Пока они с Кейт поднимались по широким ступенькам, он говорил:

— Боюсь, что мисс Радцынская заперлась, но, согласитесь, ее можно понять. Видите ли, Кейт, пока мы с ней добирались сюда из центра Лондона, произошло несколько неприятных происшествий. И теперь она чувствует себя не слишком уверенно и пытается как-то оградиться от опасности.

Они остановились на крыльце, и викарий добавил:

— Меня тревожат ее грубые манеры. Если Анна с самого начала восстановит против себя соседей, ей будет нелегко здесь прижиться.

Кейт отлично понимала, что это еще мягко сказано. Люди сочтут ее ненормальной и в лучшем случае начнут ее сторониться. И тогда ей будет здесь еще более одиноко, чем в лагере для перемещенных лиц.

Викарий опасливо постучал в дверь и в ответ услышал:

— Убирайтесь! Дайте мне побыть одной!

— Со мной тут одна молодая дама, — громко сказал Боб. — Ее зовут Кейт. Она живет с вами по соседству и хотела бы вас поприветствовать.

Раздались какое-то бормотание, вероятно по-польски, и грохот какого-то тяжелого предмета, запущенного в дверь. Джайлс поправил воротничок и сделал глубокий вдох. Зря он не взял с собой Рут или Кейт на первую встречу с Анной, возможно, это как-то расположило бы ее. Но теперь…

— Мисс Радцынская! — проникновенно произнесла Кейт. — Я живу через два дома от вас. Не хотите ли выпить у меня чаю? Правда, со мной живет собака, но она очень дружелюбная и вас не обидит.

Из-за двери не раздалось ни звука. Боб Джайлс затаил дыхание: Кейт Эммерсон была его последней надеждой завоевать доверие Анны.

— Я собираюсь испечь пирог с патокой, — бодро продолжала Кейт. — Могу вас угостить или испечь для вас отдельный пирожок. Я знаю, что посуды у вас достаточно, как и съестных припасов на первое время, но ведь вам будет приятно полакомиться домашней снедью, правда?

И вновь тишина.

Сидевшая в кресле на своем крыльце Нелли Миллер, наблюдавшая сцену прибытия Анны, встала и вперевалку направилась к дому Коллинзов, не сводя глаз с дома номер восемь.

Викарий слегка оттянул пальцем свой римский воротничок, нервно повел головой и тяжело вздохнул. Он понимал, что спустя несколько минут Нелли поделится своими новостями с Хетти, и та немедленно примчится сюда, чтобы не пропустить редкостное зрелище.

— Мисс Радцынская! — вкрадчиво повторила Кейт. — Мистер Джайлс рассказывал, что вы родом из Польши. Во время войны неподалеку от нас, возле аэродрома, квартировали молодые польские летчики. Все они были очень симпатичные и храбрые ребята, они нравились местным девушкам.

Боб Джайлс едва не разразился истерическим хохотом. Местные женщины действительно оценили по достоинству симпатичных польских пилотов. Поговаривали, что с одним из них гуляла Мейвис, а у красотки Эйлин Дандас из поселка Дартмут-Хилл родился милый мальчуган с высокими славянскими скулами и светленькими волосиками.

— Проваливайте, говорю я вам! — с сильным акцентом зарычала Анна. — Терпеть не могу ни собак, ни детей, ни мужчин!

Кейт выразительно взглянула на Боба. Хетти и Нелли уже вышли от Коллинзов и, сгорая от любопытства, наблюдали за происходящим. У калитки палисадника Робсонов стояла Лия, уже наверняка сообщившая Чарли о прибытии Анны. Возле церкви Святого Марка, в тени развесистой магнолии, собралась толпа зевак, тех, которые преследовали викария и Анну от самого Льюишема.

— Вам лучше уйти, — извиняющимся тоном проговорила Кейт. — По-моему, мисс Радцынская не откроет, пока вы будете здесь стоять.

Боб придерживался того же мнения.

— Хорошо, — нехотя согласился он, с беспокойством наблюдая за растущей толпой возле церкви. — Но я обязан предупредить вас, что…

— Не нужно, — перебила его сообразительная Кейт. — Я все понимаю.

Однако Джайлс продолжал переминаться с ноги на ногу. Если Радцынская набросится на Кейт со всей своей геркулесовой силой, то…

— Эй, викарий! — раздался чей-то возглас из толпы любопытных. — Это правда, что вы свозите на площадь Магнолий дураков со всех окрестных сумасшедших домов? Значит, нужно тронуться, чтобы получить здесь жилье?

Викарий стиснул зубы. Ему лучше было уйти, пока не разразился скандал.

