Конечно, мои родители не были довольны моим решением поступить в театральную школу. Точные слова Лео были: «Черта с два». Они с мамой не возражали насчет актерства в качестве хобби, но ведь с моими оценками я могла позволить себе выбрать и более высокооплачиваемую профессию. Они не понимали, почему я отбросила варианты профессий, выбрав которые девяносто процентов выпускников колледжей остаются навсегда без работы.

Я убедила их позволить мне пойти на прослушивание на условиях того, что я также подам заявку на факультет права в университете штата Вашингтон. Так я смогла купить себе билет на самолет до Нью-Йорка туда и обратно, и слабую надежду на то, что оставляю позади себя стремление заслужить чье-либо одобрение.

Когда я подавала заявку, я знала, что мои шансы невелики, но мне нужно было попытаться. Были и другие школы, в которых я была бы рада учиться. Но я хотела лучшую, и Гроув был именно такой.

Шесть лет назад

Вестчестер, Нью-Йорк

Прослушивание в Гроув

Мои ноги трясутся.

Не дрожат.

Не содрогаются.

Трясутся.

Неудержимо.

Мой желудок завязался в узел и меня тошнит. Снова.

Я сижу на полу, прислонившись спиной к стене. Невидимая.

Мне здесь не место. Я не такая, как они.

Они наглые и жестокие, и совершенно беззаботно употребляют слово на «Б». Закуривают одну сигарету за другой и трогают интимные места друг друга, хотя большинство из них только что познакомились. Они хвастаются спектаклями и фильмами, в которых им довелось поучаствовать; знаменитостями, которых они видели, а я сижу здесь со все нарастающим чувством никчемности, зная, что, если я сегодня чего-то и добьюсь, так это докажу насколько я неадекватна.

— И режиссер говорит: «Зои, зрители должны увидеть твою грудь. Ты говоришь, что предана своему делу, и все же ложное чувство скромности контролирует тебя».

Дерзкая блондинка, собрав вокруг себя толпу поклонников, травит театральные байки. Все вокруг заворожено слушают.

Я не горю желанием ее слушать, но она ведет себя так шумно, что я не могу ничего с этим поделать.

— Боже мой, Зои, и что ты сделала? — спрашивает симпатичная девушка с рыжими волосами, ее лицо искажается от преувеличенных эмоций.

— А что мне оставалось? — спрашивает со вздохом Зои. — Я отсосала ему и сказала, что не сниму свою блузку. Это был единственный способ сохранить мое достоинство.

Раздается смех и редкие аплодисменты. Мы даже и шага еще не сделали внутрь, а представление уже началось.

Я откидываю назад голову и закрываю глаза, стараясь успокоить нервы.

Я прокручиваю монологи у себя в голове. Я знаю их. Каждое слово. Я разобрала каждый слог, проанализировала персонажей, выявила подтекст, и уровень тонкости эмоциональных переживаний, и все равно чувствую себя неподготовленной.

— Так, откуда ты?

Зои опять говорит. Я стараюсь отгородиться от нее.

— Эй. Ты. Настенная Девушка.

Я открываю глаза. Она смотрит на меня. Как и все остальные.

— Хм-м… что?

Я прочищаю горло и стараюсь не выглядеть испуганной.

— Откуда ты? — повторяет она так, будто я умственно отсталая. — По тебе видно, что ты не из Нью-Йорка.

Я знаю, что ее ехидная улыбка направлена на мои джинсы из универмага и простой серый свитер, а еще на мои совсем непримечательные каштановые волосы и отсутствие макияжа. Я не такая, как большинство присутствующих здесь девушек, в одежде кричащих цветов, крупных украшениях и с тонной косметики на лицах. Они похожи на экзотических, тропических птиц, а я выгляжу как белая ворона.

— Э-э… я из Абердина.

Ее лицо неприязненно морщится.

— Где это, черт побери?

— В Вашингтоне. Маленький городок.

— Не слышала о таком, — говорит она, пренебрежительно взмахивая своими накрашенными ногтями. — У вас там хотя бы театр есть?

— Нет.

— Так у тебя нет никакого актерского опыта?

— Я принимала участие в нескольких любительских спектаклях в Сиэтле.

Ее глаза загораются. Словно она чует запах легкой добычи.

— Любительских? О… понятно. — Она подавляет смех.

Срабатывает мой инстинкт самосохранения.

— Конечно же, я не участвовала в таких классных проектах, в каких участвовала ты. В смысле, фильмы. Ух ты! Должно быть, это было очень круто.

