Особенно когда ты в одиночку воспитываешь маленького мальчика.

С помощью Лейси и братьев, я поселилась в хорошем доме на холмах, с видом на долину. Место, о котором я мечтала, когда была маленькой девочкой. Это был прекрасный каменный дом на одной из старых улиц в дорогом центре Рио–Секко. Он был построен испанским капитаном корабля для своей жены, чьё влияние подарило ему особый шарм.

Исходя из того, что произошло с испанским капитаном, я чувствовала, что он был подходящим для меня. После строительства дома, он привез в Калифорнию свою жену из колониальной столицы в Мексике. Из того, что я могла узнать в отделе регистрации, они прожили вместе счастливую жизнь. По крайней мере, какое–то время. Они посадили деревья, которые сейчас отбрасывали тень на выложенный мозаикой бассейн. Привезли с побережья красную, глиняную плитку, которой теперь была выложена дорога. И у них был сын. Через год после рождения их сына, капитан пропал в море, а жена воспитывала ребенка в доме одна.

Несмотря на трагедию, я восприняла это как хороший знак того, что я делаю.

Месяцы проходили быстрее, чем я думала. И прежде чем я это осознала, я была в больнице и рожала. Беременность прошла гладко. Лейси была со мной во время родов. Как только ребенок родился, Грант, Форрестер и Грейди столпились в родильном зале.

Они были его дядями, и все трое стали крестными отцами. Лейси была моим доверенным лицом. Мы солгали и сказали, что она моя сестра, так чтобы она могла остаться со мной на протяжении всей процедуры. На крестинах, Грейди попросил, чтобы я назвала ребенка Сэм, как отца Джексона, что я и сделала.

Сначала, когда я, наконец, смирилась со смертью Джексона, когда я, наконец, поняла, что он никогда не вернется, я была убита горем. Однако, через два месяца после смерти Волка, в своей постели был найден мертвым третий Лобосец. Ночью ему перерезали горло, и никто из охранников ничего не слышал, что дало мне первый проблеск надежды.

Может, Джексон не умер.

Может быть, он заканчивал работу, которую начал, и он собирался вернуться ко мне, когда все будет сделано.

В день рождения Сэма, я получила письмо, в котором было написано только несколько слов: «Я сдержу свое обещание. Когда я закончу, я вернусь к тебе».

Я держала это в себе, но несколько месяцев спустя следующий из Лобоса умер, и я поняла, что так Джексон сдерживал свое обещание. Это задерживало его больше, чем он рассчитывал, но он был жив, и это все, что имело значение.

Но время шло, и было очень трудно.

Я всегда болезненно переживала его отсутствие. Отец моего ребенка пропал без вести. Он пропустил первое день рождение, и второе, и третье. Каждый год я подсчитывала число Лобосцев, которые оставались живы, но ощущение было такое, что их слишком много.

Каждый прошедший день, был только наполовину таким, каким должен быть. Наполовину счастливым.

У меня был Сэм, но второй половины – Джексона, не было.

Спустя много лет, в конце концов, я перестала считать дни до возвращения Джексона. Я наладила свою жизнь, лелея прекрасный подарок, подаренный Джексоном, и приложила все свои силы на воспитание сына, дав ему наилучшее детство, и сделав себя лучшим человеком, которым я могла стать.

Я вернулась в школу и узнала все о вине. Выучила, как выращивается виноград, как делаются вина, и как лучшие рестораны мира выбирали его, чтобы сочетать с едой, с которой они подавались. Я начала свой собственный бизнес в качестве перекупщика вин, выявляя лучшие местные вина от хозяйств в долине, и переправляла их в лучшие рестораны в Сан–Франциско и на побережье, где они могли стать известными, и продаваемыми по всему миру.

В ночь на десятую годовщину моей встречи с Джексоном, я решила, что достаточно долго ждала его. Я понятия не имела, сколько еще Лобосцев были живы. Прошло столько времени, что я уже перестала бояться их прихода. Они должны были знать, что кто–то охотится на них и убивает по одному, но они не знали, кто это был и зачем он делал то, что делал.

Они уже забыли о Волке, о ночи, когда Джексон начал свою кровную месть, и что сделала я.

На десятую годовщину, я попросила Лейси, чтобы она присмотрела за Сэмом, а затем я вернулась в мотель на шоссе рядом с Рино. Взяв для поездки байк Гранта, я поехала в белом платье, в котором я была одета в ту ночь, когда Джексон нашел меня. Я до сих пор хранила его.

