Айя Субботина - Плохиш

— Хочу тебя, Онегин, - протягивая к нему руки, прошептала она, чувствуя, что ноги сами собой расходятся шире и шире. – И я буду чертовски разочарована, если ты не вымотаешь меня до потери сознания.

Кажется, этого было достаточно, чтобы его личные предохранители и защитные реакции перемкнули от высокого напряжения. Взгляд Онегина потемнел настолько, что практически слился с чернотой зрачков. Он сел на колени между ее ногами, забрасывая бедра поверх своих ног, потер ладонями бока, понимаясь выше по животу. Влада запрокинула голову, ожидая прикосновений, но их не последовало. Что этот мужчина снова придумал?

Нечеловеческим усилием воли она все-таки подняла голову, разлепила тяжелые веки и увидела, что Стас рассматривает ее сверху вниз, не делая никаких попыток продолжить то, для чего принес ее в спальню.

— Неваляшка, ты ведь не принимаешь противозачаточные?

Она мотнула головой, всхлипнула, всеми мыслимыми и немыслимыми способами давая ему понять, что готова разорваться на куски, если он задаст еще хоть один вопрос.

— Хорошо, принцесса, но, если нет возражений, я бы хотел, чтобы ты сходила к врачу и подобрала что-то для себя.

— Никаких возражений. – Если бы он попросил станцевать на раскаленных углях, она бы с удовольствием спросила, как долго. И все же, хоть голова отказывалась слушаться, понимала, что это действительно нужно сделать. – У меня первая положительная группа крови, нет никаких наследственных заболеваний, гепатита, диабета или туберкулеза. Тридцать шестой размер обуви и тридцать восьмой одежды, аллергия на пыльцу одуванчиков и некоторые марки стиральных порошков. Оу, и еще я, кажется, успела снова стать девственницей за четыре года воздержания. Это, конечно, не полный перечень «пунктиков», но если на первое время его достаточно, то я буду благодарна, если ты...

— Ты маленькая голодная ванильная принцесса, - перебил ее Стас, потянул на себя, вынуждая Владу сесть на него. – На самом деле, мне просто была нужна минутка передышки, потому что, боюсь, я тоже пиздец, какой голодный до тебя, и не хочу сделать больно.

Он схватилась Владу сзади за шею, второй рукой вдавливая себе между ног, давая почувствовать всю твердость своего возбуждения. Она выдохнула, потерлась о него своим телом, чувствуя странное волнение из-за того, что в отличие от нее на Онегине было на две одежды большее. Ощущать его член через одежду, скользить по нему было так... сладко, а жесткая хватка ладони Стаса на ягодице буквально подавляла даже те немногие нотки стеснения, которым удалось выжить после «десерта» на кухне. Теперь стыда не было совсем, потому что то, что они делали, было самой естественной, самой горячей и необходимой вещью на свете. Сейчас даже более важной кислород, потому что Влада точно знала – даже если с неба свалится огромный метеорит, она все равно не сможет оторваться от своего Плохиша.

Стас чуть потянул ее назад, заставляя откинуться, подчиниться ему. Он хотел вести и у Влады не было ни единого возражения против этого. Когда он довольно ощутимо и, в то же время, осторожно прикусил возбужденный сосок, она закрыла глаза, выгнулась и снова толкнулась бедрами ему навстречу.

— Ты вкусная везде, принцесса, - пробормотал он, скользя языком по соску, а второй потихоньку поглаживая подушечкой большого пальца. – Охренительно вкусная.

Этот парень точно знал, какими способами использовать свои губы, язык и зубы, чтобы доставить ей удовольствие. Мягкие поглаживания чередовались с почти болезненными показываниями, когда ей начинало казаться, что удовольствие, словно качели, то ударят в чувствительные соски, то опускается вниз, остро покалывая между ног. И не оставалось ничего, кроме как прижиматься к нему промежностью и потираться о жесткую твердость члена, чувствуя, что даже этого более, ем достаточно, чтобы бурно кончить еще раз.

Она вцепилась ладонью ему в плечо, чувствуя, что еще немного – и просто вылетит из реальности, и что Стас – ее единственная точка опоры. Якорь – и топливо для ее удовольствия, которое она вбирает каждой клеткой тела. Тяжелые частые удары его сердца вколачивалась в чувствительную кожу ладони, разнося по ее телу электрические импульсы, каждый из которые скрывал новую грань желания, бешенной потребности отдать этому мужчине всю себя. До молекулы, до последней мысли, до рваного толчка сердца за ребрами.

