Маргарет Пембертон - Площадь Магнолий

— Разумеется, я понимаю ваше беспокойство за дочь, — поспешила развеять ее сомнения Цецилия. — Но сын заверил меня, что у него самые благородные намерения.

Таких слов Малком не произносил, он просто сообщил матери, что хочет жениться на Пруденции и ко дню ее рождения, которое приходится на Рождество, собирается подарить ей обручальное кольцо.

— Чтобы пожениться, нам придется дождаться, пока ей не исполнится двадцать один год. Потому что ее отец ни за что не даст согласия на наш брак. К тому времени я подкоплю денег и смогу купить дом на площади Магнолий.

— А Пруденция знает о состоянии твоего здоровья? — поинтересовалась мать.

— Я сказал, что страдаю слабой формой эпилепсии, — беззаботно ответил сын. — Она понимает, что я не сумасшедший.

— Но разве не твое заболевание смущает мистера Шарки? — упавшим голосом осведомилась Цецилия.

— Нет, мама, — покачал головой Малком. — Дело в том, что Уилфред Шарки сам слегка не в своем уме. Он разгуливает с плакатами на шее по Льюишему и пугает прохожих грядущим концом света, чертями и распутницами. Такой человек наверняка не позволит своей несовершеннолетней дочери выйти замуж. Я хочу тебя попросить помочь мне, мама. Дело в том, что миссис Шарки до смерти запугана мужем и стыдится его. Не могла бы ты поговорить с ней с глазу на глаз и поделиться опытом — ты же в свое время решила схожую проблему. Мне думается, что вы с ней поладите. Пригласи ее пожить у нас, тебе будет не так скучно. Ей не хочется возвращаться к мужу,

— Надеюсь, что мы с миссис Шарки подружимся, — подумав, кивнула Цецилия. — У нас много общего.

То же самое она повторила и теперь, разговаривая с Дорис. Это показалось той невероятным: уж слишком очевидным было даже внешнее различие между ними, не говоря уже о внутреннем состоянии, а также характере и. манерах.

— Вы так считаете? — робко промолвила она.

— Да. — Цецилия отставила чашку чая и дружелюбно продолжила: — Во-первых, нас сближает, мягко говоря, эксцентричность наших мужей. Мой обожаемый супруг тоже был человеком с большими странностями. Он вбил себе в голову, что Земля плоская, и сообщал об этом всем прохожим на улице.

Дорис удивленно уставилась на нее.

— На улице? — подавшись всем корпусом вперед, переспросила она.

— Вот именно! — подтвердила Цецилия. — Меня это поначалу смущало, тем более что он был мировым судьей.

У Дорис глаза раскрылись от изумления: вот это да! Мировой судья и — сумасшедший. Ее Уилфред по сравнению с ним просто шутник!

— Но очень скоро я к этому приноровилась, — сказала миссис Льюис. — Я объяснила своим знакомым, что не разделяю его убеждений и придерживаюсь собственного мнения.

Дорис оцепенела. Неужели можно так просто решить все проблемы с соседями? Но еще сильнее поразило ее искреннее желание собеседницы подружиться с ней. Прежде у Дорис никогда не было такой обаятельной и уверенной в себе подруги.

— Не хотите ли еще чаю? — спросила она, испытывая приятное волнение от открывающейся перспективы. — У меня есть бисквитные пирожные, я сама их готовила. Домашняя выпечка всегда лучше покупной, правда?

— Дайте мне рецепт приготовления ваших чудных пирожных! — воскликнула Лия, чаевничая на уютной кухне сестер Хеллиуэлл.

Эмили смущенно зарделась: ей было вдвойне приятно услышать похвалу от такой известной кулинарки, как Лия, мастерицы печь пироги и бублики.

— Возьмите шесть унций муки, две унции овсяных хлопьев, три сахару и четыре — маргарина. И добавьте полбутылочки золотистого сиропа «Тейт энд Лайл». Потом высыпьте в эту смесь пол-ложечки соды и долейте горячей воды.

— Все очень просто, — подытожила Лия. — Как вы намерены отпраздновать Рождество? Пригласите к себе Нелли?

— Нелли, Гарольда и Анну, — уточнила Эстер, сидевшая в инвалидной коляске. — Это будет первое Рождество, которое Гарольд проведет дома. Нелли ожидает его со дня на день, он приплывет из Цейлона на корабле «Гордость империи». Надеюсь, что и Джек вернется к Рождеству домой. У Кристины есть какие-то новости о родных?

— Она ничего об этом не рассказывает, — помрачнев, сказала Лия. — Она стала очень скрытной в последнее время.

Эмили положила на колени вязанье.

— Ей сейчас приходится трудно. Вспомните, какие жуткие подробности злодеяний нацистов приводят газеты в связи с Нюрнбергским процессом.

