Джессика Редмерски - По дороге в вечность

– Хорошо, что у нас полный бак. – Кэмрин смеется, выставляет ногу в окошко и продолжает: – Не исключено, что они решили заманить нас в какую-нибудь хибару в густом лесу и там убить.

– Знаешь, у меня тоже мелькала такая мысль, – смеюсь я.

– Но я верю, что ты сумеешь меня защитить, – продолжает шутить Кэмрин. – Не позволяй им резать меня на кусочки или заставлять смотреть все серии «Малышки Бу-Бу».

– Договорились. Кстати, добавляю четвертый пункт к нашему списку обещаний. Если я вдруг исчезну или пропаду, обещай, что не будешь меня искать, пока не пройдет триста шестьдесят пять дней. На триста шестьдесят шестой день, если я жив, то обязательно вернусь. А если погиб, тогда продолжай жить дальше.

Кэмрин приподнимается на сиденье и всовывает ногу обратно.

– Мне не нравится этот пункт. Люди исчезают на несколько лет, а потом возвращаются целыми и невредимыми.

– Я говорю не про других, а про себя. Если я исчезну и через год не вернусь, значит я точно умер.

– Хорошо. – Кэмрин придвигается ко мне и кладет голову на мое плечо. – Но тогда ты должен пообещать мне то же самое. Ждать меня целый год, и ни дня больше.

– Обещаю, – говорю я, прекрасно понимая, что вру.

Если бы Кэмрин исчезла, я бы искал ее, пока жив.

Иногда вранье бывает вполне допустимым. И «обещание», которое я только что дала, – пример такого допустимого вранья. Я бы и по прошествии года продолжала искать Эндрю. Честно говоря, я бы и года ждать не стала. В нашем соглашении есть важные моменты, но как-то не хочется думать, что они из просто слов могут стать реальностью. Для себя я решила: если такое случится, буду действовать по обстоятельствам.

И потом, у меня есть стойкое ощущение, что и Эндрю мне соврал. Стал бы он ждать целый год, если бы я вдруг исчезла!

Думаю, на эту тусовку нас позвали с подачи черноволосой Брей. Днем мы с ней столкнулись в пляжном туалете. Я зашла в кабинку первой, она – после меня. Мы и не разговаривали, просто улыбнулись друг другу. Скорее всего, потом она предложила своим друзьям пригласить нас.

Я предвкушаю, что сегодня мы классно оттянемся. Мы с Эндрю привыкли проводить время только вдвоем, и для разнообразия нам не помешает потусить в тесной компании. Он даже не возражал, а потому я решила, что и у него возникли схожие мысли.

Чувствую, ехать в это «укромное» местечко не полчаса, а целый час.

Джип сворачивает на проселочную дорогу, где мощеные участки чередуются с грунтовыми. Чем дальше мы едем, тем больше ухабов. Джип подбрасывает, и свет его фар пляшет вместе с машиной. Я замечаю, что дорога обсажена деревьями. Она выводит нас на просторную поляну. Там песок и камни. Эндрю съезжает с дороги и глушит мотор.

– А место и впрямь пустынное, – говорю я, вылезая из машины.

Эндрю хлопает дверцей, встает рядом со мной и разглядывает безлюдный пляж. Берет меня за руку.

– Мы еще можем дать деру, – поддразнивает он меня. – Стоит нам отойти от машины, и кто знает, может, мы в последний раз видим друг друга.

Он стискивает мне руку и еще крепче прижимает к себе.

– Ничего, – в том же ключе отвечаю я. – Прорвемся.

Тем временем все наши новые знакомые вылезают из джипа. Тейт открывает багажник и выставляет на песок громадный переносной холодильник.

– Пивом запаслись по самое не хочу, – объявляет он, поднимая крышку.

Достав бутылку «Короны», Тейт бросает ее Эндрю. Не сказала бы, что Эндрю особо любит этот сорт, но отказываться невежливо.

Брей и ее жених (напрочь забыла его имя) останавливаются неподалеку от меня. Тейт берет вторую бутылку, откупоривает и подает мне. Я принимаю и говорю спасибо.

У Эндрю на кольце для ключей болтается открывашка, и он снимает пробку сам.

– Если у вас есть одеяла или матрасы, советую их достать, – продолжает Тейт.

Его подружка, проходя мимо в откровенном белом бикини, награждает нас улыбкой.

– У меня в тачке крутое стерео, – сообщает Тейт. – Так что музыкой мы обеспечены.

Эндрю открывает багажник и достает одеяло. Это на нем мы пытались ночевать под открытым небом в июле прошлого года. Сейчас оно чистенькое, моими стараниями, и от него не воняет машинным маслом и прочими автомобильными запахами.

