Глава 83

Власть…

Она была самым сильным, самым мощным возбуждающим средством, и Хэммонд в очередной раз убедился в этом, когда любовался распростертым на кровати телом Рени. Девственницы ему давно не попадались, так как в последнее время девушки, похоже, спешили расстаться с этим дарованным им природой сокровищем как можно раньше. Это обстоятельство заставляло сенатора совершенно искренне негодовать по поводу распущенности современной молодежи. По-настоящему умная девушка, считал он, должна расставаться с девственностью не благодаря неуклюжим попыткам ровесника-подростка, а с помощью опытных, взрослых партнеров, которые знают, что делают.

Себя Хэммонд Паттерсон считал самым подходящим для этого дела человеком.

Почти по-волчьи оскалившись, он улегся на Рени сверху, прижимая к простыням трепещущее тело. Она все еще немного нервничала, но сенатор решил, что не будет больше ее успокаивать. Ее боязливость возбуждала его еще больше. Неопытная, юная девушка, покорная своему повелителю, готовому раздавить эту зрелую вишню – что может быть желаннее и соблазнительнее?

В эти мгновения Хэммонд ощущал себя чуть ли не властелином Вселенной. Когда-то он читал, что голливудский продюсеришка Джеймс Кэмерон, получая «Оскара» за свой «Титаник», назвал себя в ответной речи владыкой мира. Что-то подобное Хэммонд чувствовал сейчас, пока его окаменевший от долгого ожидания пенис погружался в лоно Рени, безжалостно взламывая барьер, отделявший эту нетронутую, спелую ягодку от обыкновенной шлюхи. На вырвавшийся у Рени крик сенатор никакого внимания не обратил, сосредоточившись на собственных ощущениях. «Вот оно, – думал он, – то самое, ради чего живет настоящий мужчина!» Перед ним лежала широкая дорога, ведущая к блаженству, и Хэммонд собирался пройти по ней до конца, даже если для этого придется затрахать девчонку до полусмерти. По крайней мере, потом ей будет о чем подумать, что вспомнить.

Ничто не могло остановить сенатора Хэммонда Паттерсона в его стремлении к наслаждению и власти.

* * *

Паника на борту «Бьянки» вспыхнула как лесной пожар. Никто ничего не понимал, никто не мог сообразить, в чем дело. Темнокожие люди в разноцветных лохмотьях и с оружием в руках врывались в каюты и с непонятными криками волочили пленников куда-то в трюм. План Круза полностью оправдывал себя: сонные, растерянные и напуганные матросы даже не пытались сопротивляться, и вскоре кают-компания наполнилась растерянными, недоумевающими заложниками. Только Ден попытался бороться, но получил рукояткой пистолета по голове. Удар рассек кожу, из раны закапала кровь; она залила лицо бармена, и это окончательно деморализовало остальных. Когда его волоком втащили в кают-компанию, две горничные-полячки громко закричали от ужаса, но пираты больше никого бить не стали – только приказали что-то на незнакомом языке. Впрочем, смысл приказа, подкрепленного угрожающими взмахами пистолетов и сверкающих мачете, был ясен и без перевода.

Кто-то протянул Дену посудное полотенце. Кое-как стерев с глаз кровь, бармен огляделся в поисках Рени и Мерседес, но не увидел ни ту, ни другую. Где же официантки?.. Он надеялся, что с ними ничего не случилось. Похоже, впрочем, худшее было еще впереди.

Тем временем один из пиратов втолкнул в кают-компанию Гая. Толчок был таким сильным, что австралиец не устоял на ногах и растянулся на полу рядом со своим земляком.

– Какого черта?! – воскликнул Гай. – Что тут происходит?!

– Кажется, у нас неприятности, дружище, – сообщил ему Ден. – Крупные неприятности.

– А г-где капитан? – Гай, шатаясь, поднялся на ноги. Он старался, чтобы его голос звучал уверенно, но ему это плохо удавалось.

– Не знаю, – дернул плечами Ден и крепче прижал полотенце к разбитому лбу. – Сейчас приведут, наверное. Здесь еще не все.

Гай только покачал головой. Он знал, что в двадцать первом веке пиратство не только снова получило широкое распространение, но и стало даже еще более изощренным, чем когда-либо, однако никогда не думал, что подобное может случиться с ним.

И тем не менее это происходило, происходило на самом деле. К несчастью для всех, кто находился сейчас на борту «Бьянки», им суждено было убедиться в этом на собственном опыте.

* * *

– Я хочу, чтобы ты кое-что сделала… – тихо, но твердо сказал Александр Бьянке.

