Айя Субботина - Плохиш

декабрь, канун Нового года

Елка была маленькая, пушистая, и Ста потратил битый час, чтобы приспособить ее в ведро с песком. Так они договорились, когда пытались найти альтернативу. Стас наотрез отказывался от искусственной елки, заявив, что в их жизни не будет ничего фальшивого, и тем более – елки в первый совместный Новый год, а она не хотела выбрасывать на мусорку мертвое дерево. В итоге сошлись на том, что маленькую елочку вполне можно укоренить, а потом посадить ее на заднем дворе, там, где Стас планировал со временем пристроить зимний сад.

Все прошлые выходные они, как сумасшедшие, носились по магазинам, наперегонки выбирая елочные украшения: игрушки, гирлянды, мишуру. А на сегодня Влада запланировала целый мастер-класс, под названием «возьми скучные белые стеклянные шары и разрисуй их всякой фигней». Она была почти уверена, что Стас найдет тысячу и одну причину, чтобы отказаться принимать участие в этом безумии, но он сразу согласился, стоически заявив, что с самого начала знал, на какую участь подписывался. Расстроенным при этом совсем не выглядел, скорее в очередной раз пораженным ее выдумкой. Влада пожурила себя за то, что не доверяла его реакции: пора бы привыкнуть, что ее мужчина просто одна бесконечная фантастика в кубе. Что устроить ей бессонную ночь бурного секса, что весь день проковыряться в каком-то программном коде, что приколотить новую полку на кухню или, вот, переквалифицироваться в художника – вообще никаких проблем.

На сегодня у них была запланирована покупка бенгальских огней и кое-каких продуктов для праздничного ужина, но с самого утра Влада чувствовала себя неважно. Голова кружилась, и странная слабость неприятно давили на желудок, поднимая к горлу вялые рвотные позывы. Стас даже настоял на том, чтобы она померила температуру, в свойственной ему правдивой прямолинейной манере заявив, что она выглядит почти такой же зеленой, как рвотная бактерия. И пообещал пересмотреть свое терпимое отношение к ее работе, если Влада и дальше будет так же себя выматывать. Две последних недели в самом деле выдались очень тяжелыми и напряженными, и график сбился настолько, что порой, Влада забывала, какой на дворе день и какое время суток. К счастью, все эфиры были записаны и ей оставалось лишь гордиться тем, что и в Новогоднем выпуске ей досталась пусть небольшая, но роль. Оставалось провести праздники и досдать последние экзамены.

Стас настоял на том, чтобы она осталась дома и даже делано обиделся, когда Влада начала раздавать указания, какую рыбу и где покупать, и какой формы помидоры предпочтительнее. Пришлось напомнить себе, что Стас уже очень давно, гораздо больше нее, заботиться сам о себе, и такие вещи, как покупка продуктов – совершенно привычная, обыденная для него вещь.

Когда в дверь позвонили, Влада мельком посмотрела на часы. Кто бы это мог быть? Стас уехал меньше часа назад и всего двадцать минут, как звонил, чтобы уточнить по поводу орехов, так что это точно не мог быть он. А больше в гости они никого не звали.

Она отложила в сторону синий шар, встала, морщась от того, что резкий подъем снова всколыхнул только-только улегшуюся тошноту, и пошла открывать.

Визитер явно был не из тех, кого бы она хотела видеть в это утро. Точнее, не хотела бы видеть ни в один из каждых дней в своей жизни.

— Добрый день... Владислава, так, кажется?

Вероника, мать Стаса, даже после перенесенной болезни, ухитрялась выглядеть стильной красавицей, насколько это вообще было возможно с оглядкой на возраст и последствия инсульта.

— Добрый день, Вероника. – Влада похвалила себя за то, что смогла выдержать вежливый тон, и даже вполне сносно улыбнуться. Даром, что не сквозь зубы.

— Так и будешь держать меня на пороге, словно прокаженную, или, может быть, впустишь в дом моего сына?

В дом ее сына. Как же, без унизительного тычка просто никак не могло обойтись. И Влада была к нему готова. Равно как и к тому, что, какой бы ни была цель визита Вероники, неприятного разговора не избежать. Можно, конечно, послать ее к черту, захлопнуть дверь и сделать вид, что ничего не произошло, но... разве Стас поступил бы так же? Разве он прячет голову в песок?

Вот и она не станет.

— Да, конечно, входите.

Влада чуть отступила, пропуская гостью внутрь. Хорошо бы, чтобы все это не затянулось надолго.