– А где мои шорты? – спрашиваю я, роясь на заднем сиденье.

– Да вот же они, – отвечает снаружи Эндрю.

Он бросает мне шорты, и я их ловлю.

– Меня что-то не тянет плавать в темноте. Неизвестно, какое тут дно, – говорю я, натягивая шорты поверх красного купальника.

– Рада, что не у меня одной возникло такое ощущение, – говорит Брей, слышавшая наш разговор.

– А вы тут уже бывали с ними? – Я улыбаюсь ей через крышу нашего «шевеля».

Тейт с остальными направляется к пляжу, неся холодильник, сумки и что-то еще. Дверцы джипа распахнуты настежь, и оттуда гремит рок-музыка.

– Вчера ездили. Но Элиас напился раньше времени, и его начало всерьез выворачивать. Пришлось везти его в отель.

Надо запомнить: ее жениха зовут Элиас. Он мотает головой и саркастически улыбается невесте. «Спасибо, что сообщаешь об этом всем и каждому», – написано у него на лице.

Мы с Эндрю беремся за руки и вслед за парой из Индианы идем на берег. Тейт и его компания нашли место вблизи воды. Едва мы подходим, Тейт чиркает спичкой и бросает ее в кучу хвороста. Ветви, смоченные горючей жидкостью, мгновенно вспыхивают. Вверх вздымается огненный столб, озаряя пляж колеблющимся оранжевым светом. Мы расстилаем одеяло в нескольких футах от костра. Я сажусь. Брей и Элиас устраиваются на двух больших пляжных полотенцах. Тейт, его брат и три девицы располагаются на громадной подстилке. Я делаю ямку в песке и ставлю туда бутылку, чтобы не опрокидывалась.

Тейт чем-то напоминает мне светловолосых, бронзовых от загара калифорнийских серферов. Как и все присутствующие здесь парни, включая Эндрю, он сидит, выставив колени и уперев в них руки. Разглядывая наших новых знакомых, я краешком глаза замечаю кое-что, заставляющее меня насторожиться. Блондинка, сидящая рядом с братом Тейта (сомневаюсь, что это его подружка; они не ведут себя как пара), голодными глазами пожирает моего Эндрю. Невинным любопытством здесь и не пахнет. Стоит мне отойти в кусты по нужде, она тут же попытается его соблазнить.

Заметив, что я за ней наблюдаю, блондинка поворачивается и заговаривает с другой девушкой.

У меня нет оснований беспокоиться за Эндрю, но если бы она, зная о том, кто я, попыталась его захомутать, я бы без раздумий надрала ей задницу.

Любопытно, заметил ли Эндрю, что им интересуются?

Надеюсь, Кэмрин не перехватила голодных взглядов этой белобрысой цыпочки. С такой достаточно провести пять секунд наедине, и она сама полезет тебе в штаны. Разумеется, я не собираюсь ей потакать, но все это вносит в тусовку у костра привкус интриги.

Готов спорить на что угодно: она уже спала с Тейтом и его братом. Насчет Элиаса сомневаюсь. Мне показалось, он хранит верность своей девчонке. А если бы поддался, блондинка уложила бы и его.

Черт! Эта девка опять на меня пялится.

Поворачиваюсь к Кэмрин и вижу на ее лице многозначительную улыбку. Конечно же, она заметила интерес блондинки ко мне.

Я усаживаю Кэмрин между ног и шепчу:

– Не волнуйся, детка.

Целую ее в шею. Пусть блондинка видит и делает выводы.

– А я и не волнуюсь, – говорит Кэмрин, ложась мне на грудь.

Может, она и не волнуется, но я ловлю исходящие от нее волны настороженности. Похоже, она уже вообразила эту блондинистую шлюху восседающей на мне… Хватит дурацких мыслей. Начинаю жалеть, что согласился сюда поехать. Увы, слишком поздно. Отказываться надо было там, на пляже.

– Какие у вас прикольные татуировки, – вдруг говорит Тейт.

Теперь все глазеют на наши с Кэмрин татуировки. Кэмрин приподнимается, чтобы было лучше видно.

– Да уж, – произносит ошеломленная Брей и подползает ближе к нам. – Я таких ни разу не видела.

Блондинка, только что пялившаяся на меня, с ухмылкой смотрит на Кэмрин. Кэмрин этого не видит; она показывает Брей своего Орфея.

Я решаюсь воспользоваться ситуацией:

– Детка, повернись и покажи всем, что у наших картинок – общий смысл.

Я приподнимаю Кэмрин, затем ложусь на песок и укладываю ее поверх себя.