Стас опрокинул ее на спину, продолжая постукивать языком по соску, одновременно пытаясь стянуть штаны вместе с трусами. Влада закинула ноги ему на бедра, большими пальцами потянула вниз его одежду, ерзая от нетерпения.

— Неваляшка, еще пара таких провокационных движений задницей, и я привяжу тебя к кровати, - хриплым от возбуждения голосом пообещал он.

Она честно пыталась лежать смирно, но, когда Онегин снова прикусил сосок и чуть потянул его вверх, одновременно поглаживая языком зажатую между зубами плоть, выгнулась дугой. Если бы он не был таким чертовски крупным парнем, то наверняка бы столкнула с себя.

На этот раз Стас почти зарычал, и, наконец, полностью избавился от одежды. Когда его руки покинули ее тело, Влада недовольно охнула, повернулась и с облегчением увидела, что он потянулся к тумбочке за презервативом. Зубами разорвал фольгу, плавным движением раскатал латекс по всей длине. Да уж, придется в самом деле поосторожничать, хотя пустота между ногами буквально ныла от потребности быть заполненной.

— Принцесса, ты мне доверяешь? – Стас, сидя у нее между ногами, мягко погладил пальцами клитор, заставляя снова и снова метаться по простыням без малейшей возможности найти хоть какую-то точку опоры.

Она смогла только кивнуть. И еще раз, и еще, надеясь, что это будет достаточно, чтобы убедить своего большого парня в своей более, чем дикой вере в его способность еще раз запустить ее к звездам.

— Тогда – замри.

Да он издевается?!

Влада собиралась возмутиться, но в эту минуту он осторожно проник в нее пальцем, поглаживая внутри, словно какое-то несметное сокровище. А потом прибавил второй, осторожно расширяя для себя.

— Блядь, принцесса, ты охренительно тугая. Черт, я сдохну, если не трахну тебя.

Она застонала, пошарила руками в поисках опоры, но нашла лишь простынь, которую жадно скомкала в кулаках.

— Нет, принцесса, так не пойдет.

И прежде, чем она поняла, что происходит, взял ее за запястья, уверенно и крепко прижимая их над головой. Настоящий замок, и для этого ему понадобилось всего одна ладонь.

Второй рукой взял себя за основание члена и осторожно погладил ее между ног, по влажным складкам. В тишине Влада слышала, как тяжело дышит Стас, словно происходящее было чем-то вроде разминирования: одно неверное движение – и их обоих разорвет от слишком долгого ожидания.

— Я соскучился по тебе, - пробормотал он, медленно погружая в нее член.

Слишком медленно. Как пытка, в которой она была готова отдаться на милость палачу.

Влада инстинктивно потянулась бедрами ему навстречу, и Стас тут же твердо схватил ее за бедро свободной рукой, буквально вдавил в матрас. Второй продолжал удерживать ее руки над головой. Еще немного вперед, плавно, бережно, заставляя тело Влады натягиваться до предела, до невероятной остроты, как будто она была струной, которую Стас испытывал на прочность.

Казалось, она просто тронется умом, пока он, наконец, погрузиться в нее полностью. И лишь почувствовав, что Стас уже прижался к ней низом живота. Поняла, почему он был прав. Вспомнила, что с ним и раньше было не просто. Он как будто разделил ее надвое, заполнил всю целиком.

— Такая узкая. – Он смотрел на нее сверху вниз, жмурясь от малейшего движения. – Идеальная для меня.

И как он еще может разговаривать? Влада была способна разве что стонать, выкручиваться в непроизвольной попытке высвободить руки, вцепиться ногтями ему в плечи, расцарапать спину... Но все, что он позволил – завести одну ногу ему на талию.

Так же неторопливо, Стас двинулся назад, почти вышел. Влада всхлипнула, заныла под ним – и он, словно окончательно озверев, толкнулся обратно. Всей длинной, до самого конца.

— Ох! – Влада задохнулась от этого рывка, прикусила губы. – Не останавливайся, пожалуйста.

Вместо ответа он повторил тот же фокус: почти вышел – и снова, почти грубо, почти жестко вколотил себя ей между ног. Проник в нее до самого основания, глубже, чем она вообще могла вообразить.

― Хочу трахать тебя, пока не попросишь пощады, ― как-то почти зло озвучил он свои намерения.

И еще один толчок, сильнее и жестче, заставляя ее трепетать под ним, снова доказывая, как сильно он был прав. Он словно знал ее лучше, чем Влада сама себя знала.