Вероника, с видом хозяйки жизни, небрежно повесила на крючок пальто и, перевесив сумку через плечо, прошла в гостиную. Влада последовала за ней, пытаясь сообразить, что делать дальше. Зачем она вообще пришла? Кажется, они со Стасом если и общаются, то рубленными короткими фразами по телефону, да и то в последнее время Влада не замечала ничего подобного. Не удивительно, учитывая их... не очень радужное прошлое.

— Елка? – Вероника оценила деревце таким уничижительным взглядом, что Влада бы не удивилась, если бы елка тут же сгорела до самого корня. – Как... очаровательно.

— Стаса пока нет, - игнорируя ее реплику, сказала Влада. – Скорее всего, он появится не раньше, чем через час. Я могу передать, что ты приходила, потому что сейчас занята и не могу развлекать непрошенных гостей.

Да, скорее всего, то же самое можно было сказать мягче и вежливее, но размениваться на фальшивую любезность с Вероникой Онегиной совершенно не хотелось. Ведь она в самом деле пришла без приглашения – вряд ли Стас бы пригласил мать в гости, не предупредив о визите, еще и уехав из дому.

— Не помню, чтобы мы были на «ты». – В удивленном голосе вероники сквозили нотки раздражения.

— Не вижу причины «выкать». И продолжаю настаивать на...

— У меня разговор к сыну, - перебила Вероника. Довольно резко, поднимая в голове Влады приступ тупой боли и новую волну отвратительной тошноты. Если так пойдет и дальше, как бы не пришлось бежать на встречу с белым фарфоровым джентльменом. Делать это в присутствии Вероники не хотелось вовсе – то-то она порадуется, что второй раз вытолкала ее из колеи. – Ты не моешь выставить меня вон, если только, вдруг, Стас не сделал большую глупость и не переписал на тебя дом, как личную собственность. Если же сделал – покажи мне любые документы, которые это подтверждают – и я тут же покину твою территорию, Влада Егорова.

Слишком непрозрачная попытка ужалить. Или намеренная провокация?

— Я принесу чай, - предложила Влада. Не из вежливости – из желания поскорее убраться подальше от этой мегеры, в присутствии которой тошнота становилась совершенно невыносимой. Может, Стас прав, и она в самом деле чем-то отравилась?

— Лучше кофе, с двумя ложками сахара и сливками, - распорядилась Вероника.

— Передам кофемашине твои пожелания, - ответила Влада.

И только на кухне, распахнув настежь окно и глотнув порцию крепкого морозного воздуха, немного пришла в себя. На автомате, думая о своем, загрузила в кофемашину все ингредиенты, нажала клавишу старта и обессиленно опустилась на край дивана. Появление Вероники было словно пощечиной из прошлого. Как будто именно теперь, когда у них со Стасом все, наконец, наладилось, прошлое напомнило о себе громким пинком в дверь, зашло в дом, разбрасывая куски грязи.

Что ей нужно? И, главное, как от нее вообще избавиться?

Влада сполоснула лицо прохладной водой, достала из кармана телефон и набрала Стаса. Тот ответил не сразу.

— Я за рулем, Неваляшка, торчу в дурацкой пробке.

— Пришла твоя мать, - без вступления, огорошила Влада. – И, знаешь, у меня есть подозрение, что она никуда не уйдет, пока не поговорит с тобой.

— Ты что ли пустила ее в дом?

— Извини, но она – твоя мать. Мне нужно было послать ее к черту и оставить мерзнуть на пороге?

— Не сказала, зачем пришла?

— Нет, и вряд ли скажет. Она меня явно не любит.

— Это потому, что тебя люблю я. Неваляшка, постарайся не вестись на ее провокации, хорошо? Просто запри ее в какой-то комнате нахрен. Я скоро приеду.

Влада не заметила, как опустилась на кухонный диванчик. Пальцы, державшие телефон, предательски задрожали, к горлу поступил ком. Стас... он что, в самом деле это сказал?

— Неваляшка, ты там? Не пугай меня. – Его голос в трубке стал резким, обеспокоенным.

— Да, я тут. Просто... Ты, кажется, первый раз сказал это.

— Предложил тебе послать мою мать?

— Не издевайся, знаешь же, о чем я.

— Знаю. Пообещай мне, что не дашь ей тебя расшатать. И не будешь милой и кроткой, если она начнет плевать ядом.

— Обещаю. – Честно говоря, уверенности в том, что сможет дать Веронике отпор, не было, но боевой настрой Стаса подстегивал к решительным действиям.