– Что именно? – ответила она, торопливо натягивая черные легинсы и водолазку. Она еще не знала, что произошло, и не понимала, почему Александр так серьезен.

– Похоже, случилось нечто неожиданное и непредвиденное… – начал он, но Бьянка его перебила.

– Но что? – сказала она, вопросительно глядя на него. – Мы тонем?

– Вряд ли, – терпеливо ответил он. – Но… нужно все выяснить.

– А кто стрелял? Почему?

– Не знаю, – повторил он. – Главное, не беспокойся и слушай, что я тебе скажу. Я должен разузнать, в чем дело, а ты пока…

– Может, сходим на разведку вместе? – перебила Бьянка.

– Пожалуй, будет лучше, если ты останешься здесь.

– Разве нельзя кому-нибудь позвонить?

– Внутренняя связь не работает, и телемониторы тоже.

Бьянка чуть заметно вздрогнула, ощутив холодок дурного предчувствия.

– Нам грозит опасность?

– Я в этом сомневаюсь, но на всякий случай… В общем, слушай мой план…

* * *

Устроившись в удобном кресле на средней палубе, Джероми заметил, что дождь прекратился, да и море почти успокоилось. Сам он тоже чувствовал себя намного лучше, но решил пока не возвращаться в постель, а дождаться, когда эта дерзкая девчонка Мерседес принесет горячий чай с бутербродами и таблетки. Утром он расскажет Люке, как плохо ему было, и тогда, быть может, партнер почувствует себя виноватым перед ним за то, что не проснулся и ничем не помог.

Свет на палубе не горел, поэтому Джероми не видел Кашу до тех пор, пока высокий худой парень не склонился над ним, размахивая жуткого вида ножом.

– Живо! – выкрикнул он единственное известное ему английское слово. – Живо, кумайо!

От неожиданности и страха Джероми чуть не свалился с кресла. Сначала он решил, что это розыгрыш, выдуманный Шакой специально, чтобы избавиться от него раз и навсегда.

– Живо! – снова заорал Кашу и, схватив Джероми за руку, заставил подняться.

– Прошу прощения, – пробормотал тот, пытаясь сохранить остатки достоинства, – но вы ведете себя самым неподобающим образом, и я буду вынужден пожаловаться на вас капитану.

Взгляд сомалийца упал на роскошный халат Джероми. На мгновение он представил, как будет щеголять в нем перед своими подружками. На родине у него остались целых две постоянные подружки, причем одна из них была беременна.

Не говоря ни слова, Кашу принялся срывать халат с плеч Джероми. Бедняга так растерялся, что даже не подумал оказать сопротивление. Впрочем, сопротивляться Джероми не стал бы в любом случае, так как принципиально был против любого насилия, если только оно не было связано с сексом. Цепи, кнуты, наручники и прочее не вызывали у него никакого страха, но… все хорошо в свое время, верно?

Тем временем Кашу окончательно завладел халатом и, заломив Джероми руку, потащил его за собой в кают-компанию.

Увидев, куда он попал, Джероми пришел в ужас. Где остальные гости? Где Бьянка и Александр? Почему его поместили с членами команды и обслуживающим персоналом?

Все это было крайне неприятно.

* * *

Флинну доводилось попадать в самые опасные ситуации. Он посещал театры военных действий, брал интервью у террористов и полевых командиров всех мастей, дважды чуть не попал в плен к бандитам, пережил два землетрясения и одно цунами, поэтому испугать его было трудно. И сейчас он тоже не столько испугался, сколько почувствовал себя в высшей степени озадаченным. Что, черт возьми, происходит? Ведь «Бьянка» находилась не где-нибудь в Индийском океане, а во вполне безопасных водах близ мексиканского побережья!

Как видно, море Кортеса не было вполне безопасным. Яхту явно пытались захватить – и уже почти захватили – какие-то злоумышленники.

И что ему теперь делать?

Флинн неплохо представлял себе, что последует дальше. Пару лет назад, собираясь писать книгу о современном пиратстве, он взял несколько интервью у сомалийских пиратских боссов и убедился, что морской разбой в наши дни превратился в самую настоящую высокодоходную индустрию. Люди, с которыми он разговаривал, «зарабатывали» в год по несколько миллионов долларов, которые в виде выкупа выплачивали им владельцы захваченных судов.

