Джеки Коллинз - Плесните любви, пожалуйста!

– Это все, – ответила Хван, показывая на свою сумку. – Ты же знаешь, мне много не нужно.

Флинн все же попытался взять у нее сумку, но она лишь насмешливо взглянула на него.

– Ты действительно думаешь, что я не в состоянии донести до машины собственные вещи?

Флинн только головой покачал, но в глубине души был доволен. За то время, что они не виделись, Хван нисколько не переменилась и по-прежнему пользовалась любой возможностью, чтобы утвердить свою независимость и самостоятельность. Даже когда они вместе бывали в «горячих точках», районах катастроф и в других опасных местах, Хван настаивала, чтобы к ней относились так же, как к любому из журналистов-мужчин.

Что ж, раз она так хочет – так тому и быть.

В город они вернулись на такси. Собственной машины у Флинна не было – он никогда не задерживался в Париже слишком надолго, чтобы это имело какой-то смысл. Квартира, которую он снимал уже много лет, тоже была небольшой, с одной спальней, и он заранее решил, что уступит ее Хван, а сам будет спать на диване в гостиной. Но когда он рассказал о своих планах гостье, она рассмеялась ему в лицо.

– Нет, Флинн, это твоя кровать, вот ты на ней и спи. Диван меня вполне устроит.

– Ну ты и упрямая, – покачал головой Флинн. – Впрочем, как всегда.

– Вот именно, – подтвердила она с легкой улыбкой.

Оставив вещи в квартире, они снова вышли в город, чтобы пообедать в ближайшем бистро, где Флинн всегда питался, когда наезжал в Париж. Хван пила красное вино и рассказывала о своих вьетнамских делах – о детях, которых она навещала, о женщинах, которым приходится преодолевать невероятные трудности, чтобы просто выжить.

– Ты не представляешь, в какой нищете они живут! – восклицала она с горячностью.

Флинн представлял, но все равно кивал в знак сочувствия. В мире было много нищеты и много страданий, о которых никто не знал до тех пор, пока кто-нибудь – он сам, Хван или кто-то из коллег-журналистов – не исследовал проблему, чтобы подробно о ней написать.

Потом заговорили о нем, о его последнем задании. Когда Флинн рассказал, где побывал и что видел, Хван сказала:

– Тебе следовало бы написать книгу!

При этом она не переставала с жадностью поглощать спагетти с острым томатным соусом, который струйками стекал по ее изящному остренькому подбородку.

– Я уже написал книгу, – напомнил Флинн. Сам он, честно сказать, позабыл, говорил он об этом Хван или нет. Скорее всего – нет, поскольку Хван удивилась совершенно искренне.

– Вот как? – переспросила она. – Какую же?

– Боюсь, не слишком хорошую, – ответил он, несколько смутившись. – Что-то вроде путевых заметок. Впрочем, это было довольно давно, когда я был моложе.

– Я хотела бы ее прочитать.

– Она не в твоем стиле.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что тебе она вряд ли понравится.

– Почему?

– Повторяю, я написал ее, когда был совсем молодым.

– Ага! – Глаза Хван ярко сверкнули. – А теперь ты, значит, совсем старый?

Флинн рассмеялся.

– Если кому-то из нас и следовало написать книгу, так это тебе, – сказал он и, наклонившись через стол, попытался вытереть ее испачканный подбородок салфеткой, но Хван резко отстранилась и даже выхватила салфетку у него из рук.

– Что с тобой, Флинн? Что это на тебя нашло?

– Извини. – Он поднял обе руки в примирительном жесте. – Совсем забыл, что ты не любишь, когда к тебе прикасаются, если только речь не идет о сексе.

– Между нами никогда ничего подобного не будет, – отчеканила она с таким видом, словно изрекала что-то давно и хорошо известное.

– Не возражаю, – быстро ответил Флинн.

Некоторое время оба молчали, потом к ним подошла дочь хозяина бистро Май, которая обслуживала их столик. Май была прелестной молоденькой девушкой, которая давно положила глаз на Флинна. Она только никак не могла понять, почему он не обращает на нее внимания и не приглашает на свидания. Видеть Флинна в обществе очаровательной китаянки ей было неприятно: обычно журналист приходил в бистро один, и Май привыкла считать, что он свободен.

– Хотите что-нибудь еще? – спросила Май, бросая на Хван неприязненный взгляд.

– Принеси нам еще вина, – попросил Флинн. – И десертное меню, если не трудно.