— Я вас покидаю, — с горечью произнес он. — Если Анна вам не откроет, подождите минут пять и тоже уходите. А я попытаюсь разогнать это сборище грубиянов у храма.

Он быстро пересек площадь и, подойдя к юнцу, позволившему себе издевательскую реплику, в сердцах воскликнул:

— Я не знаю, откуда вы, юноша, однако вам явно не хватает христианского милосердия.

— Я не местный, — с усмешкой ответил парень, довольный тем, что привлек к себе внимание, — но скажу честно: я бы не хотел здесь жить. У вас тут неспокойно, полно сумасбродов и чокнутых.

— Никаких «чокнутых», как вы изволили выразиться, на площади Магнолий нет, — строго ответил викарий.

В следующий миг раздался громкий скрип двери, распахнувшейся настежь от сильного удара. Боб резко обернулся, ожидая увидеть разъяренную Анну на крыльце дома номер восемь. Но вместо этого его изумленному взору предстал обвешанный плакатами Уилфред, сбегавший по ступенькам своего крыльца. Джайлс едва не согрешил, с трудом подавив желание чертыхнуться.

— Ну, что я говорил? — указывая на Уилфреда пальцем, завопил разговорчивый парень. — Вот вам и очередной псих! Взгляните, что написано на его дурацком плакате! «Близок конец света!» А ведь войне-то конец! Ну, разве он не законченный идиот?

Глава 14

От перспективы сопровождать свихнувшегося Уилфреда по улице Магнолия-Хилл до Льюишема, где он намеревался дефилировать, предупреждая легкомысленных сограждан о грядущем конце света, Боба Джайлса избавил Чарли. Понимая, что стоячий белый воротничок викария еще больше привлечет внимание к выходке Уилфреда, он заявил:

— Он всегда стоит на одном месте — под Льюишемской башней с часами, когда на него находит эта блажь. Там довольно многолюдно, но на него особенно не обращают внимания. Пусть себе идет.

Боб вовсе не был уверен в правомерности такого суждения. Льюишемская башня стояла на пересечении трех дорог и являлась общеизвестным ориентиром. Каждую осень туда приходила торговать букетами лаванды цыганка, брала она недорого, всего пять-шесть пенсов за штуку. Ее появление напоминало местным жителям о конце лета и приближении осени. Что-то подсказывало викарию, что Уилфред тоже имеет шанс стать одной из здешних достопримечательностей.

Джайлс возблагодарил Бога за то, что за обезумевшим отцом не последовали ни Дорис, ни Пруденция, и вернулся мыслями к более печальной теме — Анне Радцынской. Как он мог недооценить серьезность ее заболевания? Почему не предвидел такой нервной реакции? Как помочь ей стать полноценным членом местного общества? Он посмотрел на крыльцо дома номер восемь, и лицо его прояснилось: Кейт там уже не было. Видимо, в тот момент, когда всеобщее внимание переключилось на Уилфреда, она вошла в дом. А уж если это ей удалось, Кейт сумеет завоевать расположение Анны. Викарий повеселел: теперь ему оставалось только вернуться в свой уютный домик и дожидаться прихода Кейт. А по дороге сообщить Керри, что Джосс Харви дал согласие на вселение их с Дэнни в дом номер семнадцать.

— Вы бывали в Англии до войны? — спросила Кейт у Анны, наполняя водой большой чайник.

— И не один раз, — пробурчала та, усаживаясь на табурет, оставшийся в наследство от Бинсов. — У меня мама англичанка, она родилась в Уондзуортской тюрьме.

— Ах, вот как! — просияла Кейт. — Уондзуорт всего в семи милях отсюда. У вас там остались родственники?

— Нет, — мрачно ответила Анна, с подозрением покосившись на любопытную собеседницу. — У меня нет ни родственников, ни детей, ни собак, ни мужчин.

Кейт пошарила рукой на полке и обнаружила там не только достаточное количество посуды, но и небольшие запасы чая и сахара. Мысленно поблагодарив викария и Рут за их заботу, Кейт прикинула, как ей самой улучшить быт переселенки. Она разлила молоко по чашкам и сказала:

— Вам, несомненно, поможет хорошее знание языка, Анна. Надеюсь, что вы быстро обзаведетесь друзьями. Люди на нашей площади живут замечательные!

Анна только затрясла головой:

— Люди шарахаются от Анны, они смеются над ней!

Кейт растерялась, сомневаясь, стоит ли затрагивать такую болезненную тему, как здоровье эмигрантки. Что о нем думает сама Анна? Поколебавшись, она решила говорить откровенно и прямо сказать, что насмешки и оскорбления обусловлены чудаковатыми манерами и неряшливым внешним видом ее новой соседки. А это можно легко исправить!

