– Я не поняла, а чего он хотел-то? – поинтересовалась Женя, когда пострадавший отошел.

– Чего-чего! Насос! Не слышала, что ли? Он так крикнул, что у меня до сих пор в ухе писк. Ладно, все. Купаться пошли. Петр, а вы хотите купаться? – Муравская кокетливо поправила грудь и тряхнула ее для пущего эффекта.

Петр крутился рядом и травил анекдоты фривольного содержания. Делал он это громко, вероятно, надеясь, что Катерина, не взирая на наушники, все же услышит и оценит его остроумие. Но фея не реагировала. Поэтому, бросив на нее прощальный взгляд, кавалер вздохнул и поплелся за Асей.

Женя посмотрела им вслед и подумала, что все просто ужасно. Ужасно зависеть от мужчин, быть одинокой, мечтать о семье и не иметь шансов на осуществление этой мечты. Да что себя обманывать-то?

В их с Аськой возрасте каждый месяц на счету, а каждый мужчина может быть последним. И как это стыдно, когда ты от них зависишь: от их внимания, благосклонности… Хоть бы их и вовсе не было ни у кого! Это как шуба или машина. Когда у знакомых нет, то и тебе не особо надо. А когда окружающие постепенно начинают обзаводиться и тем, и другим, начинаешь ощущать свою ущербность и хорохориться, мол, не нужно мне, не хочу быть, как все. Ладно, если действительно не хочешь. Но чаще-то хочешь, до слез, до соплей, до ночного воя в подушку!

– А мы с Германом Тихоновичем собрались на экскурсию, – вторгся в Женины мысли навязчивый голос Изольды. Старушка присела на край лежака и требовательно уставилась на нее.

– Ого, – вежливо отреагировала Евгения, понимая, что от нее чего-то ждут, и не догадываясь, чего именно. Подумав, она еще более выразительно добавила: – Ух ты! А кто такой Герман Тихонович?

Уже озвучив вопрос, она поняла, что можно было и не спрашивать, демонстрируя свою тупость. Ясно же, дед этот, который рядом крутится. Видимо, Изольда Ивановна тоже была озадачена Жениным вопросом. Она недоуменно приподняла тонкие дуги аккуратно выщипанных бровей и ткнула пальчиком в сторону объекта обсуждения. Объект заигрывал с полной девочкой невнятного возраста, сидевшей на песке в одних трусах. Судя по роду занятий, лет ей было не больше десяти, а исходя из размеров бюста, можно было дать и все пятнадцать.

Изольду Ивановну сдуло. А Женя, воспользовавшись случаем, побежала к морю. В конце концов, лучше купаться в одиночестве, чем болтаться в обществе земляков.

Но если вы прибыли в отпуск стаей, то заскучать вам не дадут.

Сначала Женю обрызгала Юлечка, носившаяся по берегу с кругом на животе, в нарукавниках и с водяным автоматом. Брызгалась она соленой водой и прицельно – в лицо. Надо полагать, мстила за папеньку. Потом на Евгению наехал старший Лодкин на матрасе, едва не утопив. Следом ее довольно болезненно пнула мамаша Гризадзе, учившаяся плавать. Она, конечно, бросилась уверять, будто не хотела, и все вышло случайно, но взгляд ее оставался колючим. Женя даже заподозрила Тимофея во вранье: а вдруг Нина в курсе их вчерашних приключений? И в довершение всего кто-то цепко ухватил ее за лодыжку и потянул вниз.

«Началось», – успела подумать Евгения, уходя на дно.

– Вы как? Вы чего? – Над Женей навис совершенно белый Петр. Горло саднило, подташнивало и кружилась голова.

– Тепловой удар, – донесся словно через вату смутно знакомый женский голос. – Надо шапочку надевать.

– Из фольги, – засмеялся кто-то. Судя по петушиным переливам и уровню юмора, это был Руслан.

– Иди отсюда, – цыкнули на него, и на лицо полилась теплая, противная вода.

– Нужно ей искусственное дыхание сделать. – Рядом с физиономией Петра появилось вверх ногами лицо Юлика. – Барышня, что случилось?

При этом смотрел он не на Женю, а на Петра. Снизу это было видно. Юлик просто гипнотизировал его, прижавшись лбом и облизывая губы.

«Вот паразиты, – обиженно пронеслось в голове у Жени. – Человек тут помирает, а они глазки друг другу строят».

Не успела она озвучить свое возмущение, как кто-то довольно ощутимо врезал ей по физиономии. Рефлексы сработали моментально. Женя лягнула воздух ногой, и Петр вместе с Юликом повалились на нее сверху, едва не переломав ребра.