Столицей современного пиратства считался крошечный городок Эйл близ побережья Сомали. Когда Флинну удалось туда попасть (по городу он передвигался исключительно в сопровождении четырех вооруженных телохранителей и переводчика, который также выглядел очень внушительно), он довольно скоро выяснил, что большинство пиратов на самом деле не какие-нибудь отморозки и бандиты. В основном это были рыбаки, вынужденные оставить свое ремесло после того, как иностранные суда, нелегально промышлявшие в территориальных водах Сомали, выловили в прибрежной зоне всю рыбу. Чтобы хоть как-то прокормить свои семьи, этим людям пришлось искать себе другое занятие, и пиратство было ничуть не хуже, а во многих отношениях намного лучше разведения овец или работы на шахтах. Денег оно давало не в пример больше, к тому же, с точки зрения бывших рыбаков, в нем не было ничего незаконного или, во всяком случае, несправедливого, поскольку, захватывая грузовые и торговые суда, они просто забирали то, что, как им казалось, у них украли.

Впрочем, помимо рыбаков, среди пиратов хватало бывших военных, которые просто-напросто ничего другого не умели, к тому же каждый пиратский клан обучал, нередко за рубежом, одного-двух технических специалистов, чтобы они работали с навигационными системами, компьютерами и аппаратурой спутниковой связи.

Легкие деньги быстро развратили бывших рыбаков и скотоводов. Пираты обожали хвастаться своими «подвигами» – богатством, уважением соплеменников, дорогими машинами и многочисленными женами. Только о совершенных жестоких убийствах и о запасах оружия они предпочитали помалкивать.

В конце концов Флинн все же раздумал писать книгу. Никому из пиратов он ни на грош не верил и не сомневался: если бы не присутствие вооруженных телохранителей, его бы самого похитили, чтобы потребовать выкуп. Таков был образ жизни большинства сомалийцев – ничего другого они просто не знали и знать не хотели.

С другой стороны, в подавляющем большинстве случаев сомалийские пираты предпочитали не слишком удаляться от знакомых берегов и проторенных морских путей. Как же получилось, что они напали на «Бьянку»? Или это их мексиканские «коллеги» решили перенять полезный, а главное – денежный опыт?..

Флинн бессознательно пожал плечами. Бред какой-то!..

Впрочем, пора было обратиться к насущным проблемам. Здесь, в дальнем углу неосвещенной верхней палубы он был в относительной безопасности, но Флинн был уверен, что это только временно. Если яхту действительно атаковали сомалийцы – а судя по отдельным донесшимся до него словам, это были именно они, – то следующее, что они сделают, это тщательно прочешут яхту, чтобы убедиться: вся команда и пассажиры находятся под замком. После этого яхта и все, кто на ней был, останутся в плену до тех пор, пока пираты не получат выкуп.

А если выкупа не будет…

Флинн очень хорошо помнил, как пару лет назад сомалийцы захватили частную прогулочную яхту с четырьмя американцами на борту. На свою беду, американцы оказались еще и христианскими проповедниками. Тогда пираты расстреляли всех, не дождавшись окончания переговоров о выкупе.

Собственно говоря, у Флинна были только два пути: он мог попытаться завести один из пиратских катеров и отправиться за помощью и мог остаться.

Он выбрал последний вариант.

Ради Сьерры.

Глава 84

Обычно Клифф спал как сурок. Несмотря на шторм, он мог бы спокойно продрыхнуть до самого утра. Что там какой-то шторм и гроза, если в свое время актер проспал даже Большое лос-анджелесское землетрясение 1994 года! Сегодня, однако, все было иначе. После того как Лори разбудила его, он так и не смог заснуть, хотя ветер скоро утих и яхта почти не раскачивалась.

Сама Лори давно спала, и, не желая ее беспокоить, Клифф осторожно выскользнул из постели и, прокравшись в ванную комнату, плотно закрыл за собой дверь. Сделав свои дела, он встал у зеркала и некоторое время рассматривал собственное отражение.

Клифф Бакстер, звезда кино.

Состоятельный пятидесятилетний холостяк.

Мужчина, которому иногда бывало очень одиноко.

Отразившееся в зеркале лицо было не таким красивым, как на экране. Каждый день добавлял к нему новые морщинки – то возле глаз, то на лбу или на подбородке, да и седины в волосах с каждой прошедшей неделей становилось все больше. Клифф не хотел краситься, как не собирался делать себе косметические операции, – никаких искусственных ухищрений он не признавал. К дьяволу ботокс, хирургические подтяжки, «золотые нити», плацентарную вытяжку и прочие средства омоложения, которые чуть не каждый день изобретали хитроумные косметологи. Что его – то его, и Клиффу этого вполне хватало, к тому же с годами он не только терял, но и приобретал. А больше всего он был рад тому, что у него появилась Лори.