс Прим, — нервно рассмеялась Барбара, — неужели ты думаешь, что Рай соблазнил меня? Я была бы не против, тогда дон Рафаэль подписал бы согласие на наш брак. Но вместо этого он собирается отослать Рая, я знаю об этом, Ванесса. — Барбара соскочила с кровати и стиснула руки девушки, прихватив заодно и ее вечернюю сумочку. — Ты должна поговорить с моим крестным. Он послушает тебя…

— И ты думаешь, твой крестный будет меня слушать? — Эта идея показалась ей просто смехотворной, чего нельзя было сказать о несчастной любви юной Барбары. — Бэбс, я боюсь, что он считает меня такой же легкомысленной девчонкой, как и тебя, и отмахнется от любых моих слов со своей обычной надменной улыбкой. А это — более серьезное препятствие, чем самый категорический отказ. К тому же, вспомни о безответственности Рая. Дон Рафаэль очень любил его мать, а она была слишком несчастлива с его отцом, и дон вряд ли допустит повторения подобного…

— Но, если два человека любят друг друга, что еще нужно? — настаивала Барбара. — Если дон Рафаэль отошлет Рая, я последую за ним. Я так решила.

— Это несерьезный разговор, и тебе лучше прекратить его, Бэбс…

— Мать моя! — театрально вздохнула Барбара, — ты просто не понимаешь! Это оттого, что твое сердце еще не принадлежало мужчине; я уверена, что все дело в этом, иначе ты поняла бы, что я скорее соглашусь быть несчастной с Раем, чем без него, и попытаюсь сделать хоть что-нибудь, чтобы убедить в этом дона Рафаэля. Ведь он обыкновенный мужчина!

— Бэбс…

— Прошу тебя, дорогая. — Темные глаза девушки наполнились слезами.

Ванесса вздохнула. Что ж, придется и ей попытаться убедить дона в том, что чувства между его крестницей и кузеном, очевидно, серьезны. Может быть, он и поддастся на ее уговоры, тем более что и сам влюблен.

— Сейчас мы не будем больше говорить об этом, — сказала она Барбаре, — но я подумаю, что можно сделать.

— Дорогая, ты такая прелесть, а я вела себя просто ужасно! — Энергичные руки обхватили тонкую талию Ванессы, и она почувствовала на своей щеке мокрый от слез поцелуй— Ты простишь меня за сегодняшнюю грубость?

— Конечно, девочка. — Ванесса не знала, плакать ей или смеяться, поскольку не особенно надеялась на то, что дон Рафаэль благосклонно отнесется к ее роли заступницы. Он был, как сказала его бабушка, испанцем до мозга костей, убежденным в том, что лучше других знает, какое решение будет наилучшим для каждой из женской половины его домашних. В данном случае Ванесса была на его стороне, но мысль о разлуке с Раем заставляла Барбару глубоко страдать, и от этого нельзя было просто отмахнуться. — Ложись спать пораньше и как следует отдохни, — посоветовала она девушке. — Я собираюсь уходить.

— Желаю тебе приятно провести время, — тоскливо улыбнулась Барбара. — Этот сероглазый американец довольно симпатичный. Он тебе нравится?

— Да, нравится. Покойной ночи, дорогая.

— Покойной ночи, моя хорошая!

Когда Ванесса вышла в коридор и закрыла дверь в спальню Барбары, она почувствовала легкое удушье, будто тугая петля сдавила ей горло. Ее поразило, насколько она, оказывается, прониклась жизнью обитателей замка.

Ванесса спустилась по лестнице и увидела Гарри, который дожидался ее в вестибюле, стройный и красивый, в белом с иголочки смокинге и вечерних брюках. Он разговаривал с хозяином замка, который стремительно обернулся, перехватив страстный взгляд Гарри, устремленный на лестницу, по которой торопливо спускалась Ванесса. Шелковые складки ее платья развевались вокруг стройных ног; зеленые, как и ее глаза, серьги покачивались в мочках ушей, а свет мавританской лампы, горевшей в холле, отражался в медных волосах, распущенных по плечам.

Гарри подошел к подножию лестницы, не сводя загоревшихся глаз с прелестного лица девушки:

— Эй, малышка! — Он схватил ее за руку. — Ты выглядишь потрясающе!