По дороге в отель, пошел дождь, что сильно меня удивило. В этих краях не было дождя. Дождь вымочил меня до нитки, и когда я приехала в мотель, мой макияж потек, также как и в ту ночь десять лет назад.

Я зашла в бар, и мой взгляд сразу же метнулся к тому месту, где сидел Джексон, когда я туда впервые вошла. Теперь место было пустым, от чего сердце в груди с болью сжалось. Хотя я и не ожидала, что Джексон будет там, логика говорила мне, что не было никакого шанса, чтобы он оказался там, но в глубине души надеялась, что он сидел там и, как в прошлый раз ждал.

Но, конечно, этого не произошло.

Только одна вещь осталась прежней – бармен.

– Бармен, – сказала я. – Пиво.

Глаза бармена расширились, когда он увидел меня. – Мисс, с вами все в порядке?

– Что со мной может быть не так?

– Вы выглядите…

– Как? – спросила я.

Он пожал плечами, и налил мне пиво. Когда он ко мне повернулся, он сказал:

– Мисс, это прозвучит очень странно, но что–то в вас заставляет меня чувствовать, будто я увидел призрак.

– Я понимаю, я чувствую это все время, – я улыбнулась ему. – Каждый раз, когда смотрюсь в зеркало.

– Вы были здесь раньше, не так ли?

– В другой жизни. – я посмотрела ему в глаза.

Покачивая головой, он оставил меня, чтобы обслужить другого клиента. Я прикончила свое пиво и спросила, можно ли у них снять комнату. Он утвердительно кивнул, и я спросила о наличии свободных номеров.

Затаив дыхание, я вошла в комнату. Было чувство, будто я вернулась в ночь из своего собственного прошлого, десять лет назад. Все, что произошло между мной и Джексоном, было все также свежо в моей памяти, будто это произошло накануне. Вместе мы провели столь мало времени, что я могла описать буквально каждую секунду.

Наша первая встреча в баре в Рино, когда я вела себя как стерва.

Наша вторая встреча в баре в мотеле. Секс в номере мотеля, в котором я сейчас находилась, и, пожалуй, на той самой кровати, на которой мы лежали.

Поездка на байке в пустыне.

Болезненный разговор в закусочной.

А потом секс в конспиративном доме. Боже мой, тот секс. Я могла вспомнить каждое ощущение, эмоцию, вкус, каждый спазм экстаза.

Я легла на кровать и просунула руку под платье, лаская себя.

Ночь в том доме запечатлелась во мне до глубины души. Даже десять лет спустя, мысль об этом делала мою киску мокрой. Я скользнула своими пальцами по клитору, вспоминая ощущения от проникновений Джексона, когда он был внутри меня. Он настоял на прикосновениях кожа к коже. Без презерватива. Он хотел, чтобы его сперма была внутри меня. Он знал, что это приведет к беременности. И он оказался прав.

Мой палец порхал над моим клитором.

Я думала о члене Джексона у себя во рту, когда он толкнулся в заднюю стенку моего горла.

Когда он кончал, его пульсация привела меня в ужас. Я думала, что он взорвется. Он выплеснул в мое горло столько спермы, что я боялась подавиться. Но мне очень понравилось. Я признаю это. Липкая, с металлическим привкусом, горячая жидкость, которую он излил в мой рот, была словно подарок. Я проглотила все до последней капли, и отдала бы все на свете за шанс сделать это снова.

Мой палец скользнул в киску, и я начала двигаться.

Затем, чтобы действительно убедиться, что он владел мною полностью, убедиться, что, даже исчезнув с лица земли, что он и сделал, я никогда не забуду его, и он взял меня самым шокирующим способом из всех мне известных. Его план сработал, и это принесло свои плоды. Я никогда не смогу забыть его и до сих пор не могла себе представить другого мужчину, касающегося меня.

Я позволяю пальцу коснуться моего ануса.

Он оставил там свой след. Не смотря на то, что это потрясло меня и ужаснуло, ему пришлось ошеломить меня настолько, чтобы я никогда не смогла стать чьей либо женщиной, кроме него.

Я представила его лицо, твердые мышцы его груди, сильные руки, его чертовски твердый торс, и невероятный член.

Когда мой палец скользил в моей киске, мои толчки отдавались в тугое кольцо мышц ануса.

И когда меня накрыла оргазм, я прокричала его имя.

– Джексон! Джексон! Джексон!

