– Клинья, а не колья! Колья подбивают к вампирам.

– Тебе виднее. Вон, кстати, Катерина чешет. Смотри-ка, бодрая какая. Уже с полотенцем и на пляж. Ишь ты!

Ассоль бодро стартовала с места, бросившись наперерез шествовавшей с королевским величием Кате. То ли та шла походкой от бедра, то ли одета была слишком вызывающе, то ли флюиды женской привлекательности вились за ней роем, как пчелы за медведем, стащившим у них мед, но мужчины как по команде оборачивались и смотрели ей вслед голодными глазами. Наверное, здорово быть такой феей – и с кавалерами никаких проблем, и самой приятно.

– Потрясающе выглядишь, – просюсюкала Ася. – Уже на пляж? Рано встала?

Кэт подозрительно мазнула взглядом по исходящей на патоку Муравской и вежливо улыбнулась:

– Я решила по утрам бегать, пока никого нет. А то на шведском столе запросто можно наесть пару лишних килограммов. Если часов в шесть прийти, то и место можно занять. Потом-то народ набежит, лежаков не хватит или зонтиков.

– Да уж, – голосом Кисы Воробьянинова прошамкала Ассоль. – Бегать – это хорошо. Одна бегала-то?

Катерина ошарашенно взглянула на неизвестно почему налившуюся сарказмом соотечественницу и пожала плечами:

– Там много народа бегает утром.

– Ну да, ну да. Ладно, мы тоже скоро придем. Хорошего дня. – Сироп из Асиного тона пропал, и беседа заканчивалась почти по-хамски, с каким-то неясным подтекстом и плохо скрываемой претензией. Таким голосом желают не хорошего дня, а выпаливают «скатертью дорога!», причем после смачного плевка в оппонента.

– Совсем уже, – пробормотала Катерина, глядя вслед стремительно удалявшимся подругам.

– Вот, я же говорила! – воскликнула Ася. – Уведет она всех наших мужиков. Бегала она. Как же! Дур нашла! Так мы и поверили!

– А нам не все равно? – удивилась Женя. – Ты чего разозлилась?

– А того! Вечно таким теткам все самое лучшее достается! Ты видела – у нее обручальное кольцо! Ну что за люди? Такое махровое наплевательство на ближних – и хапают, и гребут под себя! Есть у тебя муж – радуйся и придерживай его за рукав, чтобы не увели. Так ведь нет! Ей надо еще и чужих про запас набрать. А нормальным людям как быть? Нет баланса в мире, и справедливости нет! Слушай, а не знаешь, когда бар открывают? Я бы выпила.

– Еще не хватало! Пить тут с горя начни! Пошли лучше на пляж. Будем тебя показывать с лучшей стороны. Глядишь, и на твою долю что-нибудь перепадет.

– Вот какая ты, Лебедева, умная, когда тебя не касается! Так и дала бы по башке! Учить она меня станет. Конечно, пошли. Сейчас там все прынцы будут наши.

Любая проблема имеет решение. Любая.

Эту незамысловатую аксиому Александр повторял с упорством попугая, выучившего всего одну фразу и изумленного собственными способностями. Одна умная тетка на работе, жившая строго по фэн-шую и даже стол поставившая боком, говорила, что мысль материальна. Тетка считалась лучшим риелтором в конторе, и самые выгодные клиенты сами шли к ней в руки. Сотрудники давно перестали над ней посмеиваться и судорожно разведывали секреты мастерства, больше смахивавшего на колдовство. Даже ее стол, долгое время перегораживавший проход, скоро оказался в центре такого же косо расположенного сборища мебели, поскольку коллеги поспешили расположить свои рабочие места параллельно. Так вот она, придя на работу, усаживалась перед телефоном и как мантру бормотала, что сейчас ей позвонят деньги и будут проситься в кошелек. И никто, кстати, не смеялся: деньги звонили и в кошелек просились. О ее сделках ходили легенды. Саша, как и остальные сотрудники, незаметно для себя начал копировать некоторые ее приемы. Мысль действительно оказывалась материальной. Не всегда, но странные совпадения случались.

И сейчас его могло спасти только такое же совпадение. Потому что проблема категорически не решалась. Можно было рискнуть и пойти в милицию. Но рискнуть пришлось бы Катиной жизнью. Разумеется, не факт, что этот мерзкий тип из-за квартиры кого-то убьет. Может, он просто пугает. Но проверять не хотелось. По телевизору иногда показывали таких идиотов, что Валентин с его угрозами на их фоне казался двоечником, застенчиво врущим про утерянный дневник.