– Ничего, зато ожила. – Теперь к лицам прибавился еще и Алик. Но на Петра он не смотрел. И на Юлика своего тоже. Он смотрел непосредственно на Женю, причем так, что ей стало страшно и захотелось упасть в обморок. У Алика были красивые брови, широченные плечи и сильные руки. Такими руками можно запросто утопить кого угодно.

– Женька-а-а-а! – раздалось откуда-то плаксиво и трагически. – Женечка-а-а-а! Что я маме-то твоей скажу-у-у!

И сверху хлынул целый водопад. Если бы они не дружили с Асей много лет, Женя заподозрила бы подругу в том, что та решила довести дело, начатое неизвестным убийцей, до конца.

– Что вы делаете? – крикнул Юлик, пытаясь отнять у рыдающей Муравской ведро.

Но он не на ту напал. Ася ловко размахнулась и врезала противнику ведром по печени. После чего попыталась напялить емкость на голову.

Про Женю все забыли и бросились разнимать дерущихся. Только Петр, нервно оглянувшись, подхватил ее на руки и куда-то потащил.

– Куда? – напряглась Женя.

– В номер! Тебе надо прийти в себя! – пропыхтел кавалер, подпихнув сползавшую ношу коленом. Никакой нежности и романтики в его действиях не было. Более того, Жене вдруг показалось, что спаситель торопится с проворством крокодила, волокущего прятать пойманную дичь. И во взгляде его явственно читалась то ли паника, то ли крайняя степень встревоженности.

Бежали они довольно долго. По пути следования Петр периодически подкидывал провисавшую Женю то одной, то другой ногой, совершенно отбив ей все, что можно.

У корпуса их нагнала Муравская и стала пререкаться с новоиспеченным рыцарем по поводу того, в чьем именно номере Женя должна отдыхать.

– У меня тоже стресс. Я же ее спас! Нам надо выпить! – Петр пытался открыть Жениной головой дверь и укрыться в своем номере, но упрямая Ася тянула подругу за ноги, не давая ему уволочь добычу в нору.

– Если у тебя стресс, – пыхтела она, – я могу с тобой выпить! И вообще, я за нее отвечаю!

– Она совершеннолетняя!

– Ну и что? Считай меня ее опекуном, поскольку Женька недееспособная! Вот если она в здравом уме и трезвой памяти захочет у тебя в номере наедине пить – так хоть упейтесь! А пока – нет моего согласия! Вон, глянь, она как колода: глаза пуговицами и улыбается. Очухается – сама решит.

– А если не решит?

– Тогда есть я! – обнадежила Ассоль. – Поставь на место и иди к себе!

С явным сожалением выпустив Женю из рук, кавалер вздохнул и сдался.

– Аська, меня топили, – упавшим голосом сообщила Женя, когда они остались одни. Эйфория от того, что мужчина спас ее и нес на руках, уже прошла, и она начала клацать зубами, трясясь от пережитого ужаса. – Я тебе клянусь – меня кто-то за ногу схватил и на дно потянул. Там почти все наши в воде были. Это кто-нибудь из них! Вот за эту ногу хватали!

Женя торопливо скрючилась в попытках разглядеть хотя бы какие-то следы на щиколотке. Но ничего там не было.

Она вдруг заплакала:

– Я хочу домой!

– Евгеша, перестань, – бросилась к ней Ася. – Давай вместе подумаем, ну кому ты на фиг сдалась, топить тебя?

– Я вспомнила, что перед отъездом пришла отпрашиваться к шефу, а у него там скандал! Я просто стояла, речь репетировала, даже не слышала ничего. А он покраснел, потом позеленел, буркнул что-то и трубку повесил. Вдруг он там какие-то секреты выбалтывал и теперь думает, что я теперь тоже в курсе?

– Это слишком фантастично, – отмела ее версию Муравская. – Ты же не во внешней разведке работаешь и не в банке. Не болтай ерунды. В самом крайнем случае это была чья-то неумная шутка. Руслан, например, запросто мог такое учудить – ума-то нет. Или сам Петр. Сначала притопил, затем спас и в номер унес. Я, кстати, еле тебя у него отбила. В общем, убедительная версия. С сожалением вынуждена констатировать, что ему нравишься ты, а не я. Дерзай!

– Обнадеживающий призыв, особенно учитывая только что сказанное. Я, конечно, мечтаю выйти замуж за столь неординарного человека.

– Разбежалась! Кто тебя замуж-то звал? Так, на руках поносил. А ты сразу замуж собралась. Это ни к чему не обязывающая романтика.

– Да уж, так романтично было, – усмехнулась Женя, вспомнив, как Петя волок ее, помогая себе коленом. Однако то, что она мысленно уже начала называть его по имени, о многом говорило.

– На пляж пойдем? – жалобно спросила Ася. – А то отпуск короткий. Я гляжу, ты уже в себя пришла.

– Только я купаться больше не стану, – испугалась Женя.