– Oui, monsieur. – Май ни с того ни с сего перешла на французский. – Tout de suite [13].

Флинн сразу уловил прозвучавшие в ее голосе холодные нотки. Хван тоже.

– Ты ей нравишься, – сказала она, как только Май отошла.

– А она нравится мне, – согласно кивнул Флинн. – Май – очень милая девушка. Почему бы ей мне не нравиться?

– Ты смотришь на нее просто как на еще одну симпатичную девушку, каких много, – пояснила Хван свою мысль. – А она смотрит на тебя как на мужчину, к которому ей хотелось бы забраться в постель.

– Ну, это вряд ли, – покачал головой Флинн. – Мы просто друзья.

– Ты же умный человек, Флинн. – Хван откинула назад свои длинные волосы. – Не понимаю, почему ты сразу глупеешь, когда речь заходит о женщинах?

– Я не глупею, просто соблюдаю осторожность, – возразил Флинн. – Или тебе не известно правило – не сорить, где живешь?

– Ты имеешь в виду – не ср…ть? – едко уточнила Хван.

– Я просто хотел быть вежливым.

Хван снова улыбнулась.

– Ты продолжаешь соблюдать правила после всего, через что мы с тобой прошли? Или ты забыл, что я ничем не хуже тебя? Что я – просто еще один из парней?..

– Ну да, конечно. Кто же спорит… – Флинн почел за благо переменить тему. – А тебе не пришло в голову, что, быть может, Май понравилась ты?

– Не смеши меня.

– Почему? Разве ты не чувствуешь исходящие от Май флюиды? – поддразнил он.

– Нет. – Хван небрежно пожала плечами. – Не чувствую.

– А я говорю, Май на тебя запала. – Флинн усмехнулся. – Так что, если хочешь, моя спальня в твоем полном распоряжении.

Хван покачала головой.

– Я давно заметила, что в отношениях с женщинами ты действительно очень осторожен, – сказала она.

– Да? И в чем это выражается?

– Если тебе нравится какая-то женщина, ты спишь с ней не больше одного раза. А потом вы расстаетесь навсегда.

– Можно подумать, ты ведешь себя иначе, – парировал он.

– Я – одинокая волчица. И всегда была такой.

– Я тоже.

Вернулась Май, она принесла вино и меню. Изучая его, Флинн думал о том, что они с Хван еще никогда не вели столь личных, почти интимных бесед. И это ему не слишком нравилось. Как бы хорошо он ни относился к Хван, ему не хотелось обсуждать с ней свою личную жизнь.

– Что тебе заказать? – спросил он.

– Кофе, – ответила Хван. – Просто крепкий черный кофе, без всего. Даже без сахара.

– Ты не заснешь, – предупредил Флинн.

– Пусть тебя это не волнует, – отрезала Хван.

Май, стоя рядом со столиком, нетерпеливо притопнула каблуком.

– Один черный кофе без сахара, Май, – сказал Флинн, поглядев на девушку. – И кстати, не осталось ли у вас на кухне одного из тех чудесных пирогов, которые вы держите для постоянных клиентов?

Поняв своим женским чутьем, что между Флинном и этой странной азиаткой ничего нет, Май немного смягчилась.

– Только для вас, – ответила она негромко. – Bien sыr [14].

– Спасибо, Май, – сказал Флинн, невольно задумавшись о том, что говорила ему о девушке Хван. Май была хороша собой, к тому же, насколько он мог знать, она была милым, добрым и честным человеком. Почему бы ему и в самом деле не переспать с ней? Это, наверное, будет очень приятно, к тому же…

Нет, прервал он самого себя. Ничего не выйдет. Через пару недель он все равно разорвет с ней всякие отношения, и Май будет очень, очень больно, а она ни в коем случае не заслуживала подобного отношения. Кроме того, Флинн планировал и дальше бывать в этом бистро, где он чувствовал себя почти как дома. «Не гадь где живешь», – напомнил он себе слова, которые еще недавно говорил Хван. Этого правила Флинн придерживался всю жизнь, не собирался он отступать от него и теперь.

– Ты кончила? – спросил Клифф, откатываясь на свою половину кровати. На самом деле этот вопрос не особенно его волновал, однако он считал себя обязанным хотя бы показать Лори, что ему не все равно. И разумеется, Клифф был не прочь получить еще один восторженный отзыв о своих мужских способностях.

– Кончила ли я?! – воскликнула Лори, в свою очередь изображая неподдельное воодушевление и энтузиазм. – Еще как! Ты просто супер, Клифф!