— Кристина надеется, что ее мама и бабушка живы, — первой нарушила тишину Лия. — Этим-то и объясняется ее странная молчаливость в последнее время. Она намеревается разыскать их во что бы то ни стало.

Сестры были поражены услышанным. Эмили спросила:

— Ведь ее бабушка — твоя старая подруга, Лия? У тебя не осталось никаких ее вещей?

Лия поняла намек.

— Ты думаешь, нам поможет Мошамбо?

— Мне кажется, настало время попытаться помочь Кристине, — решительно проговорила Эмили. — Мошамбо мудр и проницателен, он никогда не разочаровывал меня. Он помогает даже тогда, когда люди в него не верят.

— Откровенно говоря, я тоже в него не верю, — призналась Лия. — Но поверю, если он ответит, живы ли Якоба и Ева. Так что же лучше использовать для контакта с ним? Бусы, которые Якоба подарила мне, или носовой платок?

— Бусы, — не задумываясь ответила Эмили, просветлев при одной мысли об общении с любимым индейским духом. — Мошамбо питает к бусам особое пристрастие.

— Ситуация весьма непростая, — сказал Боб Джайлс Кристине и Карлу, озабоченно морща лоб.

Они беседовали в уютной кухне Эллен в Гринвиче, в окружении собак, удобно устроившихся на кушетках, перед дровяной печью, в которой потрескивали горящие поленья.

— Можно попытаться прибегнуть к помощи сотрудников Красного Креста. Думаю, они выхлопочут для Кристины разрешение на въезд в Германию. Седьмого декабря в Берлин едет мисс Маршалл, моя добрая знакомая, работающая в этой организации. Кристина доберется с ней до Кельна, а потом ей придется действовать на свой риск и страх.

— Я могу сопровождать ее, — вызвался Карл.

— Нет, — покачала головой Кристина. — Я справлюсь одна.

— Одной тебе будет трудно, — возразил Карл. — В послевоенной Германии, где осталось немало людей, поддерживающих политику Гитлера, ты можешь оказаться в очень неприятном положении. Ситуация там все еще напряженная, в стране царит хаос, население голодает. Думаю, лучше все-таки мне поехать с тобой.

— Нет, — повторила Кристина. — Я должна это сделать сама.

Наступила томительная тишина. Наконец, смирившись с неизбежным, Боб Джайлс произнес:

— У меня есть адреса представителей Красного Креста, работающих во французской оккупационной зоне. Они тебе могут пригодиться.

Карл снял очки и потер переносицу.

— Пока ты будешь в отъезде, Кристина, я проверю информацию, полученную из Нью-Йорка, и свяжусь с бывшими узниками лагерей в Гейдельберге и Бухенвальде.

— Спасибо, — кивнула тронутая до слез Кристина. — Я вам обоим чрезвычайно признательна за помощь. Уверена, что я найду в Германии своих родных.

Мужчины промолчали, да и что им было сказать? Оставалось только молиться о ее счастливом возвращении и избавлении от навязчивой идеи.

— Так она действительно едет? — изумленно глядя на Кейт, спросила Керри.

Подруга кивнула, наклоняя корзинку так, чтобы Керри удобнее было ссыпать в нее картофель.

— Она отбывает завтра, папа очень тревожится за нее.

— Почему? — осведомилась Керри, отбирая для подруги лучшие картофелины.

— Он считает, что несет за Кристину ответственность, так как поддержал ее идею о розыске семьи. — Кейт взглянула на Мэтью и Луку, стоявших неподалеку, возле кондитерского киоска. Оба мальчика были в теплых пальто, шарфах и рукавичках, так что декабрьский холод их не пугал. — Папа собирался сопровождать Кристину…

— Чтоб мне провалиться на этом месте! — воскликнула Керри. — Ты представляешь, какие по площади Магнолий поползли бы сплетни? И больше всех старалась бы, разумеется, Хетти.

— Ей и так не дает покоя Рут, которая живет у викария и носит обручальное кольцо, — с горечью заметила Кейт. — Она не упускает случая намекнуть, что первая его жена, Констанция, была гораздо лучшей хозяйкой.

— Хорошо, что на нее не ополчилась Нелли, — усмехнулась Керри. — Вот тогда бы у Рут действительно возникли проблемы.

— Вот почему я сочла необходимым с вами встретиться, — подытожила Руби Миллер, адвокат Эммерсонов и племянница Нелли. Она беседовала с Леоном и Кейт в гостиной у зажженного камина. Дети уже спали. Гектор дремал в углу, положив голову на лапы. Руби устроилась в любимом кресле Карла, Кейт и Леон уселись напротив, на стареньком диване, покрытом белым узорчатым покрывалом.

— Я не совсем вас понимаю, — осевшим от волнения голосом произнес Леон, сжимая руку Кейт. — Не хотите ли вы сказать, что Джосс Харви опротестовал мою просьбу об усыновлении Мэтью лишь на том основании, что у меня кожа иного цвета?

