Как послушная девочка, я встаю, надеваю свои любимые джинсы, свободный свитер ручной вязки, затем носки и мокасины. В гостиной, куда я выхожу, Мишель лежит на диване, прикрыв ноги пледом, и смотрит телевизор. Услышав мои шаги, она поворачивается и тепло улыбается мне. Такое ощущение, будто она знает что-то такое, чего не знаю я. Наверняка так и есть.

– Эндрю с Эйданом на улице, – говорит она, кивнув в сторону входной двери.

Мое беспокойство нарастает. Медленно иду к двери.

Выйдя на крыльцо, я вижу… троих братьев Пэрриш! Непонятно, откуда здесь появился Эшер. Все трое стоят возле «шевеля», который Эндрю оставил в Техасе.

Пытаюсь сообразить, что к чему. Хорошо, Эшер решил навестить старшего брата. Но зачем им понадобилось скрывать его приезд от меня? Что-то здесь не так. Не могу сказать, что я не рада видеть Эшера. Мысль об обыкновенном родственном визите кажется мне несостоятельной. Скорее всего, Эшер – соучастник затеи Эндрю.

Машина! Вот что выбивается из общей картины. Эшеру было бы намного проще и быстрее добраться сюда самолетом. Возникает догадка, почему Эшер приехал именно на машине, но я изо всех сил стараюсь ее оттолкнуть.

Сбегаю по каменным ступенькам крыльца и обнимаю Эшера.

– Девочка, а ты потрясающе выглядишь, – говорит он.

Как и у Эндрю, у него светло-зеленые глаза и ямочки на щеках. Эшер стискивает меня в объятиях и приподнимает.

– Очень рада тебя видеть, – говорю я и улыбаюсь.

То и дело поглядываю на Эндрю. Его распирает от улыбки и желания наконец-то рассказать о своей затее. Он держится из последних сил.

Смотрю на машину, потом на Эшера, и так несколько раз.

– Значит, ты ехал сюда на…

Черт побери, а ведь все куда сложнее, чем мне казалось! Машину мы оставили в Техасе. Эшер, насколько я знаю, обитает в Вайоминге.

– Что тут вообще происходит? – наконец решаюсь я спросить.

Эшер вопросительно смотрит на Эндрю. Тот делает несколько шагов вперед:

– Я попросил Эшера перегнать «шевель» сюда.

– А зачем?

Эшер скрещивает руки и встает возле задней дверцы.

– Потому что твой парень сумасшедший, – посмеиваясь, отвечает он. – И потому что он не доверяет фирмам, которые занимаются такой работой.

Я снова поворачиваюсь к Эндрю, ожидая его объяснений. Порыв холодного ветра атакует мой свитер. Я зябко ежусь и прячу руки в рукава.

– У тебя есть пять минут на сборы, – вдруг говорит мне Эндрю. Мое сердце начинает сбоить. – Пять минут, и ни секундой больше, – добавляет он, постукивая себя по левому запястью, где нет никаких часов.

– Эндрю…

– Это не обсуждается, – заявляет он. – Иди собирай вещи.

Я тупо смотрю на него.

Моя догадка оказалась верной, однако это меня совсем не радует. Я не хочу снова пускаться странствовать… То есть на самом деле очень даже хочу, но… не сейчас. Эндрю выбрал неподходящее время.

– Осталось четыре минуты, – говорит Эшер.

– Но мы не можем вот так взять и свалить, – возражаю я. – Это невежливо. Эшер только что приехал. Неужели ты не хочешь пообщаться с Эндрю?

– С Эндрю я могу пообщаться в любое время, – возражает Эшер. – А сейчас тебе все же лучше послушаться его и собрать свои манатки. Иначе он увезет тебя, в чем стоишь. На всю неделю – одни трусики.

– Три минуты, детка, – с серьезным видом сообщает Эндрю. – Я не шучу. Быстро в дом, собирай наши шмотки и назад.

Наконец-то я вижу прежнего Эндрю. И слышу этот тон, не терпящий возражений…

Когда я снова пытаюсь спорить, Эндрю награждает меня свирепым взглядом.

– Поторапливайся! Время заканчивается, – рычит он, указывая в сторону крыльца.

Я выжидаю еще секунд десять и только потом, сверкнув на него глазами, говорю:

– Отлично.

На эту «внезапную» поездку я соглашаюсь лишь потому, что знаю: Эндрю всеми силами хочет мне помочь. Меня тут же захлестывает чувство вины.

Отбросив его шуточное требование собраться за пять минут, я поворачиваюсь и медленно возвращаюсь в дом. Это мой молчаливый способ протеста.

– Мишель, ты знала? – спрашиваю я, проходя мимо нее.