— Еще, еще, господи, прошу тебя... - Она дернулась, попыталась освободить руки, но он не позволил. Эта вынужденная покорность хлестко била по обнаженной мокрой коже, уничтожая и воскрешая.

— Хочешь глубже, принцесса? – На этот раз он в самом деле оскалился, и задвинул бедра так глубоко, что она разорвала тишину спальни криком. – Обожаю, блядь, когда ты кричишь от того, что я тебя трахаю. Давай, моя принцесса, еще.

Новый удар бедрами, влажный жутко пошлый и развратный шлепок, удар по бедрам.

Она буквально раскалывалась на кусочки с каждым глубоким вторжением, чувствуя, что это еще не все, что он продвигается дальше, погружается еще сильнее, посылая вниз живота безумные толчки сладкой боли. Ее тело податливо отвечало на каждый удар, желая получить его всего.

Своего мужчину.

― Выдержишь, принцесса? ― Стас приостановился, потянул за бедро, буквально натягивая на себя.

― Да... да...

Он словно этого и ждал, увидел импульс, маячок. Зарычал, теряя самообладание. Буквально скомкал ее бедро в железной хватке, вводя член настолько жестко, что Влада просто разлетелась на крохотные осколки. Это блаженство, это пытка сладкой болью. Это больше, чем нирвана.

Стас жестко больше не сдерживался, беря ее по праву собственника: жестко, глубоко, жадно, словно и сам хотел пропасть в ее теле. В сумасшедшем беспощадном ритме задвигая бедра и грубо ругаясь сквозь зубы.

Влада раскрылась для него – вся без остатка, не думая о приличиях, о стыде. Хотелось только одного: этого мужчину всегда и везде, а прямо сейчас – у себя между ног, так долго и горячо, как только можно. Она могла бесконечно смаковать вкус его власти над ее телом, но уже и так стояла слишком близко к краю.

— Кончи для меня, принцесса, - приказал он. Ударил голодным требовательным взглядом. – Блядь, блядь, блядь...

Его грубые слова растеклись по венам, опалили между ног, подавляя почти физическую боль от желания, наконец, сгореть без остатка.

Искры вспыхивают в вакууме вокруг них, на скорости света врезаются в тело, проникают под кожу и каждая вспышка похожа на взрыв Сверхновой.

Оргазм были таким ярким и долгим, что она почти поверила, что вовсе перестала существовать. Просто растворилась за гранью удовольствия, перешагнула черту, за которой не было ничего, кроме эйфории.

Последнее, что она помнила – низкий, идущий откуда-то из самого сердца рык Стаса, звонкие тяжелые удары, которыми он таранил ее перед тем, как кончить. И жесткие толчки, с которыми он посылал себя в ее тело вместе с волнами удовольствия.

И только когда они оба немного отошли, все еще отчаянно пытаясь восстановить дыхание, он отпустил ее руки, позволяя обнять себя. Влада вцепилась пальцами в его шею, притянула к себе для раскаленного поцелуя, на который Стас ответил с ошеломившей ее нежностью. Как будто она вдруг стала призраком из тумана, который он боялся разрушить малейшим прикосновением.

— Я не сделал тебе больно, принцесса? – спросил он, удерживая свой вес на согнутых руках.

— Ты сделала мне чумовой оргазм, Онегин, - призналась Влада, и улыбнулась, когда почувствовала его смешок в губы.

— С тобой у меня вообще нихрена не работает нормально, - то ли посетовал, то ли порадовался он. – Терпение и самообладание сдохли смертью храбрых.

— Не люблю аэропорты, - сказала она, оглядывая большой круглый зал. – Не люблю самолеты. Не люблю быть без тебя.

— Меня не будет всего неделю, принцесса. – Стас опустил сумку на пол, обхватил лицо Влады ладонями, поглаживая большими пальцами морщинки вокруг глаз. – У нас есть скайп, вайбер, мобильная связь и электронная почта в конце концов. А самолеты не кусаются.

— Они падают, - пробормотала Влада, почти физически ощущая волну беспричинной паники. – И еще их захватывают террористы.

Ну вот, она все-таки сказала это – выдала с головой собственный страх, от которого более-менее успешно бегала всю неделю. Но по мере того, как приближался день Х – день, когда Стас должен был лететь в Пекин – силы постепенно сошли на нет. Минувшую ночь она вовсе не спала, просто тихонько лежала в постели, изучая в темноте его лицо, вколачивая в себя каждую черту, каждый звук мирно бьющегося в груди Стаса сердца.