Джеки Коллинз - Плесните любви, пожалуйста!

На самом деле ее это волновало, и даже очень. Он был ее мужчиной, и то, что сейчас Александр вел себя как упрямый осел, было типично мужским поведением. С этим нужно было что-то делать, но Бьянка никак не могла придумать – что.

На верхней палубе Тей и Эшли миловались в углу, Джероми с умным видом объяснял что-то Флинну, и журналист широко зевал, рискуя вывихнуть себе челюсть. Люка, Лори и Клифф сидели отдельно и о чем-то дружески беседовали.

Бьянка подошла к ним.

– Ну как, понравилось вам на острове? – спросила она, разыгрывая из себя радушную хозяйку.

Люка проницательно посмотрел на нее.

– Нам-то понравилось, – сказал он. – А тебе, похоже, не очень. Что с тобой, Бьянка? Ты поссорилось со своим Русским Медведем?

Бьянка нервным движением перекинула заплетенные в косу волосы с одного плеча на другое.

– С чего ты взял, что мы поссорились?

– Ну, чтобы это понять, не нужно быть семи пядей во лбу, – улыбнулся Люка. – Что произошло?

– Ничего, – упрямо ответила Бьянка. – Ничего не произошло.

– Чушь! – Люка покачал головой. – Я же не слепой, к тому же я твой друг. От меня ты можешь ничего не скрывать.

– Кажется, нам пора спать, – сказал Клифф и поднялся. – Ты идешь, Лори?

Лори тоже встала и, пожелав всем спокойной ночи, направилась вместе с ним к трапу.

– Сейчас мне хотелось бы, чтобы ты не был геем, – сказала Бьянка, глядя на Люку в упор.

– Ты считаешь, это могло бы решить твою проблему? – Он тоже поднял на нее глаза. Несмотря на нетрадиционную сексуальную ориентацию, женская логика по-прежнему оставалась для Люки тайной за семью печатями. – Как?

– Мы с тобой могли бы заняться любовью и забыть обо всех наших заботах и неприятностях, – без обиняков заявила Бьянка. – Уж мы-то сумели бы доставить друг другу удовольствие.

– Ты говоришь, как самая настоящая… принцесса, – сухо заметил Люка.

Бьянка нахмурилась.

– Ты хочешь сказать, что я избалованна и эгоистична? – уточнила она.

– Нет, – тотчас ответил Люка. – Но то, как ты ведешь себя сейчас… Это недостойно. И мелко. – В его голосе прозвучали нетерпеливые нотки. Ему казалось, что человек, который имеет все, или почти все, включая великолепную яхту, носящую его имя, должен быть великодушнее.

– Александр и маленькая узкоглазая мисс – это вовсе не мелочь, – парировала Бьянка. – Она меня раздражает.

Люка поморщился.

– Только давай без расизма, ладно?

– Я не расистка, – возразила она. – Я ведь и сама почти черная. Меня, если хочешь знать, еще не так называли…

– О’кей, о’кей, перечислять не будем. – Люка поднял ладонь, останавливая ее. – Может, все-таки расскажешь, в чем проблема?

– Только если ты пообещаешь бросить своего Джероми, как только мы окажемся на берегу, – через силу улыбаясь, сказала Бьянка. – Твой партнер – надутый дурак, и мне очень неприятно, что он тебя… расстраивает.

– При чем тут Джероми? – удивился Люка.

– Ты обещаешь его прогнать? – не отступала она.

– Да. Я уже решил. А теперь ты рассказывай, в чем дело.

И Бьянка, присев рядом с ним, принялась жаловаться на Хван и на ее многочисленные проекты, в которые она пытается втянуть Александра. Люка внимательно слушал.

Бьянке необходимо было выговориться.

* * *

После того как катера вернулись на яхту, Мерседес сумела ни разу не попасться на глаза Гаю. Если бы он ее заметил, то непременно заставил бы выгружать грязные тарелки, остатки продуктов и прочую дребедень. Нет уж, подумала она, пусть Рени и Ден поработают. Сама она собиралась залечь на койку и как следует выспаться в ожидании решительного момента.

Пока гости развлекались на острове, Мерседес трудилась не покладая рук. Ей нужно было сделать все, чтобы облегчить людям Круза захват яхты, и она постаралась не упустить ни одной мелочи. Ее задачей номер один, впрочем, оставался Кирилл, которого необходимо было вывести из игры до появления пиратов, так как он был единственным, кто мог оказать сопротивление нападавшим. Мерседес, однако, не сомневалась, что ставшая для русского привычной кружка горячего шоколада, в который она добавит лошадиное снотворное, сделает свое дело.