— Неваляшка, как ты себя чувствуешь? Тошнота не прошла?

— Было почти нормально, пока не заявилась Вероника.

— Значит, завтра поедем в больницу.

— С ума сошел? Кто со мной будет возиться тридцать первого декабря?

Он хмыкнул: громко и выразительно.

— Ну либо я совсем балбес, либо с тобой будет возиться гинеколог, принцесса.

Влада прикрыла рот рукой и зачем-то сильнее прижала трубку к уху, как будто боялась, что их могут подслушать.

— Я не... Не пропускала таблеток и...

— Слушай, принцесса, если это ребенок, то мы его оставим – это не обсуждается. А остальное я скажу, когда приеду. Не дай себя обижать, защищайся любыми доступными способами и дождись меня.

Она еще с минуту просто смотрела на телефон, пытаясь понять то, что понять было невозможно. То есть эта тошнота...?

Волнение ударилось прямо в горло, рождая приступ паники и выколачивая воздух из легких. Быстро, чуть ли ни бегом, Влада добралась до туалета. Ее обильно стошнило, но даже когда желудок, казалось, исторг из себя все содержимое, приступ тошноты никуда не делся. Лишь спустя пару минут она немного пришла в себя, и первым делом почувствовала на спине тяжелый взгляд.

— Здесь совершенно не на что смотреть, - пробормотала Влада, прекрасно зная, кто стоит позади.

— Ты беременна? – Вопрос и на вопрос-то не был похож, скорее на попытку создать видимость, будто она ждет ответ. Не ждала, тут же и продолжила: - Не зря ты мне с самого начала не понравилась.

Влада оторвала бумажное полотенце, промокнула губы, уговаривая себя держаться до последнего. В прошлый раз эта бабенка вывела ее из себя, заставила играть по своим правилам, заставила сделать так, как хотелось ей. Но сегодня Вероника на их со Стасом территории, и все ее слова и попытки укусить – не более, чем бессильная злость. За что и почему, не столь важно. У таких, как она, всегда есть причина кого-то ненавидеть, зачастую вообще самая банальная.

— Тебе лучше подождать Стаса на улице, - проходя мимо вероники, бросила Влада. – Он знает, что ты ждешь и приедет так быстро, как сможет.

Увы, далеко уйти не удалось: буквально через пару шагов Вероника догнала ее в коридоре, схватила за локоть. Влада дернула руку, пытаясь высвободиться, но мегера держала крепче, чем тиски.

— Это ребенок Стаса? – ей в лицо прошипела Вероника. Сейчас, когда они стояли чуть ли не нос к носу, Влада ясно различила замазанный кровоподтек под глазом, и подрагивающее веко. Последнее, должно быть, было последствием перенесенной болезни. Правда, жаль ее не было. – Ты этого с самого начала добивалась, да?

— Убирайся вон из моего дома, - прошипела Влада, чувствуя, как тошноту сменяет обжигающий внутренности гнев. – Или я не дождусь Стаса и, клянусь, вызову полицию. Заявлю о вторжении на частную территорию. Или скажу, что ты чокнутая фанатка и преследуешь меня.

Вероника нехотя, но все-таки отпустила ее руку, и даже сделала пару шагов назад. Еще раз, будто впервые, окинула ее оценивающим взглядом всю, с ног до головы. Наверняка нашла целую порцию изъянов.

— Стас тяжело болен. Он сумасшедший. – Ее слова прозвучали так резко и холодно, будто речь шла не о единственном сыне, а о безымянном приблуде около забора, который портит ее безупречный газон.

— Он совершенно здоров, - отмахнулась от ее слов Влада. Не хотелось пускать это в себя, но слова больно полоснули по сердцу. Он не сумасшедший, он куда более разумен, чем многие люди без такого диагноза.

— Стас псих. И его нужно держать на поводке, иначе сорвется и может наделать дел. И, девочка, я делаю тебе большое одолжение, снимая шоры с глаз. Стас только кажется таким, как все, но это пустое притворство. Он всегда так поступает, когда нужно пустить пыль в глаза: делает вид, что с ним все в порядке. Но, поверь, когда ты будешь нуждаться в нем больше всего, он повернется к тебе задницей и выкинет какой-то дурацкий фортель. – Вероника потерла переносицу, как будто ей мешали невидимые очки. – И не смотри на меня такими коровьими глазами: я родила этого психа, и никто лучше меня не знает, как с ним справляться.