Генри готова была разрыдаться. Ее душили слезы унижения и уязвленного самолюбия. Услышав недоумение в его голосе, она поняла, она ясно поняла, что он ни капельки не любит её. Казалось, что этот вечер разрушил даже их дружбу. Не тысяча фунтов удерживала его. Она была дурой, вообразив, будто такая глупость, как деньги, могли оттолкнуть его от неё. Нет, он не думал о деньгах. Удивление на его лице не было притворным. Он отталкивал ее от себя потому, что хотел оттолкнуть. Он не хотел ее. Его истинным желанием было поскорее выдать ее замуж, убрать ее долой с глаз и из своей жизни.

— Прошу прощения, — почти задыхаясь, сказала она, отчаянно вырываясь из его объятий, — сегодня мне нужно завоевать сердца еще нескольких мужчин и довести их число до дюжины.

Данфорд увидел, как она исчезла в толпе, не догадываясь, что она запрется в одной из туалетных комнат и проведет в уединении добрых полчаса.

На следующий день букеты начали приносить с самого раннего утра: всевозможных оттенков розы, ирисы и тюльпаны, завезенные из Голландии. Цветам хватило места в гостиной Блайдонов, они стояли и в фойе. Цветочный аромат был настолько сильный, что повариха пожаловалась, что не чувствует запаха пищи, которую готовит. Определенно дебют прошел успешно.

Утром она проснулась относительно рано. Относительно — по сравнению с остальными членами семейства. Когда Генри спустилась вниз, был почти полдень. Она вошла в столовую и с удивлением увидела за столом рыжеволосого незнакомца. От неожиданности Генри резко остановилась, но, когда он поднял на нее свои необыкновенной голубизны глаза, ей стало ясно, что это не кто иной, как брат Белл.

— Должно быть, вы — Нед, — улыбаясь сказала она.

Нед, поднимаясь со стула, удивленно приподнял бровь.

— Боюсь, вам известно обо мне больше, чем мне о вас.

— Простите меня. Мое имя мисс Генриетта Баррет. — Она протянула ему руку. Нед взял ее руку и чуть помедлил, решая, как ему лучше поступить с ней: пожать или поцеловать — все же выбрал последнее.

— Я очень рад познакомиться с вами, мисс Баррет, — сказал он, — хотя должен признаться, несколько озадачен столь ранним визитом.

— Я — гость в вашем доме, — объяснила она, — ваша матушка опекает меня этим летом на светских раутах.

Он отодвинул для нее стул.

— На самом деле? В таком случае смею предположить, вас ждет ошеломляющий успех.

Садясь за стол, она лукаво посмотрела на него.

— Ошеломляющий.

— Ах да. Все эти букеты, должно быть, предназначены вам.

Она пожала плечами.

— Я немного удивлена тем, что ваша матушка не предупредила вас обо мне. Или почему этого не сделала Белл? Она так много рассказывала мне о вас.

В душе он сразу же сник.

— Вы и с Белл уже подружились? — Он с сожалением почувствовал, как все его надежды на флирт с этой девушкой исчезают как дым.

— Да. Белл — самый лучший друг на свете. — Генри положила немного яичницы на тарелку и повела носом. — Надеюсь, она не остыла.

— Ее можно подогреть, — сразу же ответил он, подзывая слугу.

Генри попробовала немного.

— В самый раз.

— Что же Белл рассказывала обо мне?

— То, что вы очень милый и очень стараетесь создать себе репутацию распутника.

Нед подавился тостом.

— С вами все нормально? Налить еще чаю?

Все нормально, — отдышавшись, сказал он. — Она и это вам рассказала?

— Убеждена, что это как раз то, что сестры обычно говорят о своих братьях.

— Думаю, вы правы.

— Надеюсь, я не разрушила ваших планов завоевать мое сердце? — весело спросила Генри.

— Только не думайте, что я слишком высокого мнения о своей внешности и жду, что любой захочет завоевать мое сердце. Просто я подумала, что вам это могло показаться легко осуществимым по причине удобства.

— Удобства? — растерянно переспросил он.

— Учитывая, что мы будем жить под одной крышей.

— Послушайте, мисс Баррет…

— Генри, — вставила она, — пожалуйста, зовите меня Генри. Как все.

— Генри, — пробормотал он. — Ну конечно же, глупо было ожидать другого имени.

— Оно подходит мне больше, чем Генриетта. Не правда ли?

— Совершенно согласен с вами, — с большим воодушевлением подтвердил он.

Она положила в рот кусочек яичницы.