Глава 22

Джексон

Двенадцать лет – долгий срок, чтобы стать призраком.

И это оставило на мне особый след. Я больше не тот, кем был двенадцать лет назад. Я не тот человек, который оставил Фейт.

Миллион раз я хотел вернуться, но не мог. Пока это не станет безопасно. Один неверный ход, один прокол, и я подвергну опасности ее жизнь и жизнь сына. Это был риск, на который я не мог пойти.

Это означало убрать все двенадцать Лобосцев, по одному за раз.

Двенадцать лет.

Я не хотел, чтобы это затянулось долгие годы, но начав, у меня не было возможности отступить. Если у них есть даже намек на то, что происходит, если бы они заподозрили, что убийства происходили из-за Фейт, они бы разыскали ее и убили.

Я знал, как это должно было быть. Я не мог вернуться, не мог связаться с ней, не мог даже связаться с Братством, пока не выполню свою часть сделки.

Итак, я потратил двенадцать лет, чтобы убить двенадцать человек.

Я не оставил никому ни единого гребаного шанса. Я не приближался к дому ни на одну милю, пока все они стали мертвы. Некоторых из них убить было легко, некоторых – сложно. Но я убил их всех.

Это дорогого мне стоило.

Очень дорогого.

Это стоило мне большую часть детства моего сына.

Но, наконец, пришло время вернуться.

Я был в автобусе Галвестон – Лос-Анджелес и не мог поверить, что спустя все это время возвращался домой. Как она отреагирует? Захочет ли она меня увидеть?

Меня ошеломило, что я стал лишь тенью мужчины, каким был. Убийство берет свое, оно въедается под кожу, и наступает момент, когда ты даже не уверен, осталось ли что-то от человека, которым ты был. В меня стреляли, наносили удары ножом, покрывали шрамами, пытали. Меня можно было едва узнать. Но, наконец, я все сделал. Все двенадцать Лобосцев были мертвы.

Настало время вернуться к своей женщине и сыну.

Из Галвестона в ЛА был долгий путь, равен расстоянию мексиканской границы. Я шел по следу старого Пони Экспресс, что могло быть интересно для историка, но меня заботило только возвращение домой.

Я не человек, которого могли помнить. Я не тот человек, который уехал из дома. Тот человек был убит тысячу раз. Каждый раз, когда я убивал другого Лобосца, какая–то часть меня умирала.

Я переживал, сможет ли Фейт узнать меня. Мне было двадцать шесть, когда мы встретились. Сейчас, в тридцать восемь, я стал бесчувственным подвергающийся побоям ветераном. Фейт было тридцать два. Ей было двадцать, когда мы познакомились. Все, что между нами произошло, было, кажется, целую жизнь назад. Быть может, я обманывал себя, считая, что смогу вернуться после стольких лет.

Джакал, мексиканский наркоторговец со шрамом длиной в четыре дюйма через все лицо, был моей последней целью. Он был последним Лобосцем, которого мне пришлось убить, последний член внутреннего круга Волка, кто знал о Фейт хоть что–то. Теперь он был мертв, и не осталось никого, кто бы угрожал людям, которых я любил.

Я потратил двенадцать лет, пытаясь забыть ощущение, которые получал от Фейт, пытаясь изъять из своего разума боль воспоминаний, но мне это было не под силу.

Жить без Фейт, зная ее местоположение, и что я не могу вернуться к ней, было для меня своеобразной пыткой. Я пытался ослабить эту боль любым известным мне способом. Насилие, алкоголь, адреналин, я испробовал все.

Единственное, что я не пробовал – секс.

Соблазн искушал меня. Я же не железный. Много раз. У меня даже вошло в привычку, ходить в стрип–клубы и смотреть на танцующих девушек. Но я никогда не трахал их. Я не трахнул ни одной женщины. Ни одной, за все это время. Я даже не позволил им прикоснуться ко мне. С момента моего первого прикосновения к Фейт, я не был с другой женщиной.

Единственное, что поддерживало меня, это память о Фейт. Я думал о ней постоянно. Я мечтал о ней. Иногда я флиртовал с другими женщинами, но только потому, что они напомнили мне о Фейт. Я использовал их, чтобы оживить свои собственные воспоминания, и воплотить в жизнь образы, которые я сохранил в памяти о Фейт. Но я никогда не пересекал черту. Ни единый раз. Я оставался ей верен. И только это, давало мне мужество, чтобы вернуться и, наконец, найти ее.