Интересно, подумала она, кого из своих парней отец возьмет с собой на этот раз? Постоянным помощником Круза в делах подобного рода был Амин – самый опытный и опасный из всех пиратов. Кто еще? Мерседес хотелось, чтобы среди нападавших был Кашу – совсем молодой парень, который ей очень нравился. Он был дьявольски сексуален и, казалось, готов трахать все, что шевелится. Мерседес любила подшучивать над этой его особенностью, но дальше шуток дело не шло – еще в раннем возрасте отец научил ее никогда не смешивать трах и работу.

«Спасибо за совет, папуля».

Несмотря на то что предстоящее дело было довольно опасным, Мерседес почти не нервничала. Она вообще никого и ничего не боялась. Нападения на «Бьянку» она ждала чуть не с нетерпением, хотя ей случалось видеть, как во время захвата судна заложников тяжело ранили или даже убивали, если они отказывались выполнять приказы пиратов. Убийство ради убийства она не одобряла, но считала, что любую попытку сопротивления необходимо подавить как можно жестче, чтобы остальным было неповадно.

Да, бывало, что заложники отказывались повиноваться пиратам. С точки зрения Мерседес, это была чистой воды глупость. Почему люди никогда не слушают, что им говорят, недоумевала она. Если бы они точно следовали приказам, все закончилось бы для них наилучшим образом и никто бы не пострадал, но нет – среди заложников всегда находился глупец, который пытался сопротивляться или качать права. И тогда…

«На этой яхте полным-полно глупцов, – с презрением подумала Мерседес. – Миллиардеры, знаменитости, супермодели и прочие – они привыкли сами отдавать приказы, а не выполнять их. Ну ничего, отец быстро собьет с них спесь…»

Под эти мысли она уснула и проснулась, только когда в каюту вошла Рени. Неуклюжая австралийка производила столько шума, что Мерседес так и подскочила, решив, что штурм уже начался.

– Какого дьявола, Рени?! – пробормотала она. – Я вообще-то спала…

– Извини, – пролепетала австралийка, залезая на верхнюю полку. – Я не хотела тебя будить, просто… Понимаешь…

– Ну, в чем дело? – проворчала Мерседес. – Давай, выкладывай.

– У меня проблема…

– Какая еще проблема? Гай обещал тебя уволить? Наплюй, он только грозится.

– Один из пассажиров хочет со мной переспать! – выпалила Рени.

– Тоже мне проблема! – Мерседес расхохоталась. – Или ты шутишь?..

– Вовсе нет. Это… это довольно серьезно.

– Ладно, допустим. И кто же из гостей оказался самым похотливым?

– Я даже не знаю… – запинаясь, пробормотала Рени. – То есть не знаю, должна ли я говорить…

– Ты уже почти все сказала, – заметила Мерседес. – Остался пустяк. Итак, как зовут этого козлика?

– Мне кажется, я ему действительно очень нравлюсь! – почти простонала Рени. – А он… он такой милый и добрый… и порядочный.

– Если не хочешь говорить – не надо. Только не мешай мне спать, о’кей? – Мерседес притворилась рассерженной.

– Подожди, не спи. Я… я все скажу. Мне очень нужен твой совет, потому что… потому что он мне тоже очень нравится. – Рени всхлипнула. – Это… это сенатор.

– Это ты Скайлер Бирн?

– А?.. – Скайлер невольно попятилась от агрессивного вида девицы с ядовито-зелеными прядями в черных волосах и многочисленными пуссетами в носу и бровях.

– Вы… вы кто? – пролепетала она.

– Меня зовут Рэдикал, и у меня к тебе дельце. Мы с тобой обе пострадали от одного и того же человека, так что, я думаю, мы сговоримся. О’кей?

Скайлер отступила еще на полшага. Она никак не могла понять, кто эта странная девушка и что ей нужно. А может, она просто обозналась?..

Рэдикал перехватила Скайлер на Пятой авеню у входа в Центральный парк. Стажерка собиралась на пробежку и была одета в желтые шортики и бледно-голубую майку с девизом «Я люблю щенков» на груди. На Рэдикал были старательно изодранные джинсы, серая толстовка с капюшоном и красная майка с надписью «Ненавижу козлов!!».

– Разве… разве мы знакомы? – осторожно осведомилась Скайлер, нетерпеливо перебирая ногами.

– Ты меня не знаешь, – прищурилась Рэдикал. – Зато я знаю тебя.

– Ты знаешь меня? – Скайлер так удивилась, что перестала подпрыгивать.

Рэдикал сунула руку в карман джинсов и достала мятую пачку сигарет. Достав одну, она протянула пачку Скайлер.