– Хорошо, – согласилась Муравская. – Хоть вообще в воду не заходи.

– Ты мне не веришь, – обиделась Женя.

– Не верю.

– Вот хлопнут меня, вспомнишь…

– Непременно. Вспомню. Пошли, а? Обед скоро. С ума с тобой сойти можно. Сплошные приключения.

Было бы удивительно, если бы все не ринулись выражать сочувствие вернувшейся на пляж Жене. Она даже пожалела, что пришла. Но, похоже, сочувствовали ей искреннее, хотя и довольно утомительно. На вопрос «как же так?» она еще по пути решила отвечать, что просто свело ногу.

– Классно, – неожиданно протянула Муравская, когда земляки рассосались и занялись своими делами. – Море, отпуск, голые мужчины! Тебе нравится?

– Я в восторге, – мрачно пробормотала Евгения. – Такого отпуска у меня еще никогда не было. Интересно, он меня добьет?

– А почему «он»? Может, она? – хихикнула Ася. – Слушай, у нас в аптечке таблеток от паранойи нет?

– Надеюсь, перевозка тела входит в страховку, – пробормотала Женя, укладываясь поудобнее на лежаке.

– Входит, не переживай. Тебя в чем в гроб положить? В голубом сарафане или в платье с цветочками? Кстати, неправильно лежишь! Надо руки на груди сложить. Тренируйся пока! – засмеялась добрая подруга и встала: – Пойду, принесу попить. А ты тренируйся, тренируйся. И глаза не закрывай, а то ведь кроме утопления есть множество способов…

– Иди, остроумица, – разозлилась Женя и перевернулась на живот. Как там Гризадзе сказал? В правду никогда не верят? Точно. Иногда реальность бывает совершенно неправдоподобной.

На обед подруги почти бежали. После нескольких часов, проведенных на свежем воздухе у моря, и массы впечатлений, оптом выданных судьбой в первый же день, аппетит у них разгулялся, как у медведей после спячки.

– У меня живот неромантично урчит, – сообщила Ася. – Давай сядем отдельно от мужиков.

– Легко. Можно подумать, они рвутся составить нам компанию, – пожала плечами Женя. Она так утомилась от переживаний и подозрений, что страх сам собой притупился. Но, как выяснилось, ненадолго.

Сначала Евгении казалось, что страсти улеглись и соплеменники наконец-то стали вести себя адекватно, не пугая ее всяческими странностями. Не тут-то было! Стоило только ей отойти за салатом, как у их с Аськой стола принялся крутиться Герман Тихонович. Вернее, сначала он крутился у соседних, суетливо выдвигая и задвигая стулья, а потом как-то незаметно подобрался к месту, занятому Женей и Асей.

– Что застыла? Изобилие вариантов препятствует выбору? – прошептала Муравская и довольно ухмыльнулась, когда Женя вздрогнула и чуть не уронила пустую тарелку.

– Ась, ты сдурела? У меня чуть инфаркт не случился!

– Это я тебя тренирую, подруга! А то ты слишком впечатлительная стала. Скоро количество стрессов достигнет критической массы, и ты перестанешь на них реагировать.

– Ага. Количество перейдет в качество, и я свихнусь, – кивнула Женя, прислушиваясь к тонкому звону в ушах. – Главное, успешно миновать этап заикания.

– Ничего страшного. Заика – это даже мило, – похлопала ее по спине Ассоль.

– Мило – это зайка, а заика – диагноз. Я тебя очень прошу: не надо меня пугать. Меня и так тут все пугают. Вон, гляди. Скажешь, что я мнительная? – И Женя указала на пенсионера, воровато шарившего у столов. – Что он делает?

– Либо бомбу подкладывает, либо отраву подсыпает. Тебе, разумеется! А чтобы наверняка угрохать уважаемую гражданку Лебедеву, он это делает в радиусе десяти метров, – поразмышляв, выдала Ассоль и раздраженно посмотрела на подругу. – Евгеша, ты меня бесишь! Раньше я за тобой подобной дури не замечала.

– Да? По-твоему, это нормально?

– Что?

– То, что дед делает! Давай понаблюдаем, что дальше произойдет.

– Нет уж. Я есть хочу. Не усложняй мне жизнь. Сейчас пойдем и спросим у него. Зуб даю, все гораздо проще выяснить, если не фантазировать, а задавать вопросы в лоб.

Ася решительно сунула тарелку в руки подруге и направилась к Герману Тихоновичу. Дед уже перешел к соседнему ряду и совершал свои замысловатые манипуляции там.

– Добрый день! Хорошая погода. А чем это вы заняты? – поинтересовалась Ассоль и уставилась на смутившегося пенсионера.

Герман Тихонович стал бордовым, как спелый баклажан, и тревожно застрелял глазками по сторонам.