В первую очередь, подумала Кейт, нужно подобрать для Анны приличную одежду. Выдавшего ей теперешний шутовской наряд чиновника следовало расстрелять: это были жалкие обноски. Нелепое коротенькое платье подчеркивало угловатость ее фигуры, отсутствие чулок или носков обнаруживало волосы, покрывшие ноги. О ее ужасных ботинках Кейт не хотелось даже вспоминать. Их следовало немедленно сжечь и заставить Анну надеть туфли или, на худой конец, сандалии. Платье тоже нужно было отправить в печку, заменив его блузкой со стоячим воротничком и юбкой ниже колен.

Собравшись с духом, Кейт без обиняков начала: — Лучше не скрывать от людей того, что произошло о вами во время войны, Анна. Тогда соседи быстро войдут в ваше положение, да и вам будет легче с ними общаться.

Радцынская долго молчала, раздумывая над ее словами. Кейт с тревогой ждала. Но реакция последовала совершенно неожиданная: вместо взрыва негодования на глазах у Анны выступили слезы. Кейт подошла к ней и обняла за плечи. Анна доверчиво положила ей голову на грудь и расплакалась, как ребенок.

— Все уладится, — успокоила ее Кейт. — Доверься мне! У тебя скоро будет много новых друзей, а эта площадь станет твоим новым домом.

Спустя час, уже в кабинете викария, она говорила:

— Мне плевать на рекомендации Красного Креста! Я считаю, что люди должны знать, что ей пришлось вытерпеть в концлагере. Тогда они поймут, почему она так выглядит и так себя ведет. И нужно оповестить всех об этом как можно скорее, чтобы первое впечатление не успело укорениться.

— Но в Красном Кресте полагают, что как раз этого-то и не следует делать! Такая ситуация может вызвать нездоровый интерес к больной… — робко возразил Боб Джайлс.

— Нет, — уверенно заявила Кейт. — На площади Магнолий этого не произойдет. Здесь живут только хорошие люди.

Боб с сомнением посмотрел на нее и медленно кивнул.

— Вы еще что-то хотите сказать? — спросил он. Идеи переполняли Кейт, и она с жаром продолжила:

— Нужно обращаться с Анной так, как будто ничего странного в ее облике нет. Ей следует обязательно поменять одежду. Лично у меня вещей ее размера нет, но они наверняка найдутся у Гарриетты: она ведь тоже крепкого телосложения. Я уверена, что она с радостью отдаст Анне часть своих блузок и юбок. Ноги у Анны крупные, и первое время она может носить мужские сандалии. Все лучше, чем эти жуткие ботинки. Затем нужно изменить прическу…

Боб мысленно поблагодарил небеса: с помощью Кейт его подопечная быстро преобразится.

— Керри неплохо стрижет и сумеет сделать ей перманентную завивку. Потребуются также чулки, самые простые, нитяные, какие носят Мириам и Хетти. И разумеется, нужно создать уют в ее квартире. Если все жители площади поищут на своих чердаках какие-нибудь ненужные вещи, мы наверняка приведем жилище Анны в божеский вид.

Боб почувствовал себя так, словно бы заново родился.

— Я пойду по левой стороне площади, а вы — по правой, — сказал он, вставая. — Будем стучаться в каждую дверь, и нам помогут. Ну, с Богом!

Когда они вышли из дома, викарий подумал, что поступит мудро, если посоветуется с Кейт и относительно Уилфреда. Эта отзывчивая женщина наверняка сумеет помочь отчаявшимся Дорис и Пруденции.

— Так что если у вас найдутся подходящие вещи, подарите их Анне, она в них нуждается, — закончила свой рассказ Кейт.

— У меня есть две широкие юбки на резинке, купленные в прошлом году в Истборне, несколько ненужных блузок с длинным рукавом, вязаная кофточка и большой плащ, — с готовностью отреагировала Гарриетта Годфри.

Через четверть часа Кейт вернулась домой с огромной кипой одежды в руках.

— Что это? Старье для благотворительной распродажи? — поинтересовалась Керри.

— Это вещи Гарриетты, вполне приличные и почти новые, одна из юбок даже сшита из шелка. — Кейт положила ношу на стул и перевела дух.

— Тебе они явно великоваты. Или ты собираешься потолстеть? — подколола подругу Керри, отлично понимая, что одежда предназначена для кого-то другого.

— Это для нашей новой соседки, Анны Радцынской, — пояснила Кейт. — А ты, я вижу, время даром не теряла! Испекла пирог и целую стопку оладьев. Вот умница! Тебе нужно обязательно познакомиться с Анной. Мы угостим ее пирогом. Кстати, не могла бы ты, когда пойдешь забирать Розу из школы, зайти в магазин и купить все необходимое для домашней завивки волос?