Руби кивнула, стряхнув пепел в пепельницу. Она совершенно не соответствовала общепринятому представлению об адвокатах, эта брюнетка с ярко-красными губами и ногтями.

— К сожалению, именно так, — сухо сказала она. — И судья может встать на его сторону.

— Но ведь Леон приходится Мэтью отчимом, — вмешалась взволнованная Кейт. — Почему бы не узаконить их отношения? Это ведь вполне логично!

— Здравый смысл отступает, когда дело касается расовых предрассудков. Это вам скажет любой темнокожий солдат.

Руби скрестила ноги в нейлоновых чулках. По скуле Леона заходили желваки, на висках обозначилась пульсирующая жилка.

— Что же нам предпринять? — спросил он. — Нужно же что-то делать.

— Положитесь на меня, — проговорила Руби. — Ничего иного вам не остается. — Она закусила губу, колеблясь, сообщать ли Эммерсонам другую неприятную новость. — Если суд сочтет возражения Джосса Харви обоснованными, прадед может подать прошение об опеке над мальчиком. Но и это еще не все. Не исключено, что вам откажут и в удочерении Дейзи. Мне неприятно говорить это вам, но таково истинное положение вещей.

Кейт побелела как мел. Она предполагала, что Джосс Харви попытается стать опекуном Мэтью, но не думала, что может потерять Дейзи. А ведь это вполне возможно! Если им откажут в праве воспитывать девочку, ее заберут в сиротский дом.

— О Боже, нет! — Кейт прижала ладонь ко рту. — Только не это!

Леон пришел в ярость.

— Я никому не позволю разрушать мою семью! — вскричал он. — И не отдам своих детей ни Джоссу Харви, ни муниципалитету.

— Что касается Мэтью, то надежда есть, все не так беспросветно, как вам кажется, Леон, — откашлявшись, заметила Руби. — Против мистера Харви можно использовать его попытку похитить мальчика, когда тот был еще младенцем. К тому же он доводится Мэтью прадедушкой, а не дедом, суд учтет возрастной фактор.

Руби бросила окурок в камин и тут же достала другую сигарету. На Кейт и Леона было больно смотреть, их раздавило услышанное.

— Я постараюсь помешать мистеру Харви стать опекуном Мэтью, — продолжила она. — Но ведь он может попытаться усыновить его. И тогда…

Кейт разрыдалась. Леон притянул ее к себе.

— Когда состоится слушание дела? — спросила Кейт.

— Двадцать четвертого декабря, — сообщила Руби. Если дело будет проиграно, рождественские праздники для Эммерсонов окажутся испорченными.

— Мне не хочется проводить этот вечер в городе, — сказал Тед Ломакс, шевеля кочергой угли в камине. — Шесть лет я не был дома и не желаю шляться по улицам. Хочется побыть у своего очага.

— Хорошо, не обязательно идти на Пиккадилли, — согласилась Мейвис, неохотно отгоняя картину манящих огней отелей и кафе на центральной улице. — Давай сходим в льюишемский клуб. Там ты встретишь своих старых знакомых.

Тед откинулся на спинку кресла, чувствуя себя не на тридцать четыре, а по крайней мере на пятьдесят: настолько он устал.

— Только не сегодня, дорогая. Давай лучше приготовим гренки и попьем с ними чаю.

Мейвис хотела было предложить пройтись хотя бы в паб «Лебедь», до которого рукой подать, но передумала. Все равно ее муж по натуре отшельник и не умеет веселиться в шумной компании.

— Гренки так гренки, — миролюбиво кивнула она и пошла на кухню за хлебом. Они не появлялись на людях с тех пор, как Тед вернулся домой. Нарезая на доске хлеб ломтиками, Мейвис с раздражением думала о том, какое будущее их ждет, если Тед не желает развлечься в баре даже в пятничный или субботний вечер. Она уже умирала от скуки.

Но, вспомнив о том, что муж шесть лет провел на войне, она устыдилась своих мыслей. Он ведь постоянно участвовал в боях, получил медаль за отвагу. И хотя внешне он не походил на героя, в действительности он им был.

Она заметила, что нарезала слишком много хлеба, и отложила лишнее в металлическую хлебницу. Если Билли не съест хлеб утром с джемом, можно будет приготовить пудинг. Ей вновь стало тоскливо. Неужели ее не ждут никакие развлечения, кроме приготовления пудинга? Она потянулась за вилкой и внезапно вспомнила молодого человека с лицом проповедника. Он теперь частенько ездил в ее автобусе. Чего же ей на самом деле хочется? Посещать рестораны, пользоваться вниманием особ противоположного пола, пить с ними вино и обедать в шикарных ресторанах? Ответ был один: из всех мужчин на свете самым желанным для нее был Джек. Она положила на поднос уже поджаренные ломтики хлеба, масленку и нож. Что будет, когда Джек вернется домой?