Джеки Коллинз - Плесните любви, пожалуйста!

– Что?.. – переспросил Флинн, растерянно глядя на нее. Его разум блуждал далеко – там, куда ему категорически не хотелось возвращаться, но ничего с собой поделать он не мог.

– Скажи своему Касьяненко, что нам нужны отдельные каюты, – твердо заявила Хван. – Я настаиваю.

– Вот как? Настаиваешь? – Флинн прищурился.

– Именно настаиваю, – парировала она. – Если ты не хочешь, это сделаю я. – И Хван потянулась к кнопке вызова стюарда.

– Нет, – быстро сказал он. – Не делай этого!

– И почему же? – удивилась Хван.

– Потому что… Словом, я оказался в довольно щекотливом положении, – пробормотал Флинн, пытаясь усилием воли вернуть себе ясность мысли.

– В каком таком положении? – не отступала Хван.

Флинну не хотелось рассказывать ей грустную историю своих отношений со Сьеррой, но он чувствовал, что должен что-то объяснить, чтобы избежать катастрофы. Ему теперь очень нужно, чтобы Хван продолжала жить с ним в каюте, словно они – настоящие любовники. Флинн боялся остаться без спутника – это было больше, чем он мог вынести. И единственный выход, который он мог найти сейчас, состоял в том, чтобы притвориться – в том числе и перед самим собой, – будто он здесь не один, а с кем-то.

Какого черта он не узнал у Александра, кто еще будет участвовать в этом круизе?

Почему он сделал этот неосторожный шаг, приведший его прямиком в ад?

Именно в ад, потому что видеть Сьерру с Хэммондом было невыносимо и мучительно.

Менять что-либо поздно. Яхта вышла в океан и была уже довольно далеко от берега.

Флинн очутился в ловушке, в которую сам себя загнал.

* * *Пятнадцатью годами ранее

Сьерра оказалась не такой покладистой, как большинство девушек, с которыми Флинн встречался до нее. Раздобыв всеми правдами и неправдами ее номер телефона, он звонил несколько раз, но Сьерра отшила его в довольно резкой форме. В конце концов они снова встретились на студенческой вечеринке, но когда Флинн попытался поговорить с ней, Сьерра со смехом предложила познакомить его со своей подругой по комнате – отчаянной любительницей весело проводить время, которая, по ее словам, готова была сделать все, что он ни пожелает.

Но Флинн желал только Сьерру, и никого больше. Никаких сомнений он не испытывал. Она была не только умна, уравновешенна и мучительно красива; судя по всему, Сьерра придерживалась традиционных ценностей, и его репутация плейбоя и повесы пришлась ей не слишком по душе.

Флинн не собирался сдаваться. В конце концов они все же начали встречаться, однако он был не слишком удивлен, когда выяснилось, что о сексе не может быть и речи. «Я не проститутка, – сказала ему Сьерра, – и не собираюсь становиться ею сейчас».

Но отказ не стал для него сюрпризом – подобной реакции он и ожидал.

Может быть, она девственница?

Этого Флинн не знал, а спросить не осмеливался. Когда природа потребовала свое, он крепко подружился со своей правой рукой и довольно долгое время хранил ей верность. Никто, кроме Сьерры, был ему по-прежнему не нужен.

Сьерра Сноу. Для нее он был готов на все и не сомневался, что рано или поздно она ответит ему взаимностью.

Они были вместе уже полгода, прежде чем оказались в одной постели. Но это был не секс, точнее, не просто секс. Это было сумасшедшее, потрясающее и невероятное любовное переживание, подобного которому Флинн не испытывал никогда в жизни.

Вскоре Флинн понял, что ему больше не хочется после окончания университета объехать весь мир, о чем он всегда мечтал. Из всех владевших им желаний и страстей осталась только одна – страсть к Сьерре и желание быть с ней всегда, вечно. И она сказала, что чувствует то же самое.

В тот день, когда они признались друг другу в любви, оба поклялись, что отныне их не разлучат ни люди, ни обстоятельства и что после окончания университета они вместе отправятся странствовать по миру, деля на двоих радости, невзгоды и опасности.

А спустя всего пару недель Флинн получил телеграмму от своей британской бабушки, в которой она сообщала, что его дед попал в больницу, что положение очень серьезное и она просит внука срочно приехать.

Сьерра сама отвезла Флинна в аэропорт. На прощание она крепко обняла его и еще раз поклялась, что будет любить его всегда, что бы ни случилось.