Все с любопытством смотрят. У блондинки кривятся губы. Я прижимаюсь к Кэмрин, показывая всем единство Орфея и Эвридики. На моей Эвридике – прозрачные одеяния, развеваемые ветром. Она протягивает руки к Орфею, изображенному на боку Кэмрин. Брей смотрит, как зачарованный ребенок. Ее темные глаза полны искреннего восторга. Затем она переводит взгляд на Элиаса, и тому становится не по себе. Наверное, опасается, что невеста завтра потащит его в ближайший тату-салон.

– Какая красота! – восклицает Брей. – Восхитительно. А кто они такие?

– Орфей и Эвридика, – отвечаю я. – Есть такой древнегреческий миф.

– Трагическая история о настоящей любви, – добавляет Кэмрин.

Я крепче ее обнимаю.

– У вас, по-моему, трагедией и не пахнет, – заявляет Тейт.

Обнимаю Кэмрин еще крепче. У нас схожие мысли, о которых незачем знать чужим людям. Я целую ее в макушку.

– Удивительно красиво. – Брей сидит, подтянув колени к подбородку. – Представляю, сколько пришлось вам вытерпеть. Когда делают татуировку, бывает очень больно. А тут такие крупные рисунки.

– Да, больно было, и очень, – соглашается Кэмрин. – Но наши картинки стоили каждого часа боли.

Проходит время. Мы с Кэмрин успели выпить по три бутылки «Короны». На меня это не подействовало, а вот Кэмрин стала разговорчивее обычного.

– Знаю! – говорит она, обращаясь к черноволосой Брей. – Я слушала их на концерте. Мы туда ходили с моей лучшей подругой Нэт. Мы были в отпаде! Не многие группы живьем звучат так же, как на диске.

– Это правда, – соглашается Брей, допивая пиво. – Ты ведь из Северной Каролины?

Кэмрин приподнимается с моей груди и садится в позу лотоса.

– Когда-то жила там. Но сейчас мы с Эндрю там не живем.

– А где? – спрашивает Тейт, глубоко затягиваясь сигаретой. – В Техасе?

Все поворачиваются в мою сторону.

– Нет, мы… путешествуем, – говорю я.

– Путешествуете? – переспрашивает Брей. – У вас есть трейлер?

– Нет. Только машина, – отвечает ей Кэмрин.

– А почему вы путешествуете? – вдруг спрашивает блондинка, что неустанно пожирала меня глазами.

По ее лицу видно: она изо всех сил старается привлечь мое внимание, но я игнорирую ее вопрос и, повернувшись к Брей, говорю:

– Мы вместе поем песни под гитару.

– Так у вас группа? – спрашивает блондинка.

– Что-то вроде того. – На этот раз я удостаиваю ее ответом, но тут же снова поворачиваюсь к Брей.

– А что за песни вы поете? – спрашивает Кейлеб, брат Тейта.

Он уютно устроился рядом с другой девицей. Вряд ли это его подруга, но сегодня она наверняка уложит его под себя. Или на себя.

– Классический рок, блюз, фолк-рок. Вот такие направления, – отвечаю я и прикладываюсь к пиву.

– Спели бы для нас! – возбужденно предлагает Брей.

Похоже, она захмелела наравне с Кэмрин. Они успели сдружиться.

Кэмрин поворачивается ко мне. Ее глаза распахнуты и восторженно сияют.

– Спой, – просит она. – Мы же захватили акустическую гитару.

– Нет, детка, – качаю я головой. – Я сейчас не в том настроении.

– Ну почему ты упрямишься?

Она смотрит на меня умоляющими щенячьими глазами, только что не поскуливает. Безотказный прием. Однако эту просьбу я выполнять не тороплюсь, надеясь, что Кэмрин отстанет и скажет: «Ладно. Не хочешь – не надо».

Но она не отстает.

– Старик, если гитара при тебе и ты умеешь на ней играть, это же клево, – говорит Тейт. – Живой звук – это тебе не диски.

Все вопросительно смотрят на меня. Даже Кэмрин. Я соглашаюсь только ради нее и иду к машине за гитарой.

– Ты тоже будешь петь, – говорю я Кэмрин, опускаясь на одеяло.

– Не-а. Я после пива… не в голосе.

Поцеловав меня, она садится поближе к Брей и Элиасу, освобождая мне пространство.

– А что спеть?

Мой вопрос обращен к Кэмрин, но отвечает Тейт:

– Да что угодно, старик. Сам решай.

Мысленно перебираю несколько песен и останавливаюсь на самой короткой. Быстро настраиваю гитару, затем беру первые аккорды песни «Ain’t No Sunshine». Мне ровным счетом наплевать, понравится им мое пение или нет. Но, начав петь, я становлюсь другим человеком. Не умею петь вполсилы. На протяжении почти всей песни мои глаза закрыты, что не мешает мне чувствовать энергетику слушающих и знать, затронула их моя песня или нет.