Все складывалось против Александра. А когда Зевс обмолвилась, что свежий воздух ей порекомендовала соседская девица, стало ясно, что у Валентина в квартире напротив может оказаться наблюдательный пункт. И наверняка доверчивая Анна Борисовна держит соседку в курсе продвижения сделки и любых изменений.

Ночью, в очередной раз проснувшись от собственного вопля и утерев влажный лоб, Саша вдруг отчетливо понял: если нельзя в милицию, то нужно подойти к делу с другой стороны.

Именно этим он сейчас и занимался. Пробки, как назло, были чудовищными. Одуревшие от ожидания водители люто ненавидели друг друга, бились за каждые двадцать сантиметров пространства и остервенело сигналили, вероятно, надеясь, что стоящие впереди автомобили выпустят закрылки и взлетят, освободив дорогу.

– Кофейку? – счастливо просияла Анна Борисовна, когда взбудораженный Александр наконец-то ввалился в квартиру.

– Нет, у меня к вам дело! Я привез бумаги! – Белогорский решительно захлопнул за собой дверь и на всякий случай накинул цепочку. После этого он прилип к «глазку» и оценивающе посмотрел на дверь соседской квартиры. Интуиция подсказывала, что к соседскому «глазку» тоже мог прилипнуть чей-то внимательный и недобрый глаз.

Убедившись, что на лестничную клетку никто не вышел, Александр повернулся к Анне Борисовне и прошептал:

– Дело жизни и смерти!

– Боже мой! Как интересно! – азартно сверкнула глазами Зевс и засеменила по коридору, увлекая за собой гостя.

* * *

Народу на пляже было как в метро в час пик. Туристы, увешанные сумками, полотенцами, пестрой надувной ерундой и детьми, курсировали туда-сюда, выискивая места получше.

– О, вон два свободных! – Ася бросилась к лежакам, расположенным под угрожающе покосившимся плетеным зонтом.

– А нас этой конструкцией не прибьет? – Женя качнула неустойчивый купол. Словно обидевшись на это предположение, зонт осыпал ее мелким песком и разнокалиберной трухой.

– Давай, не бузи, Лебедева! Начинаем отдыхать.

Но едва Женя начала снимать шорты, как сразу выяснилось, что они находятся в «эпицентре отдыха».

– Классная задница, – донесся до нее петушиный дискант Руслана.

После чего раздался сочный звук подзатыльника и голос Полины:

– Закрой рот и попытайся прикинуться воспитанным!

– Ребенок всего лишь констатирует факт, – игриво пробасил откуда-то сбоку Петр.

Женя затравленно оглянулась и увидела мадам Лодкину, которая, придерживая расстегнутый лифчик, раздраженно шептала что-то притихшему ребенку, и Петра, стоявшего неподалеку и поигрывавшего мускулами. В трусах он был чертовски хорош.

Так же в непосредственной близости обнаружились папаша Лодкин с какой-то бесформенной кучей резины в зубах, Изольда со своим пенсионером и Кэт с плеером и наушниками. Багровый от натуги Лодкин сидел, скосив глаза к носу, и надувал веселенький матрас. Щеки у него разнесло, как у бурундука, а глаза стали круглыми, как два кофейных блюдечка.

Дед, восседавший рядом с Изольдой, почесывал круглое пузо и с интересом пялился на раздевавшуюся Женю. Изольда, судя по повороту головы, смотрела туда же, но, поскольку на носу у нее красовались огромные очки, делавшие даму похожей на стрекозу, нельзя было определить, за кем именно она наблюдает.

Добил Евгению жизнерадостный Алексей, подошедший к честной компании вместе с Олесей и крикнувший на весь пляж:

– О, стриптиз! А мы вовремя!

Он весело дернул супругу за бантик на трусах. Бантик, разумеется, развязался. За что Фельчук получил затрещину от Олеси и, подхихикивая, плюхнулся на лежак.

Это незначительное происшествие немедленно откомментировали Петр, Лодкин и Изольда Ивановна. Причем Изольда Ивановна ударилась в воспоминания юности про какого-то столь же неосмотрительного оперного певца, Лодкин намекнул Фельчуку, что женщин надо держать в кулаке и не сажать себе на шею, а Петр просто засмеялся, предложив дернуть за второй бантик.

– Да уж, – пробормотала Женя. – Я чувствую, соплеменники так и будут виться вокруг нас весь отпуск. Ужас какой-то.

– Лучше бы уж вокруг нас, – немедленно отреагировала Ася и протяжно вздохнула, покосившись на Катерину.

Над Кэт как раз возвышался какой-то могучий викинг, пытавшийся завязать беседу на чудовищном английском. Фея с заткнутыми плеером ушами лениво приоткрыла один глаз, сфокусировалась на скандинаве и раздраженно перевернулась на живот, предоставив блондину возможность любоваться своей пятой точкой. Тот, конечно, полюбовался, покачал кудрявой башкой и утопал вдаль.