– Естественно, знала! – кричит она вслед.

Я спиной чувствую, как она улыбается.

Распахиваю дверь комнаты, ставлю сумку на кровать и кидаю туда свои тряпки. Затем направляюсь в ванную за зубными щетками и прочими туалетными принадлежностями. Последовательно выдергиваю из розеток зарядные устройства для наших мобильников, хватаю с ночного столика свой телефон и запихиваю в сумочку. Затем оглядываю комнату: не забыла ли чего.

Похоже, свои вещи Эндрю собрал заблаговременно, а я даже не заметила.

Затем просто оглядываю комнату. Медленно, дюйм за дюймом. Сама не знаю, для чего прохлаждаюсь. Но такое поведение кажется мне правильным.

Снаружи доносится три автомобильных гудка. Выныриваю из своих мыслей, вешаю на плечо сумку, подхватываю сумочку и выхожу.

– До встречи! – говорит мне Мишель.

Останавливаюсь и неуклюже обнимаю ее. Обняться как следует мне мешает багаж.

– Приятного путешествия, – добавляет она.

– Спасибо, что пригласили нас.

Мишель улыбается и машет мне. Я толкаю дверь, выхожу на крыльцо и спускаюсь. Эндрю открывает багажник, и я засовываю туда сумку. На сборы я потратила значительно больше отведенных пяти минут. Мне хочется услышать его ворчание.

– Ты готова? – спрашивает Эндрю.

Втягиваю в себя холодный воздух, смотрю на Эйдана и Эшера, затем подхожу и обнимаю их.

– Рад, что вы к нам выбрались, – говорит Эйдан.

– Держи моего братца на коротком поводке, – добавляет Эшер.

Улыбаюсь им и прыгаю на пассажирское сиденье. Эндрю захлопывает дверь.

Братья прощаются. Еще через минуту Эндрю усаживается на водительское место. Вместе с ним в салон успевает проникнуть холодный ветер.

– Теперь слушай, как мы поедем, – говорит Эндрю, положив руки на руль. – Мы двинемся на юго-восток, к побережью…

– Постой, – перебиваю я. – Ты что, спланировал эту поездку?

Чудеса, да и только. Эндрю терпеть этого не может. Его кредо – спонтанность.

– Частично, – отвечает он, слегка улыбаясь. – Но так нужно.

– Какая именно часть нужна?

Он смотрит на меня. «Может, ты позволишь мне договорить?» – читаю я в его глазах.

Умолкаю. Эндрю открывает бардачок.

– Мы направляемся на юг, на побережье, где проведем всю зиму.

Смысл его слов доходит до меня не сразу. Сколько времени он собирается возить меня по дорогам? Что значит «всю зиму»? Чем больше я об этом думаю, тем меньше понимаю. Эндрю достает карту и раскладывает ее на рулевом колесе. Я с беспокойством слежу за его движениями.

– Терпеть не могу эти долбаные холода. Самое время ехать на юг. Там не будет ни снега, ни слякоти на дорогах.

Что ж, отличный план. Я сама не любительница холодов. В этом Эндрю прав. Киваю и слушаю его дальнейшие объяснения. Палец Эндрю показывает наш маршрут.

– В Виргинии мы выберемся на побережье и поедем дальше на юг. Твою Северную Каролину просто проедем, без заезда в Роли. Слышишь?

– Поняла.

В безумстве Эндрю есть определенная логика, и мне как-то не хочется с ней спорить.

Эндрю возвращается к карте. Его палец движется вниз.

– Потом Южная Каролина, Джорджия, а дальше мы проедем вдоль всего побережья Флориды: от Фернандина-Бич до Пенсаколы.

Его палец чертит плавную кривую, повторяя береговую линию Флориды.

– И сколько времени займет наше путешествие?

– А какая разница? – с улыбкой спрашивает он.

Потом наспех складывает карту и запихивает между сиденьями.

– На этот раз точки нашего путешествия определяю я, – добавляет Эндрю. – В основном потому, что не хочу морозить собственный зад. И еще потому, что… так нужно. – Последние слова он произносит, глядя перед собой.

– Эндрю, зачем ты все это затеял?

– Потому что это правильно. – Он снова поворачивается ко мне. – И потому что ты сидишь в машине.

– Потому что я сижу в машине? – ошеломленно переспрашиваю я.

– Да, – слегка кивает он.

– Но… как понимать твои слова?

