— А потом леди Пэрриваль вышла за Тристана.

— Именно так. Они всегда глянулись друг другу, эти двое. У меня-то есть глаза. Я всё вижу. Вот что вам скажу, не раз я говорила себе: «Хо-хо, будут ещё те дела, если она выйдет замуж на Космо, потому что нужен-то ей Тристан». Я кое-что примечала разок-другой. Она внезапно замолчала и зажала рукой рот. — Опять я говорю о том, что меня не касается. Но знаете, так приятно поговорить с человеком, которому это интересно.

— Мне безусловно интересно, — заверила я её.

— Ну что ж, вы теперь, наверное, тоже член семьи. И в конце концов, дело было давно.

Я понимала, что её необходимо подбодрить, чтобы она преодолела угрызения совести.

— Да, конечно, — сказала я. — Осмелюсь заметить, что одно время об этом только и говорили.

— О Господи. Это точно.

— Вы говорили, кое-что замечали?

— Право, не знаю. Просто раз-другой видела то-сё… поэтому меня не удивило, когда дело обернулось помолвкой с Тристаном.

Она слегка нахмурилась. Старается припомнить, подумала я, сколько лишнего сказала мне.

— Миледи и я любили посидеть, поговорить по душам. Мы были как две девчонки. Но со смертью Космо она, конечно, изменилась. Невозможно поверить, как это её состарило. Давненько мы уже не разговаривали с ней как прежде. Ну… мне лучше пойти взглянуть на неё. А то она как кошечка, спит-спит, потом вдруг проснётся и немедленно хочет знать, что вокруг происходит.

Она поднялась и вошла в дверь. Я надеялась, что леди Пэрриваль не проснулась, поскольку разговор с Марией оказался очень интересным и познавательным. Я всегда знала, что слугам хорошо известны семейные тайны.

Послышался брюзгливый голос:

— Мария… что случилось? Кто-то приходил?

— Да, вы хотели поболтать с гувернанткой. Она ждала здесь, пока вы проснётесь.

— Я уже проснулась.

— Теперь да. Ну что ж, она здесь. Мисс Крэнли.

Леди Пэрриваль одарила меня улыбкой.

— Принесите стул, Мария, чтобы она могла сесть.

Мария исполнила её просьбу.

— Подвиньтесь поближе.

Мы немного поговорили, но я видела, что мысли её блуждают. Она находилась не в таком ясном сознании, как на вечере, и вовсе не была уверена, какой из гувернанток я была. Потом неожиданно вспомнила, что я самая удачливая из них.

Она рассказывала о доме — в каком он был состоянии, когда она въехала в него, и как после ремонта вдохнул в себя новую жизнь.

Через некоторое время я заметила, что голова её склонилась к плечу. Она задремала.

Тихонько поднявшись, я пошла искать Марию.

Она сказала:

— Сегодня не самый лучший её день. Ночью опять, наверное, бродила в поисках того, чего нет.

— Мне было очень приятно с вами поговорить, но теперь мне нужно уходить.

— Надеюсь, я не сболтнула лишнего. Как только начинаю говорить, забываю обо всём на свете. Вы должны ещё прийти к нам.

— Обязательно приду.

Я вернулась в свою комнату. Этот день прошёл не впустую.

* * *

Я получила сообщение от Лукаса.

Он вернулся и хотел меня видеть как можно скорее. Я тоже не могла дождаться встречи с ним. Вскоре после того, как я получила его послание, мы встретились в харчевне «Король Моряков».

— Ну вот, — сказал он. — Я сделал кое-какие открытия. Думаю, мисс Кейт просто фантазёрка.

— О, я рада, что это так. Мне было бы очень неприятно думать, что леди Пэрриваль убила своего первого мужа.

— Томас Перри был женат на Мейбл Тэллок. Она пела в церковном хоре.

— Леди Пэрриваль в церковном хоре?!

— Вполне возможно, она и была хористкой, пока не стала важной особой. Но слушай… её отец ведь живет здесь?

— Да, майор Даррел. Мирабель Даррел звучит совсем не так, как Мейбл Тэллок.

— Мейбл может называть себя Мирабель.

— Да, но важна фамилия.

— Она могла изменить её.

— Но есть её отец.

— Слушай. Там был ребёнок. Я проверил. Её звали Кэтрин.

— Кейт! Вот это да!

— Но это очень распространённое имя. И единственная вещь, которая могла бы вписаться в нашу схему. — Ты хочешь зацепиться именно за неё?