– А давайте играть в города? – предложил с дальнего лежака дед. – Воркута!

Но его не поддержали.

Катерина продолжала слушать музыку. Лодкин, собрав семейство, отправился с надутым матрасом к морю, попутно сбив надувным монстром панамку с зазевавшегося немца. Тот что-то крикнул им вслед. Фельчуки лобызались, облапив друг друга, чем страшно раздражали томившуюся от душевного одиночества Асю.

Изначально Женя думала, что станет загорать, слушать шум прибоя и читать книгу. Но когда наши мечты совпадали с реальностью? Если только во сне.

Народ желал общаться. Даже не желал, а прямо-таки жаждал.

– Надо намазаться, а то сгорим, – громко заявила Ассоль. – Только мне спину никак не достать. – Она выразительно оглянулась и нашарила взглядом Петра.

– Давай помогу, – произнесла Женя, но тут же испуганно вжала голову в плечи, напоровшись на страшную рожу, скорченную ей любимой подругой.

– Как же быть? – переигрывая, как актриса сельской самодеятельности, надрывалась Муравская.

– Давайте, деточка, я вас выручу, – продребезжал дед, опередивший медлившего Петра.

– Да ну что вы, не стоит утруждаться, – перепугалась Ася, бросив флакон с кремом Жене. – Мне подруга поможет.

Флакон, просвистев мимо уха, шлепнулся на песок.

Женя полезла его доставать, ощущая, как проникается отвращением к едва начавшемуся отпуску. Тем более что, распрямившись, она встретилась взглядом с Тимофеем. Оказалось, что три ближайших пустовавших лежака, прикрытых полотенцами, были заняты именно семьей Гризадзе. И теперь «святое семейство» прибыло на оккупированную территорию. Глава семьи сверлил Женю недобрым взглядом и дергал щекой. Судя по напряженному молчанию супругов, тема с синяками на шее разрулена не была. Зато девочка, на которую стали опасливо коситься все, кто уже был знаком с уровнем децибел в ее крике, на удивление была тиха и благодушна. Она разложила на песке формочки с совочками и принялась в них восторженно копошиться.

– Все, кранты тебе, Лебедева, – хихикнула Ася. – Ща тебя убивать будут. Если что, у нас есть незаинтересованные свидетели. Ничего не было. Ну, подумаешь, душила! Не целовала же.

– Помолчи и повернись спиной, – прошипела Женя. – Я тебя буду мазать.

– Да уж! – неожиданно громко и сварливо заявила Муравская. – Перевелись мужики. Девушки вынуждены сами друг друга мазать!

Пенсионер протестующее воскликнул что-то, но неожиданный порыв ветра унес его возмущение в другую сторону.

Женя, испачкавшись жирной субстанцией, начала размазывать крем по Асиной спине. Причем подруга, видимо, желая привлечь внимание облюбованного ею Петра, громко постанывала и командовала:

– Еще! Ниже! Ах, да, хорошо!

Именно в этот момент мимо, насвистывая мелодию Элтона Джона, проходил Алик. Он одурело приоткрыл рот и затормозил.

– Чего там? – уперся в его широкую спину Юлик, наряженный в розовые шорты с плейбоевским кроликом и розовые шлепанцы.

– Опять эти извращенки, – усмехнулся Алик и двинулся дальше.

– Кто бы говорил, – пробормотала Муравская и добавила, глядя на удаляющуюся парочку: – И так мужчин не хватает, а тут еще такие индивидуумы в розовом! Тьфу!

– Ась, он сюда идет! – испугалась Женя, затравленно глядя на приближающегося к ним Тимофея.

– Наконец-то! Петр? Лебедева, дай ему меня помазать, если будет предлагать!

– Да хватит уже! Какой Петр? Гризадзе идет! Я сейчас от стыда в песок закопаюсь. Мне кажется, что у меня даже колени покраснели!

– У вас случайно нет насоса? – крикнул подошедший Тимофей, словно общался с глухими, древними бабками.

– Да что ж у вас семья-то такая крикливая, – поморщилась Муравская. – Дочка молчит, так вы орете.

– Я, между прочим, жене про вас ничего не сказал, – многозначительно оповестил их Гризадзе.

– Ой, держите меня! Вы таким тоном говорите, будто ждете благодарности! – улыбнулась Ася. – Еще бы вы рассказывали жене, что на вас напали две девицы и наставили синяков. На шее! Да кто вам поверит!

– Да, – неожиданно печально согласился тот. – В правду обычно не верят. Зато в ложь – легко! Се ля ви.

– Да всегда пожалуйста. А насоса у нас нет. Нам насасывать нечего.