— Ваша матушка настойчиво продолжает звать меня Генриетта, но только потому, что так зовут вашего отца. Но я вас перебила.

Он моргнул.

— Правда?

— Да. Кажется, вы сказали; «Послушайте, мисс Баррет», — и после этого я перебила вас и попросила называть меня Генри.

Он снова моргнул, пытаясь восстановить ход своих мыслей.

— Ах да. По-моему, я собирался спросить: говорил ли вам кто-нибудь, что вы весьма откровенны?

Она рассмеялась:

— Все так говорят.

— Это нисколько не удивляет меня.

— Меня тоже. Данфорд постоянно твердит мне о том, что у хитрости есть свои преимущества, но мне никогда не удавалось удостовериться в этом. — Она тут же в душе начала ругать себя за упоминание в разговоре Данфорда. Меньше всего на свете ей хотелось не то что говорить, даже думать о нем.

— Вы знакомы и с Данфордом?

Она проглотила кусочек ветчины.

— Он мой опекун.

Нед поперхнулся и прикрыл рот салфеткой.

— Данфорд — опекун? — не в силах поверить этому переспросил он.

— Другой реакции я не ожидала. — Генри покачала головой. — Очевидно, Данфорд, по всеобщему мнению, не очень-то годится в опекуны.

— Конечно, можно сказать и так.

— Я слышала, что он — законченный распутник.

— Вот это уже ближе к истине.

Она нагнулась вперед, ее серебристые глаза дьявольски засверкали.

— Белл говорит, что вы очень стремитесь завоевать такую же репутацию, как у него.

— Белл слишком много говорит.

— Смешно, Данфорд говорил теми же словами.

— Это совсем меня не удивляет.

— Знаете, о чем я думаю, Нед? Ведь я могу называть вас так?

Его губы чуть дрогнули в улыбке.

— Конечно.

Она покачала головой.

— Вряд ли вам хорошо удастся роль развратника.

— В самом деле? — спросил он, растягивая слова.

— Да. Видно, что вы очень стараетесь. Вы только что произнесли «на самом деле» с достаточной долей снисхождения и этакой вселенской усталости, столь характерной для подобных мужчин.

— Удобно жить в соответствии с принятыми стандартами.

— Но вы способны подражать только тону этих людей, но не их сущности!

Нед едва сдерживал смех.

— В самом деле? — тем же самым тоном произнес он.

Генри засмеялась.

— Замечательно, милорд. Но хотите услышать, почему вы никогда не станете настоящим распутником?

Он опустил локти на стол и даже подался вперед.

— Вы же видите, я умираю от любопытства.

— Вы слишком милы и добропорядочны! — улыбаясь произнесла она.

Он снова откинулся на стул.

— Это комплимент?

— Конечно, комплимент.

Глаза Неда заблестели.

— Не могу выразить словами свое облегчение.

— Если откровенно, а вы, надеюсь, уже поняли, что я всегда откровенна…

— Конечно.

— Так вот, откровенно говоря, я только сейчас начинаю понимать, что малоприятные личности встречаются не так уж редко. Вчера вечером я познакомилась кое с кем из них, и теперь мне придется как-то выкручиваться, чтобы не принимать их сегодня, если они явятся с визитом.

— Уверен, их сердца будут разбиты. Она проигнорировала его замечание.

— Я собираюсь приложить все усилия, но постараюсь найти хорошего человека.

— В таком случае первым в этом списке буду я, не так ли? — Нед с удивлением поймал себя на мысли, что ничего не имел бы против.

Она как ни в чем не бывало продолжала пить чай.

— Мы не подходим друг другу.

— Это еще почему?

— Потому, милорд, что вы не сразу станете хорошим. Нужно время, чтобы вы смогли разочароваться в своих иллюзиях относительно преимуществ, которые есть у распутников.

На этот раз Нед расхохотался. От всей души. Успокоившись, он сказал:

— А как же ваш Данфорд — его образ жизни хорошо известен, однако это не мешает ему быть хорошим человеком.

Лицо Генри стало каменным.

— Во-первых, он не «мой». А во-вторых, и это главное, он вовсе не хороший человек.

Нед выпрямился на стуле. Он не мог припомнить ни одной женщины, которой бы не нравился Данфорд. Именно по этой причине ему так везло с ними. Он был само очарование, пока кому-нибудь не случалось разозлить его, и тогда уже нечего было ждать от него пощады.

Нед искоса посмотрел на Генри. Ему вдруг стало любопытно, удалось ли ей по-настоящему разозлить Данфорда. Он готов был поспорить, что удалось.