Та покачала головой.

– Я не курю.

– Дело твое. – Рэдикал пожала плечами и, достав спички, не спеша прикурила. – Я бы предпочла «косячок», – заметила она, – но здесь слишком многолюдно. Ты любишь «травку»?

– Да кто ты такая, в конце концов?! – воскликнула Скайлер. – Что тебе от меня нужно?

– У меня к тебе предложение. Большие бабки. – Рэдикал глубоко затянулась. – Очень большие… Если ты согласна, я скажу, что нужно делать. Не бойся, ничего криминального.

– А что нужно делать? – спросила Скайлер, не сумев совладать с собой. Здравый смысл подсказывал, что ей не следует связываться с подозрительной незнакомкой, но любопытство оказалось сильнее. – В чем дело-то?

– Сейчас я тебе все объясню, – сказала Рэдикал. – Слушай меня внимательно, Скайлер…

Утро Флинн, Тей и Клифф провели в тренажерном зале. Флинну нужно было как-то заглушить беспокойство и растерянность, которые он испытывал. Тей привык поддерживать себя в форме, к тому же рельефные мышцы нужны были ему не только для того, чтобы бегать по полю и забивать голы, но и для того, чтобы сниматься в рекламе. Что касалось Клиффа, то он решил потренироваться просто потому, что у него уже давно не было такого замечательного настроения. О том, что ему скоро стукнет пятьдесят и нужно заботиться о собственном здоровье – особенно теперь, когда у него есть молодая подружка, он, разумеется, тоже задумывался, но сегодня не это было главным. Сегодня Клифф и так чувствовал себя молодым и полным сил, и ему хотелось показать Флинну с Теем, что он ничем не хуже их.

Музыку выбирал Тей. Энергичные и быстрые композиции Тайни Темпы, Джей-Зи и Уиз Халифы помогали поддерживать высокий темп. Флинн предпочел бы «Ролингов» или Дэйва Мэтьюза, а Клифф – более спокойных Синатру и Тони Беннета, но возражать они не стали. Раз Тею нравится, почему бы нет? В конце концов, из них троих именно он был профессиональным спортсменом, и ему наверняка было виднее, как правильно организовать тренировку.

В результате все трое прекрасно провели время и получили солидный заряд бодрости. Кроме того, когда трое мужчин, которым больше нечем заняться, тренируются вместе, это всегда сближает.

И это утро не стало исключением.

* * *

Пока мужчины, сопя и потея, поднимали тяжести и топтали беговую дорожку, Бьянка, Лори, Эшли и Люка валялись возле бассейна, совершенствуя загар и потягивая охлажденную текилу с лимонным соком. Теплое утро навевало негу и лень, и все были расслаблены и спокойны как никогда. Пожалуй, единственным исключением был Джероми, который, сидя в каюте, предавался невеселым переживаниям. Он остро чувствовал охлаждение Люки, но не мог ничего с этим поделать, как не мог предотвратить неизбежное расставание. В том, что оно наступит – и скоро, – Джероми не сомневался. Все признаки этого были, как говорится, налицо.

В конце концов он все же покинул каюту и отправился на поиски Гая. Ему нужно было как-то справиться с разочарованием, а австралиец был единственным, кто мог бы помочь Джероми хотя бы на время забыть о неприятностях.

То, что Гай не проявлял к нему особого расположения, его ничуть не смущало. Раз парень – директор по развлечениям, думал Джероми, вот пусть и развлекает. В конце концов, ублажать гостей – его служебный долг.

* * *

Александр с головой ушел в свой проект строительства детского дома под Москвой. Хван, с которой он обсуждал подробности, высказала немало дельных предложений и оригинальных идей, которые весьма его заинтересовали. Александр и сам не заметил, как начал рассказывать китаянке о своем нелегком детстве, причем с такими подробностями, о которых не говорил еще никому. Эта нехарактерная для него откровенность неожиданно принесла Александру облегчение – рассказывая постороннему человеку о том, что ему довелось пережить, он чувствовал, как его душа очищается от всего, что тяготило ее уже много лет. С каждой такой беседой Александр невольно раскрывался все больше. Очень скоро он понял, что его тянет к Хван, как наркомана тянет к очередной дозе, но даже это его не насторожило. Александру казалось, что ей он может рассказать все – в том числе то, о чем не рассказывал даже Бьянке (ее, впрочем, история его сиротского детства никогда не интересовала). По мере того как он описывал Хван свою жизнь сначала в детском доме, потом – в приемной семье, тяжесть с его души уходила и Александр начинал чувствовать себя свободным от груза прошлых несчастий.