— Спасибо. — Ванесса с улыбкой смотрела на Гарри, но чувствовала на себе взгляд человека, стоявшего от нее в нескольких шагах. Искушение обернуться и посмотреть на него оказалось слишком сильным. Но по его глазам невозможно было понять, узнал ли он серьги, подаренные бабушкой. Все тем же холодным и безразличным взглядом он проводил их с Гарри до дверей, пожелал им весело провести время, посмотрел, как они сели в автомобиль Гарри, и любезно помахал сигарой вслед сорвавшейся с места машине, помчавшейся по аллее.

— Какой человек! — воскликнул Гарри. — Толедский клинок в ножнах из черного бархата! Держу пари, милочка, вы рады убраться от него подальше хоть ненадолго.

— Да, он бывает излишне властным, — призналась она.

Гарри улыбнулся ей:

— Как бы там ни было, а мы добились послаблений насчет этого проклятого комендантского часа. Он сказал, что я могу доставить вас к одиннадцати. Так что, видимо, что-то человеческое в нем иногда проскальзывает.

— Иногда… — прошептала она, вспоминая, как дон стоял рядом с ней на утесе, окутанный бархатными сумерками и говорил, что любовь, как прохладная рука, как теплая щека… подарок, который следует преподносить обдуманно.

Ее холодные пальцы стиснули расшитую бисером шелковую сумочку, а щеки так зарделись, что она порадовалась царившему в машине спасительному полумраку. Но, пока они добрались до ресторана, в котором собирались ужинать, Ванесса вполне уже овладела собой.

Она с удовольствием провела этот вечер, поскольку Гарри, подобно всем американцам, обладал талантом вести ни к чему не обязывающий легкий разговор. Ему нравилось говорить о себе, а Ванесса была настроена скорее слушать, чем как-то иначе проявлять свое присутствие, что, очевидно, вполне устраивало ее кавалера.

Они ужинали в местечке, которое называлось «Гибискус патио». Столики были расставлены между деревьев с резными листьями, шелестевшими в источающей аромат цветов звездной ночи. Прохаживающиеся между столиками гитаристы наигрывали подходящую к атмосфере музыку, и вскоре к их столику подошел официант. Гарри заказал рома и вермута.

— «Ром Карта Бланка», — уточнил он тоном завсегдатая, который знает, чего именно ему хочется выпить.

Ванесса отважилась на «Невинную Мэри», коктейль из томатного сока, но без водки.

— «Невинная Мэри»! — расхохотался Гарри, и официант поспешил исчезнуть в зарослях гибискуса. — Похоже, вас сумели как следует обработать в этом невероятном испанском замке. Девочка, я знаю отличный способ поправить положение, и мои намерения вполне серьезны!

Господи, еще один властолюбец! — рассмеялась Ванесса, взглянув на Элсинга через стол и решив, что этот нефтяной парень чрезвычайно привлекателен в своем вечернем туалете. Но и в тропическом костюме, гармонирующем с загорелой кожей, стальными глазами и кривоватой белозубой улыбкой, он выглядел не хуже: в нем была какая-то особенная элегантность. — Что во мне заставляет мужчин думать, что я нуждаюсь в руководстве?

— Я знаю, в чем вы нуждаетесь, — протянул Гарри и бесцеремонно добавил: — Примерно через месяц наше предприятие переезжает в Чили, так почему бы вам не упаковать пожитки и не двинуться в путь вместе со мной?

Чили! Из всего, что он сказал, она услышала только это слово и от волнения даже вскочила со стула.

— Вас устраивает мое предложение, дорогая? — Гарри слегка наклонился к ней через стол. — Или вы истолковали меня превратно и обиделись? На самом деле, мои намерения предполагают не совсем братские отношения, но у меня в Чили есть семейные друзья, которые предоставят вам приют, пока дело не дойдет до держания за руки, раздачи сладостей и поцелуев. С моей стороны…

— Гарри, поверьте, вы впустую сотрясаете воздух, — спокойно возразила Ванесса. — Я не говорила, что поеду, а что касается остального… Скажите, вы предлага ете это всем подряд, даже если знакомы с девушкой всего лишь несколько дней?

— Черт побери, конечно, нет! Но я всегда знал, что ищу девушку, которая была бы похожа на ожившую куклу Ленси. У вас прекрасные волосы и потрясающая фигура. Я просто не могу допустить, чтобы вы разбрасывались такими данными, играя роль обыкновенной гувернантки при крестнице этого испанского дона. Парень спас вам жизнь, но это не дает ему права принуждать вас к подобным вещам. — Большая ладонь Гарри накрыла ее руку. — Ходят слухи, что идальго сгорает от желания вступить в брак, и что этот огонь разожгла некая симпатичная вдовушка. Могу спорить, милочка, — она не потерпит, чтобы в ее владениях болталась молодая красавица-дуэнья, и захочет получить исключительные права на общество своего достойного супруга. Я достаточно убедительно изложил свою точку зрения?