— Послушайте, Генри, что вы делаете сегодня днем?

— Наверное, мне следует быть дома, чтобы принимать визитеров.

— Чепуха. Их нетерпение только усилится, если они будут думать, что вас невозможно застать дома.

Она закатила глаза.

— Если бы мне удалось найти хорошего человека, все эти уловки были бы ни к чему.

— Может быть. А может быть, и нет. Возможно, мы никогда не узнаем этого, поскольку я сомневаюсь, что существует мужчина настолько хороший, насколько вы того хотите.

Таким был Данфорд, подумала она с грустью. До того, пока не стал жестоким; Она вспомнила их поездку в Труро. Он привез ее в магазин, чтобы доставить удовольствие. Ему очень хотелось помочь ей обрести уверенность в себе.

Она покачала головой. Нет, никогда ей не понять его.

— Генри?

Она встрепенулась.

— Что? О, простите меня, Нед. Что-то я стала рассеянной в последнее время.

— Не согласитесь ли вы отправиться со мной на прогулку? Мы могли бы проехаться по магазинам и сделать кое-какие покупки.

Генри внимательно посмотрела на него. Он, задорно улыбаясь, выжидательно смотрел на нее. Она нравилась Неду. Неду нравилось быть с ней. Почему же этого не хотелось Данфорду? Нет, не думай о нем. То, что один человек оттолкнул ее, еще не значит, что она никем не может быть любима. Она нравилась Неду. Она завтракала с ним, была сама собой и именно такой нравилась Неду. И Биллингтон вчера на балу был от нее в восторге. И Белл, и ее родители полюбили ее.

— Генри?

— Нед, — сказала она решительно, — я с удовольствием проведу с вами день. Мы отправляемся прямо сейчас?

— Почему бы и нет? Берите свою служанку, и я буду ждать вас в фойе через пятнадцать минут.

— Давайте через десять.

Он послушно отдал ей честь.

Генри быстро поднялась наверх. Быть может, эта поездка в Лондон и не будет таким уж разочарованием для нее.

В полумиле от них, в своем доме, Данфорд лежал на кровати в жутком похмелье. Он до сих пор был одет в свой праздничный фрак, к великому ужасу слуги. На балу он ничего не пил, поэтому вернулся домой до отвращения трезвым. Чтобы вычеркнуть из памяти воспоминания о вечере, он почти до дна выпил бутылку виски.

Это не помогло.

Теперь от него несло, как из таверны, голова болела так, словно по ней проскакала вся британская кавалерия, а постельное белье было испачкано грязными ботинками, которые он не удосужился снять. И все из-за женщины. Он пожал плечами. Он никогда и не подозревал, что так влипнет. Он наблюдал, как его друзей одного за другим подкашивало безумие, называемое женитьбой; все до одного были слепо влюблены в своих жен. Безумцы! Любовь — не повод для женитьбы! Но его друзья так не считали, что давало пищу для размышления. Почему бы и ему не остепениться, женившись на той, кто будет ему по-настоящему дорог? А затем судьба свела его с Генри. Стоило ему только раз посмотреть в ее серебристые глаза, как ему тут же стало ясно, что дальнейшая борьба бесполезна. Если быть откровенным, дело обстояло не совсем так. Он не был настолько измучен похмельем и хорошо помнил, что это не было любовью с первого взгляда. Разумеется, его чувства к ней вспыхнули только через некоторое время после случая со строительством хлева. Или это случилось в Труро, когда он купил ей желтое платье? Наверное, именно тогда все и началось. Он вздохнул. Какое в конце концов это имеет значение?

Он встал с кровати, придвинул стул к окну и, сев на него, безо всякой цели начал смотреть на людей, двигающихся вверх и вниз по Хаф-Мун-стрит. Как же ему быть дальше? Она ненавидит его. Если бы ему не пришло в голову строить из себя героя, он мог бы уже дважды жениться на ней. Но нет, ему, видите ли, надо было привезти ее в Лондон, познакомить со всеми холостяками высшего света и только после этого сделать ей предложение. Ему приходилось постоянно отталкивать девушку от себя из-за опасения распустить руки, вместо того чтобы совратить ее и силой притащить к алтарю еще до того, как она успела бы опомниться. Именно так поступил бы настоящий мужчина.

Данфорд резко встал. Еще не все потеряно. Просто надо перестать быть ревнивым олухом и вновь стать ей другом. Это ему по силам.

Разве нет?