— Нет. Думаю, Кейт всё придумала. Она действительно одинока. Я знаю это, потому что она быстро подружилась со мной. В ней есть что-то трогательное. Ей нужен отец. Вот почему она увидела его в матросе.

— Можно было бы подыскать кого-то более стоящего.

— Ей не из чего было выбирать. Просто она увидела… могилу неизвестного. И не забывай, она ведь встретила его на рынке.

— Встретила ли? А может, она и это придумала?

— Наверное, она всё-таки говорит правду. Потому что он расспрашивал о своей жене и ребёнке.

— Мы уже выяснили, что у него действительно была дочь по имени Кэтрин.

— У этого имени много уменьшительных, Кэти, например.

— Да, думаю, так. Но Кейт всё-таки более распространенное из них. И всё же, одно имя не может быть основательной зацепкой. Кроме того, отец Мирабель человек уважаемый. Майор Даррел. Едва ли она в сговоре с ним. Нет, давай-ка закончим на этом первую страницу своих расследований и начнём новую.

— Знаешь, пока ты был в Лондоне, я уже сделала маленькое открытие. Мне посчастливилось побеседовать со служанкой старой леди Пэрриваль. Её зовут Мария.

— А. Ну и что она открыла тебе?

— Не очень много из того, что мне не было известно. Но она была очень разговорчива.

— Как раз то, что нам нужно.

— Она припомнила, как появился в доме Саймон. Рассказала, какой это вызвало переполох, потому что никто не мог понять, откуда он взялся. Кое-кто думал, что хозяин дома вёл себя не так, как положено джентльмену… Но к сэру Эдварду нельзя было применять подобные обвинения. Он был не из тех, кто был замешан в таких вещах. Это был богобоязненный человек, который стремился исполнять заповеди Господни и всегда придерживался высоких принципов.

— Может, он хотел казаться таковым в глазах окружающих, а на самом деле был себе на уме. Есть такие люди.

— Да, конечно. Только не сэр Эдвард. А если он и повёл себя недостойно, то это было до его женитьбы.

— Что ж, всякое случается.

— И с сэром Эдвардом?

— Может быть. Но в конце концов он забрал мальчика в свой дом и тем самым как бы искупил свою вину. А может, ты считаешь, что были другие причины появления Саймона в этом доме?

— Возможно. Среди прочего и это нам предстоит выяснить.

— Может, ему стало жаль ребёнка, который должен оказаться с такой тётей.

— Ты думаешь, что мать мальчика приходилась сэру Эдварду дальней родственницей?

— Почему же он тогда этого не сказал? Насколько я знаю, он просто привёз ребёнка домой, и ему было безразлично, что напридумывают люди. Нет, она не была его родственницей. Очевидно, он всё-таки отступил от своих благочестивых правил. Известно, что ошибаются даже самые добродетельные.

— Но он был таким приверженцем строгой морали.

— Зачастую таковы кающиеся грешники.

— Не верю, что он способен на такое. За этим что-то кроется.

— Послушай меня, Розетта. Ты гоняешься за тенями. Ты веришь в определенные вещи, потому что хочешь в них верить. Ты окунулась в опасные воды. Только предположим, что ты права. Допустим, в доме живёт убийца, и он или она догадаются, что ты ведёшь свое расследование. Мне это не нравится. Если человек совершил одно убийство, что может удержать его или её от другого?

— Значит, ты считаешь, что убийца находится в доме?

— Я этого не говорил. Думаю, что версия полиции самая правдоподобная, а Саймон наиболее вероятный подозреваемый. Его побег — лишнее тому доказательство.

— Я не согласна.

— Знаю, потому что ты этого не хочешь. Ты судишь о нём по тому времени, что мы провели на острове. Но это совсем другое дело. Мы старались спасти свою жизнь, и он проявил себя настоящим героем. Да, мы оба обязаны ему жизнью, но это не значит, что в других обстоятельствах он не мог совершить убийство.

— О Лукас, ты не можешь так думать!

— Я знаю его не так хорошо, как ты, — ответил он с горечью.

— Ты тоже находился с ним на острове. Он вытащил тебя из моря. Саймон очень беспокоился за тебя.

— Знаю. Но люди существа сложные. Под влиянием чувств, особенно таких, как ревность, человек может полностью измениться.

— Ты мне не поможешь, потому что не веришь в него.

— Я помогу тебе, Розетта, потому что верю тебе.

— Не понимаю, что это значит, Лукас.

— Я помогу тебе, чем смогу. Но считаю, что ты поставила перед собой безнадежную задачу. К тому же это может оказаться опасным.