Глаза Зои слегка тускнеют. Запах крови разбавляется моими навыками подлизывания.

— Это было очень круто, — говорит она, улыбаясь, словно барракуда, накрашенная помадой. — И я наверно понапрасну потрачу время на эти курсы, так как все равно не собираюсь заканчивать их, но это займет меня до тех пор, пока я не получу какое-нибудь крупное предложение.

Я улыбаюсь и соглашаюсь с ней. Тешу ее эго.

Это легко. Я хороша в этом.

Разговоры не умолкают вокруг меня, я вставляю комментарии то тут, то там. Каждая полуправда, срывающаяся с моего языка, делает меня более похожей на них. Или скорее, больше соответствующей им.

Спустя некоторое время, я гогочу и кричу, как и все остальные ослы. Один парень-гей ставит меня на ноги, и мы изображаем оргию.

Он стоит позади меня, брыкаясь напротив моей задницы. Я подыгрываю ему, несмотря на свой ужас, и издаю вульгарные звуки, дергая головой. Все считают меня веселой, поэтому я игнорирую чувство стыда и продолжаю. Здесь я могу быть раскованной и популярной. Их одобрение подобно наркотику, и мне надо больше.

Я все еще делаю вид, что меня оприходуют сзади, когда вдруг поднимаю взгляд и вижу его. Он в нескольких ярдах от меня, высокий и широкоплечий. Его темные волосы волнистые и непослушные, и пусть выражение его лица бесстрастно, в глазах отражается явное презрение. Пронзительное и неумолимое.

Мой фальшивый смех обрывается.

Он словно ангел мести с его пронизывающим взглядом и утонченными чертами лица. Гладкой кожей и темной одеждой.

Его внешность из тех, что заставляет тебя остановиться, когда ты листаешь журнал. Красивый не в классическом понимании, а гипнотическом. Словно обложка книги, которая манит тебя открыть ее и затеряться в истории.

Моя новоявленная ложная бравада тяжелеет под его пристальным взглядом. Она сходит с меня, как грязный и толстый налет, и я перестаю смеяться.

Парень-гей отталкивает меня в сторону и принимается за кого-то другого. Я теряю свое вульгарное «толкнись в задницу» очарование.

Высокий парень тоже отворачивается и садится спиной к стене. Он достает потрепанную книгу из своего кармана. Я мельком вижу название: «Изгои»4. Одна из моих любимых книг.

Я поворачиваюсь обратно к шумной компании, но они уже отошли дальше.

Я разрываюсь между желанием вернуть себе расположение и стремлением узнать больше о Парне с книгой.

Мне не приходится делать выбор, потому что дверь рядом со мной открывается и выходит статная женщина, с короткими черными волосами и ярко-красными губами. Она оценивает нас таким взглядом, словно нацелилась лазерным лучом, отчего напоминает мне Бетти Буп5, но более пугающую версию, у которой в руках папка бумаг, отделанная лакированной кожей.

— Итак, всем внимание.

Курятник замолкает.

— Если я называю ваше имя, проходите внутрь.

Она начинает выкрикивать имена, ее голос четкий и уверенный.

Когда она выкрикивает «Итан Холт», высокий парень отходит от стены. Он бросает на меня поверхностный взгляд, когда проходит мимо, и у меня возникает желание последовать за ним. Без него я чувствую притворство и стеснение.

Имена продолжают называть. По моим подсчетам, уже более шестидесяти человек прошли внутрь, включая Зою Стивенс, которая визжит, прежде чем пройти с важным видом. Я вздрагиваю, когда слышу свое имя, «Кассандра Тейлор».

Пока я наклоняюсь за своим рюкзаком, наводящая ужас женщина говорит:

— Этого достаточно для одной группы. Остальные ждите здесь. Вас заберут другие инструкторы.

Она следует за мной внутрь и закрывает за нами дверь.

Мы оказываемся в просторном, черном помещении. Многоцелевой театральной площадке.

У дальней стены находится длинный ряд раскладных скамеек. Бо́льшая часть группы сидит на них, тихо переговариваясь.

Окончательный подсчет – восемьдесят восемь человек. Шестьдесят девочек и двадцать восемь мальчиков. Никто из них не выглядит так нервно, как я.

Я сажусь, чувствуя себя бестолковой клячей в море более опытных городских детей. Мои ноги опять начинают трястись.

Инструктор встает перед нами.