А через десять дней он получил срочной почтой толстый заказной конверт. Имя и лос-анджелесский адрес отправителя были ему незнакомы. Внутри лежал с десяток фотографий, на которых Сьерра была запечатлена в полуодетом или, точнее, в полураздетом виде, и каждый раз – с новым мужчиной. В одном из них Флинн без труда узнал Поросенка-Паттерсона. На снимках выражение лица Сьерры было довольным, почти счастливым, а на губах блуждала легкая улыбка, которую Флинн знал слишком хорошо.

Его любимая явно получала удовольствие.

В конверте обнаружилась и отпечатанная на принтере записка.

«Все еще думаешь, что твоя подружка тебе верна? Открой глаза, приятель!»

От всего увиденного Флинн испытал одновременно и слабость, и небывалую злость. Его предали, и в сердце не осталось ничего, кроме горечи и пустоты.

Как она могла?!

Зачем клялась ему в вечной любви?

Какая прихоть заставила ее в течение нескольких месяцев изображать чувства, которых она не испытывала?

И наконец, что она делает вместе с этим ублюдком Паттерсоном?

Его ярость и разочарование не имели границ. Первым желанием было немедленно лететь в Лос-Анджелес и высказать Сьерре в лицо все, что он о ней думал.

Увы, поступить так он не мог. Его дед умирал – ему оставалось жить всего несколько дней, – и Флинн знал, что должен поддержать бабушку, которая тоже была очень больна.

Значит, ему придется остаться в Британии еще на некоторое время. Это было совершенно ясно, и Флинн не мог ничего с этим поделать.

Когда Круз Мендоса не бороздил со своей шайкой тропические моря в поисках добычи, он был не прочь побездельничать. Его излюбленным занятием стало валяться в мужских стрингах, едва вмещавших внушительное «хозяйство», у бассейна на вилле Жукова в Акапулько, сосать пиво и развлекаться с проститутками, которых он снимал в городе в самых сомнительных ночных клубах. Для него это было настоящее блаженство – особенно по сравнению с жизнью в укрепленном лагере в Сомали, где Крузу постоянно приходилось держаться настороже, опасаясь происков врагов и конкурентов, всегда готовых перехватить столь прибыльный бизнес.

Несмотря на то что ему было лишь немного за сорок, выглядел Круз намного старше. Коренастый, начинающий лысеть, с обветренной, дочерна загорелой кожей, он к тому же чуть заметно прихрамывал. Хромота была следствием удара ножом в бедро, полученного им, когда один неуравновешенный супруг застал Круза со своей женой – шестнадцатилетней «мисс какой-то там город», которой он ужасно гордился. (В отместку Круз сначала уговорил красавицу уйти к нему, а когда она ему надоела – без сожаления бросил.) Кроме того, когда он говорил или смеялся, у него во рту ярко блестели два золотых зуба. Заменить их коронками нормального цвета Круз ни за что не соглашался, полагая, что это «украшение» придает ему дополнительный авторитет среди полунищего сомалийского населения.

Грубые забавы подручного изрядно раздражали Сергея Жукова. Круз, правда, утверждал, что и он, и его люди готовы выступить в любой момент, однако сам вид праздно вытянувшегося в шезлонге пирата действовал Сергею на нервы.

– Не переживай, – говорил ему брат Инны. – Мы ударим, когда будет нужно, – не позже, но и не раньше. Мои люди в городе готовы собраться по первому сигналу. Мой информатор на яхте держит меня в курсе событий. Когда богатенькие гринго как следует расслабятся, тогда мы возьмем их тепленькими. Я делал это уже тысячу раз, и поверь: главное, застать их врасплох. Это всегда срабатывает.

– Смотри не облажайся, – проворчал Сергей.

– Это невозможно, друг Серхио, – отозвался Круз с легкой насмешкой, которая очень не понравилась Жукову. «Тоже мне, нашел друга!..» – зло подумал он.

– Можешь на меня положиться, – добавил пират, но Сергей только покачал головой. Брат Инны был на редкость скользким типом, способным на любую авантюру. Пожалуй, только на предательство он бы не пошел – при всех своих недостатках Круз был неглуп и отлично знал, что связываться с Сергеем Жуковым слишком опасно.

И тем не менее Сергей продолжал волноваться. Круз же, напротив, держался спокойно: он не сомневался, что все пройдет, как запланировано.

Только время могло показать, кто из них прав.

Александр в задумчивости сидел на открытой террасе хозяйской каюты и курил сигару. Он был очень доволен тем, что давно запланированное путешествие наконец-то началось. А ведь еще несколько часов назад, когда они с Бьянкой поссорились, все висело буквально на волоске и он всерьез опасался, что поездку придется отменять, да еще извиняться перед гостями. Бьянка умела быть упрямой и непредсказуемой, и он понятия не имел, что она выкинет в следующий момент. К счастью, стоило ей увидеть свое имя на борту красавицы яхты, и она сразу оттаяла (как Александр и надеялся), и теперь все – тьфу-тьфу-тьфу! – снова шло как задумано.