Он улыбается, и его зеленые глаза сразу теплеют. Он касается моего подбородка, целует меня и говорит:

– Ты могла бы устроить мне скандал. Могла бы послать меня подальше, едва я велел тебе идти и собирать вещи. Но ты этого не сделала. – Эндрю снова меня целует, оставляя на губах привкус мяты. – Ты ведь пошла собирать вещи не только потому, что я так сказал. Ты сама этого хотела. Кэмрин, ты не из тех женщин, для которых слово мужчины – закон. Ты откликаешься только на те мои предложения, что созвучны твоим желаниям. Я чаще выступаю, как… свеча зажигания.

Я пытаюсь и не могу скрыть улыбку. Эндрю чмокает меня в лоб, потом выпрямляется. Он заводит двигатель. «Шевель» отзывается недовольным урчанием.

Эндрю прав. Все его просьбы и требования я исполняла лишь потому, что в душе хотела того же самого. Жалобы не в счет. Но удивительно, как Эндрю удается узнать то, чего я хочу, раньше меня?

Эндрю

Глава 17

Пожалуй, вчера в Чикаго я впервые не смог предугадать реакцию Кэмрин на мое сумасбродное предложение. Я и раньше предлагал ей сумасбродные затеи, но тогда рядом со мной была другая Кэмрин. А та Кэмрин, в которую превращалась моя бедная, настрадавшаяся девочка, с каждым днем пугала меня все сильнее. Я рискнул: позвонил Эшеру и попросил перегнать «шевель» в Чикаго. Я не знал, как Кэмрин отнесется к моему предложению. Боялся, что из-за чувства вины она вовсе откажется куда-либо ехать. Для меня потеря Лили – такой же удар. Я бы согласился лишиться руки или ноги, только бы вернуть нашего ребенка. Но что случилось, то случилось. Можно подумать, что теперь мы должны по уши увязнуть в переживаниях, забыв о смехе, счастье и развлечениях. Верный способ угробить себя, совершая самоубийство медленным и болезненным способом. Я знал: если Кэмрин откажется, я силой затолкаю ее на заднее сиденье и все равно увезу. Путешествия – наша жизнь. На дороге мы встретились, на дороге мы полюбили и узнали друг друга. И сейчас, чтобы вновь стать самими собой, нам нужно куда-то ехать. Как долго? До тех пор, пока не почувствуем, что пора заняться чем-то другим.

Первые четырнадцать часов прошли без заметных происшествий. Я вел машину самым коротким путем из Чикаго в Виргиния-Бич, слушая радио или включая CDплеер, если не попадалось приличных станций. Кэмрин улыбалась, говорила о местах, через которые мы проезжали. Но она еще не вошла в свое прежнее состояние. Думаю, ей понадобится несколько дней. Главное, она начала возвращаться к той Кэмрин, которую я однажды встретил в пути.

Пляжи Восточного побережья отличаются от техасских. Они чище, и океанская вода здесь похожа на океанскую воду. В Галвестоне вы довольствуетесь мутноватыми водами Мексиканского залива.

Поздний вечер. Виргиния-Бич встретил нас закатным солнцем. Впервые за все эти тяжелые недели я увидел, как вспыхнули глаза Кэмрин. Если бы я знал, насколько целителен для нее закат, то давно вывез бы ее на побережье.

– Мы поселимся в отдельных номерах? – спрашивает она, когда мы ставим машину на стоянку нашего первого отеля.

Она, конечно же, шутит, но не ждет, что я скажу ей об этом.

– Разумеется, по-другому и быть не может, – отвечаю я, вынимая из багажника наши сумки.

– Ты серьезно?

Мне забавно видеть испуг на ее лице, но я доигрываю до конца. Я собирался снять общий номер, однако теперь решаю попробовать.

Закрываю багажник, и мы идем к дверям отеля.

– Эндрю, я думаю, мы с тобой уже прошли эту стадию.

– Мы бы хотели два просторных номера для некурящих, желательно соседние.

Администратор выстукивает запрос на компьютере. Я стараюсь не смотреть на Кэмрин и лезу в бумажник за кредитной карточкой.

– Соседних номеров у нас нет, – отвечает женщина. – Зато есть два номера напротив.

– Это нас тоже устроит, – говорю я.

– Эндрю, мне не верится, что ты готов выкинуть деньги за два номера, – шепчет Кэмрин. – Зачем, когда мы с тобой давно и напропалую занимаемся сексом?

Кэмрин не остановить. Она говорит и говорит, пока администратор не начинает странно поглядывать на нас. Наверняка эта тетка решила, что мы чокнутые. Обожаю такие недоуменные взгляды. «Ушам своим не верю», – написано на физиономии администратора.

– Пожалуйста, закрой рот, – говорю я, поворачиваясь к Кэмрин. – Я зайду к тебе в номер и быстренько сделаю то, о чем попросишь. Не надо устраивать скандал.