— Если ты считаешь, что мне угрожает опасность, значит, должен верить, что Саймон не виновен, потому что эту тайну знает тот, кто находится в доме.

— Да, может, и так. Но я хочу, чтобы ты была поосторожней. Если ты выдашь свою заинтересованность, то действительно окажешься в сложном положении. Обещай мне, что будешь осторожна, Розетта.

— Обещаю. Кстати, я кое-что узнала из разговора с Марией. Очевидно, когда Мирабель была обручена с Космо, она флиртовала с Тристаном.

— Что ты говоришь?

— Мария говорит, что Мирабель всегда больше нравился Тристан.

— Интересно.

— Я подумала, что это могло послужить мотивом.

— Она могла стать женой Тристана и не убивая Космо.

— И потерять титул и все блага, связанные с ним?

— Я уверен, что это для неё было важно, но могла ли она ради этого убить.

— Они могли сделать это вдвоём, им это одинаково выгодно.

— Да, это лучшая версия на данный момент. Но не очень-то полагайся на сплетни прислуги. Кстати, я, может, через несколько дней уеду в Лондон.

— О… так скоро… Надолго?

— Не знаю. Дело в том, что я еду на операцию. Я уже давно об этом думал.

— Ты мне ничего не говорил.

— Я не хотел беспокоить тебя такими вещами.

— Как ты можешь такое говорить! Ты же знаешь, что я ужасно волнуюсь. Расскажи мне об этом.

— В Лондоне есть один врач. У него какой-то совершенно новый подход. Всё может получиться… а может — нет. Он был со мной совершенно откровенен.

— Лукас! И ты вот так запросто об этом говоришь?

— Вообще-то я отношусь к этому не с такой лёгкостью. Я встретил этого доктора, когда был в Лондоне, разыскивая сведения о пьяном матросе. Можно сказать, одним выстрелом убил двух зайцев.

— И ты только сейчас сказал мне об этом!

— Я подумал, что мне следует объяснить своё отсутствие. А то ты подумаешь, что со дня на день получишь от меня сообщение: «Немедленно приходи. Убийца найден». Или что-то в этом роде.

— Не шути так, Лукас, прошу тебя.

— Хорошо. Знаешь, у меня ведь очень плохо с ногой. И становится всё хуже. А тот человек очень хороший хирург, разработал несколько новых методов. Увы, он не может подарить мне новую ногу, но, может быть, ему удастся что-то сделать. Если всё пройдёт успешно, я буду чувствовать себя получше. Только я всегда буду немного прихрамывать. Но я твёрдо решил рискнуть.

— Лукас, это опасно.

Он колебался секунду, которая показалась вечностью.

— О нет. Я и так уже калека, хуже не будет, но…

— Скажи мне правду.

— Ну, если говорить правду, я и сам ещё не знаю всего. Но есть всё-таки хоть какая-то надежда… пусть маленькая… но я хочу воспользоваться этим шансом.

— Почему же ты не сказал мне этого раньше?

— Я не был уверен, решусь ли на эту операцию. А потом подумал, почему бы и нет?

— И я занимаюсь всем этим, когда твои мысли заняты операцией!

— Твоя забота глубоко меня трогает, Розетта, — серьёзно сказал он.

— Конечно, я за тебя переживаю. Очень.

— Я знаю. Итак, через несколько дней я уеду.

— Как много времени это займёт?

— Точно не знаю. В случае успеха, возможно, месяц. Я буду находиться в клинике у этого доктора, на Харлей-стрит.

— Я даже думать боюсь, что тебя здесь не будет.

— Обещай мне, что ты будешь осторожна.

— В своих поисках? Конечно.

— Старайся действовать незаметно и не слишком надейся на сплетни прислуги.

— Я обещаю тебе, Лукас. Ты дашь мне адрес клиники? — Он вытащил клочок бумаги из портмоне и записал адрес. — Я приеду тебя навестить.

— Мне будет приятно.

— Я буду поддерживать связь с Карлтоном. Как он отнесётся к твоему отъезду?

— Не думаю, что моё присутствие здесь как-то особенно влияет на него. Это не поможет вернуть Терезу. С ним всё будет в порядке. Он уйдёт в работу, а это для него самое лучшее.

Эта неожиданная новость повергла меня в мрачное настроение до конца дня. Как это похоже на Лукаса. Что это за операция? Опасна ли она? Если опасна, он ни за что не скажет об этом. Я испытывала беспокойство.