Да, во многих отношениях Бьянка напоминала скаковую лошадь мирового класса, которую трудно объездить, однако до недавнего времени их отношения ничто не омрачало. Впрочем, Александр и сейчас готов был допустить, что появившиеся в Интернете фото из ночного клуба были случайностью, однако они серьезно осложнили ему процедуру развода. Рузанна оказалась неуступчивой, злопамятной, сварливой и жадной бабой, которая пользовалась любым предлогом, чтобы добиться от него максимальных уступок. И своим главным козырем она, похоже, считала его связь с Бьянкой. Александр никогда не был верным мужем – и он этого почти не скрывал, однако прежде Рузанна не обращала внимания на его увлечения. И только когда в его жизни появилась Бьянка, а в перспективе замаячил развод, она вдруг превратилась в самую настоящую стерву. Александр готов был удовлетворить все ее финансовые претензии, но ей этого, похоже, было мало. Рузанне не давала покоя мысль о том, что ее муж будет счастлив с другой женщиной, в особенности если эта женщина – знаменитая супермодель. Судя по всему, она мечтала видеть его одиноким и несчастным, денно и нощно оплакивающим потерянную семью.

Недавний танец Бьянки вокруг шеста только подлил масла в огонь, дав Рузанне дополнительные аргументы в ее противостоянии с мужем. «Я не хочу, чтобы мои дочери общались с проституткой! – кричала она его адвокатам. – Пока Александр не перестанет встречаться с этой шлюхой, никакого развода я ему не дам и не разрешу видеться с детьми!»

Это был тупик. Александру оставалось только надеяться, что Рузанна будет вынуждена уступить, когда поймет, что он не собирается расставаться с Бьянкой. Упрямство и злоба бывшей жены и в самом деле никак не повлияли на его намерения. Он по-прежнему собирался сделать Бьянке предложение, и, если ничего не произойдет, в конце путешествия они смогут объявить всем о своей помолвке.

* * *

Коктейли подали на верхней палубе ровно в половине шестого. Солнце уже клонилось к горизонту, и ясное небо понемногу окрашивалось в насыщенный багряно-оранжево-золотистый цвет, какой можно увидеть только в тропиках. Напитки разносили Мерседес и вторая официантка, Рени, бармен Ден стоял за стойкой в полной готовности. Из скрытых динамиков доносилась негромкая бразильская музыка.

Бьянка была в ослепительно-белом платье – достаточно длинном, но без рукавов и с открытой спиной. Александр надел мягкие серые брюки и черный пуловер. Несмотря на то что он был на два десятка лет старше Бьянки, они казались очень красивой парой. Одним из многих, кто это заметил, был Гай, осуществлявший общий надзор за персоналом. Австралиец вообще был наделен острым, практическим умом и старался держаться поближе к боссу, чтобы предвидеть и тут же исполнить любое его желание. С Касьяненко, правда, он сталкивался впервые, но кто он такой, Гай хорошо знал. В последний год или около того фамилия самого богатого в мире русского то и дело мелькала в средствах массовой информации. Когда-то Касьяненко, не выносивший шумихи и не стремившийся к публичности, был известен в основном в деловых кругах, однако, как только он начал встречаться с топ-моделью мирового уровня, столь любезным его сердцу анонимности и нежеланию «высовываться» пришел конец. Теперь весь мир знал об Александре Касьяненко – «русском миллиардере и бойфренде знаменитой Бьянки».

«Бедняга, – подумал Гай, наблюдая за знаменитой парой. – Должно быть, это очень неприятно – вдруг оказаться в центре внимания прессы, которая следит за каждым твоим шагом и рассматривает любые твои поступки буквально под микроскопом!»

Только вчера, шаря по Интернету, Гай наткнулся на довольно-таки откровенные фотографии Бьянки, сделанные в каком-то ночном клубе в Париже. А поскольку Александра поблизости не наблюдалось, он подумал, что Бьянка, похоже, просто вздорная маленькая сучка, которой доставляет удовольствие выставлять себя на всеобщее обозрение. Прославиться любой ценой – этого Гай никогда не понимал. Интересно, что сказал Александр, когда узнал, что его девчонка демонстрировала свою щелку всем желающим? Наверное, он не на шутку разозлился. Гай, во всяком случае, был бы очень недоволен, если бы его партнеру пришло в голову размахивать своим членом перед посторонними людьми.