Только довольно бесцеремонно, подумала Ванесса, освобождая свою руку из его ладони при виде подошедшего официанта. Они обсудили меню и решили для начала заказать скампи, к которому Гарри попросил подать белый рислинг и чесночный хлеб. Филе миньон под соусом борделез с артишоками и другим гарниром показалось им достойным продолжением. Затем они снова остались наедине в укрытом от посторонних глаз уголке патио, и Гарри поднял свой бокал за Ванессу.

— Да здравствуют разные взгляды, как говорят французы. — Не сводя с нее озорно поблескивающих глаз, он сделал солидный глоток.

— Во всяком случае, о вас не скажешь, что вы похожи на других, — поддержала его Ванесса. — Ваше здоровье!

— А вы придерживаетесь общепринятых правил? — Он поднял кустистую бровь. — Подозреваю, вы пытались провести меня, но, как и во мне самом, в жилах вашей особы течет примесь доброй ирландской крови.

— Как вы догадались?

— Бросьте, Рыжик! Ваши глаза похожи на зеленые драгоценные камни, упавшие в снег, а волосы такого дьявольского оттенка! Вы получили это от матери?

Она кивнула и помешала свой томатный коктейль.

— Забавная штука — наследственность, — прошептала она. — Никто из моих родителей не отличался ни рыжими волосами, ни вспыльчивостью, а у меня есть и то и другое.

— Боже, как мне нравятся девушки с воинственным характером! Я ищу в женщинах не глубокого ума, а немного огня, хорошенькое личико и соответствующей реакции на глупости, которые я болтаю. Ваши качества, милочка, вполне соответствуют этим моим представлениям.

— Я польщена, но что вселяет в вас уверенность, что и ваш характер соответствует моим запросам?

— Ох, не приписывайте мне репутацию Казановы, — рассмеялся он. — Что во мне не так? Я говорил вам, что я симпатичный парень, и кто-то однажды шепнул мне на ухо, что я умею вести себя с девушками. Но я все время забываю, что мы еще не так близко знакомы. Это решительно нужно как можно скорее исправить.

— В самом деле? — Она взглянула в его смеющиеся глаза. — Я слышала, что американцы будто бы скоры на руку, но вы можете побить все рекорды.

— Я имею в виду, — его голос прозвучал подчеркнуто невинно, — что после ужина мы можем отправиться в Скайлайт-Рум и потанцевать.

— Я люблю танцевать, — осторожно согласилась она.

— Тогда договорились! А вот и наша закуска.

За едой Гарри распространялся о своей незаурядной, по общему признанию, персоне. Он рассказывал о местах, где искал нефть, буря наугад скважины, о корейском периоде жизни, когда служил во флоте, о случае, когда кубинский фермер чуть было силой не заставил его жениться.

— Вам стоило бы посмотреть на этих людей с их испанской кровью, — добавил он многозначительно. — У них просто смешное отношение к любви и браку.

— Вы имеете в виду, что они серьезно относятся к таким вещам? — отозвалась Ванесса, иронично взглянув на своего кавалера поверх печеного банана с коко совым кремом. — Для них это и в самом деле серьезная вещь, а не игра.

— Конечно, настоящая любовь — всегда серьезное дело, — согласился Гарри. — Но, слушая вас, я все больше прихожу к мысли, что это как раз и есть игра, причем весьма приятная, в которой нет проигравших. Я никогда не обижал девушек, Рыжик. Вы верите мне?

Его взгляд стал серьезным, и, помедлив секунду, Ванесса кивнула:

— Думаю, вы правы. В конце концов, я верю, что вы не хотели обидеть тех девушек, с которыми встречались. Беда только в том, что жизненные перипетии затрагивают нас, женщин, гораздо серьезнее, и мало кто способен играть в любовь и не страдать при этом.

— Я не прошу вас играть в эту игру, милочка. — Он понизил голос. — Я хочу погрузиться в нее вместе с вами, чего бы мне это ни стоило.

Слова опьяняли, от них кружилась голова, но Ванессу они скорее забавляли, чем волновали. Гарри ничего не понимает в любви, размышляла она, несмотря на то, что хвастается своими подвигами. О любви нельзя говорить вот так сразу… Сначала это тайна, спрятанный клад, и люди боятся выставлять напоказ свое сердце, чтобы кто-нибудь не догадался о том, что в нем хранится…