— Меня зовут Эрика Иден, и я глава факультета актерского мастерства. Сегодня вы примерите на себя несколько образов и займетесь импровизацией. По итогам каждой сцены, я буду называть тех, кто остается. Я знаю, что ищу и, если в вас этого нет, вы выбываете. Я не пытаюсь быть жесткой, но тут уж ничего не поделаешь. Мне нет нужды говорить вам, что в Гроув пройдут только тридцать лучших кандидатов из двух тысяч заявленных на прослушивания в ближайшие несколько недель, так что сделайте все возможное. Я не заинтересована в избитой театральщине и фальшивых эмоциях. Дайте мне нечто стоящее или идите домой.

Моя боязнь неудачи шепчет, что мне лучше уйти, но я не могу. Мне нужно это.

Мы проводим следующие полчаса, делая упражнения на внимание. Все отчаянно стараются не выглядеть доведенными до отчаяния. Некоторые преуспевают в этом больше других.

Зои ведет себя шумно и уверено, как будто уведомление о зачислении уже лежит у нее в сумке. Возможно, так и есть. Итан Холт притягателен. Чрезвычайно. То, как огонь в нем взаимодействует со сдерживаемой энергией сравнимо с ядерной силовой установкой, которую используют для зажжения только одной лампочки.

Я стараюсь держаться открыто и естественно, и по большей части, мне это удается.

После каждого акта, люди выбывают. Кто-то воспринимает это нормально, а кто-то рвет и мечет. Здесь как в зоне военных действий.

Численность группы стремительно сокращается. Эрика шустрая и квалифицированная, и каждый раз, когда она подходит ко мне, мне кажется, что я в числе выбывших. Но каким-то образом, я умудряюсь остаться.

На обеденном перерыве мы все ведем себя тихо. Даже Зои. Мы сидим в кругу и прокручиваем про себя монологи, пытаясь игнорировать тот факт, что большинство из нас не пройдут на следующий этап. Несколько раз я чувствую, как мое лицо пылает и когда я поднимаю взгляд, вижу, что Итан Холт пристально смотрит на меня. Он тут же отворачивается и хмурится. Я гадаю, с чего бы он выглядит таким сердитым.

Мы возвращаемся в зал и нас делят на пары. Я в паре с прыщавым парнем по имени Джордан, который еще и шепелявит.

Каждая пара получает сценарий, а остальная часть группы наблюдает. Это как кровавый спорт. Мы все надеемся, что другие накосячат, дабы у нас было больше шансов.

Зои и Итан Холт работают в паре. Предполагается, что они незнакомцы на железнодорожной станции. Они болтают и заигрывают друг с другом, пока Зои то и дело отбрасывает назад волосы. Я не могу понять, кого она стремится больше впечатлить: Эрику или Итана.

Мы с Джорданом играем брата и сестру. Так как я единственный ребенок в семье, это кажется даже милым. Мы шутим и смеемся, и должна признать, мы чертовски хороши в своих ролях. Эрика хвалит нас, а остальная часть группы неохотно аплодирует.

В конце этапа, люди выбывают и проливаются слезы. Я вздыхаю с облегчением, когда осознаю, что нас уже покинуло примерно тридцать человек. Шансов все больше.

Партнеры по парам сменяются. Мне достается Итан Холт. Кажется, он не особо рад этому. Он садится рядом со мной, и его челюсть сжимается и разжимается. Не думаю, что когда-нибудь обращала внимание на мужскую челюсть, но у него она впечатляющая.

Он поворачивается и ловит мой, прикованный к нему, взгляд. Выражение его лица представляет собой идеальное сочетание хмурости и взгляда, который выражает, что он собирается убить меня, содрав с меня шкуру.

Ого! Мы будем отстойными партнерами.

Эрика вышагивает перед группой.

— Этот этап будет последним, и всем будет дана одна задача. Упражнение называется «Зеркальное отражение».

Звучит просто.

— Это будет непросто.

Вот блин!

— Это упражнение на доверие, искренность и установлении связи с другим человеком. Никакого смущения. Никаких уловок. Только сырая, чистая энергия. Никто из вас не должен вести или следовать. Вы должны чувствовать движения друг друга. Понятно?

Мы все киваем, но у меня нет ни малейшего представления, о чем она говорит. Холт потирает глаза и стонет. Я так понимаю, он тоже.

— Отлично, поехали.

Первая пара занимает позицию. Это Зои и Джордан. Несколько минут они прорабатывают план, потом начинают двигаться. Это очевидно, что Зои ведет, а Джордан следует. Они двигают только руками. В какой-то момент, Джордан издает смешок. Эрика отмечает что-то у себя в папке. Полагаю, он только что облажался. Я улыбаюсь. Как и Холт.