Она не любила лгать без крайней необходимости, но, с другой стороны, зачем сообщать одному из самых известных в мире киноактеров, что он в очередной раз не преуспел?

Нет, в постели Клифф все еще был довольно ничего, хотя назвать его суперменом язык не поворачивался. Во-первых, ему было уже под пятьдесят, и это сказывалось, даже несмотря на виагру, которую он принимал тайком от нее. Во-вторых, особой изобретательностью в сексе Клифф также не отличался, всякий раз действуя словно по учебнику: короткая прелюдия, интроитус, трехминутная копуляция, после чего Лори должна была взять в рот. И горе ей, если она не глотала! В этих случаях Клифф начинал буквально выходить из себя, а потом долго не успокаивался.

Лори знала, в чем дело. Клифф сам рассказал ей историю об одном знаменитом теннисисте, который подцепил в ресторане какую-то женщину и позволил ей отсосать у себя под столом. Его случайная партнерша, однако, оказалась достаточно хитра. Вместо того чтобы проглотить сперму, она сплюнула в бумажный стаканчик, а потом поспешила к знакомому врачу, который специализировался на искусственном оплодотворении. Результатом этой аферы стал иск о признании отцовства, который завершился полной победой предприимчивой дамы, сумевшей отсудить у чемпиона чуть не половину его огромного состояния.

Вот почему Клифф Бакстер желал точно знать, что происходит с его драгоценными капельками. И по большому счету, Лори его в этом не винила.

После инцидента с ушибленной лодыжкой и койотами прошла уже целая неделя, Лори полностью оправилась и не хромала. О случившемся она почти забыла – Клифф сообщил ей о приглашении, об удивительном путешествии, которое им предстояло совершить на яхте Касьяненко, и даже отправил по магазинам со своей персональной стилисткой, чтобы Лори приобрела соответствующие случаю наряды.

Лори, однако, это известие повергло в самое настоящее смятение. Она не сомневалась, что гости на яхте русского миллиардера будут либо старыми и до неприличия богатыми, либо как минимум невероятно знаменитыми. Каково-то ей придется в такой компании, ведь она – всего-навсего подружка звезды. Всем было хорошо известно, что Клифф Бакстер – убежденный холостяк. Он сам повторял это чуть не в каждом интервью, словно заранее предупреждая всех потенциальных любовниц о безосновательности их тайных надежд.

Между тем Лори уже начинало надоедать быть просто подружкой Клиффа. Ей хотелось если не стабильности, то по крайней мере какой-то определенности, а между тем она знала, что Клифф может бросить ее в любой день и увлечься кем-то еще, как он поступал на протяжении всей своей жизни. Это было более чем реально и пугало Лори не на шутку. Что ей тогда делать? Куда податься? Как заработать себе на жизнь?

Покуда она была с Клиффом, он оплачивал все ее прихоти, однако никаких денег старался не давать. Правда, он вручил ей кредитную карточку с пятитысячным лимитом, но Лори не сомневалась, что, как только они расстанутся, Клифф тотчас заблокирует ее счет. Фактически это означало, что она снова останется без гроша, ибо за время, что длились их отношения, Лори почти ничего не приобрела. Клифф, правда, дарил ей кое-какие ювелирные украшения, но все они были не слишком дорогими. И даже машина, на которой ездила Лори, была записана не на нее, а принадлежала компании Клиффа.

Что она могла предпринять, чтобы как-то упрочить свое положение?

Практически ничего, разве только и дальше угождать любовнику и надеяться на лучшее.

Вот почему в последние дни Лори все чаще вспоминала Чипа – молодого человека, который пришел ей на выручку, когда она подвернула ногу. Его сильные бедра, крепкие мускулы и белокурые волосы произвели на нее неожиданно сильное впечатление, и Лори казалось, с ее стороны не будет таким уж большим преступлением мечтать о Чипе, пока Клифф, взгромоздившись на нее, пытается довести себя до оргазма.

Право, это было довольно странно – спать с человеком, которого страстно желали миллионы женщин во всем мире и которого она, как ей казалось, любила, – и при этом не чувствовать ничего, или почти ничего.

Ни желания, ни какого-то особого возбуждения.

Да что с ней вообще происходит?!

Наверное, ничего. Должно быть, она просто разочаровалась в человеке, который был старше ее почти на четверть века и который к тому же обращался с ней как с предметом обстановки.