– Юля, что случилось? – неосознанно сделав шаг ближе к застывшей у стола фигурке, Беркутов растеряно замер – заметив его движение, девушка вновь отступила. – Ты что, меня боишься?

– Егор, я… Прости, – аккуратно, стараясь не выронить из дрожащих рук тарелку, Юлька поставила ее на столешницу и метнулась в коридор.

Закрывшись в ванной и включив воду, с шумом устремившуюся в бледно-лиловую акриловую чашу, она всеми силами пыталась удержать бьющуюся в груди истерику. Опасения, страх, скручивающаяся спиралью душевная боль от тягучего желания, переполняющего ее всякий раз, как сильные руки Егора касаются теплой кожи с величайшим терпением и скрытой нежностью, надежда, что все ее подозрения – глупая ошибка перепуганного разума… Слезы, прорвав плотину из остатков самообладания, медленно переполнили горящие глаза, и Юлька заплакала.

Тихий стук в дверь, раздавшийся спустя несколько минут, заставил девушку быстро ополоснуть зареванное лицо холодной водой и до красноты растереть щеки жестким полотенцем. Откинув щеколду, Юля так и не решилась выйти из ванны. Зато Егор не стал раздумывать и, войдя в тесную комнатку, обнял девушку за плечи. Сил бояться больше не осталось, и, наслаждаясь невольной близостью, Юлька закрыла глаза.

– Юль, Олег мне все рассказал. Клянусь, я никогда не причиню тебе вреда.

– Извини, наверное, нервы совсем сдали, – охрипший голос звучал настолько безучастно, что мужчина крепко стиснул зубы от охватившей его ярости и безумного желания защитить хрупкую как бабочка подопечную. – Я устала жить в постоянном страхе, устала прятаться и ходить по знакомым улицам с вечной оглядкой.

– Обещаю, мы найдем его. Ты мне веришь? – приподняв низко опущенный подбородок, Егор всмотрелся в пасмурно-серые глаза. Уловив невысказанное сомнение, он решительно отодвинул Юлю и, взяв за руку, потянул за собой, – идем, иначе ты так и не перестанешь шарахаться от меня, как от прокаженного.

Заглянув на кухню и коротко бросив – «мы ненадолго» – он окинул взглядом короткие шорты и тунику, в которые Юлька переоделась после магазина, подождал, когда девушка сунет ножки в легкие кроссовки и так же целеустремленно повел ее на улицу.

Усадив недоумевающую, но послушно следующую за ним Юлю в машину, Беркутов прыгнул за руль и сорвался с места.

– Куда мы едем? – рискнула спросить Юлька, когда автомобиль сыскаря, миновав центральные улицы, свернул в незнакомый проулок.

– Увидишь, – Егор был зол. Не на Юльку, нет. На подонка, отравившего жизнь молодой женщины, загнав ее в угол из страха и подозрений, на себя, не сумевшего защитить девушку хотя бы от этих, связанных с ним, волнений. Побелевшие костяшки пальцев, крепко сжимающих руль, выдавали владевшее им бешенство.

Спустя четверть часа эксплорер остановился в тени раскидистого каштана у высокого крыльца, ведущего к стальной, оборудованной переговорным устройством двери с торца блочной пятиэтажки.

Все так же молча Егор помог Юле выбраться из машины и, щелкнув брелком сигнализации, повел ее по узким ступеням.

На короткий, не слышимый снаружи звонок последовала секундная тишина, вслед за которой раздался сигнал зуммера, и дверь мягко открылась. Подтолкнув девушку внутрь, Беркутов вошел следом.

– Знакомься, – заглянув в третью из шести выходящих в узкий коридор комнат, Егор завел Юльку в небольшой кабинет с массивный столом красного дерева, стройными шеренгами шкафов, заставленных пластиковыми папками, и яркой, растянутой на стене картой с непонятными флажками, – мой шеф, Селиванов Вадим Геннадьевич. Вадим, мы ненадолго, я потом объясню.

– Юля, – Юлька растеряно улыбнулась.

– Очень приятно, присаживайтесь, – изучающе взглянув на серьезного как никогда сотрудника, Селиванов приподнялся на стуле и указал девушке на свободное кресло. – Что вас привело?

– Будь другом, дай на минуточку мое досье.

– Досье? – с деланым изумлением вздернув бровь, повернулся к нему шеф.

– Брось, я знаю, что оно есть. И на меня, и на всех остальных парней. Не будь это действительно важно, не стал бы просить.

Прищурив холодные, водянисто-голубые глаза, Селиванов с минуту то втягивал, то вытягивал упрямо сжатые губы, но, в конце концов, уступил. Глухо звякнул отпираемый в недрах стола сейф, и на свет появилась тонкая, подписанная инициалами Егора папка.

– Держи. Вернуть не забудь.

– Я не собираюсь его уносить, – забрав протянутые документы, Беркутов быстро просмотрел с десяток пестрящих сведеньями листов и, вынув один, протянул остальное Юле, – читай.

– Егор, не нужно, – чувствуя неловкость и бурлящую в мужчине обиду, попыталась протестовать Юля.

– Нужно. Читай. Я не смогу охранять тебя, если ты будешь вздрагивать от любого моего движения.

Покосившись на посуровевшего начальника, от чьего взгляда Юльку пробирали пугливые мурашки, девушка погрузилась в чтение.

Родился… учился… служил… учился… женился… развелся… Сведенья, одно за другим, впечатывались в память, успокаивая, смывая сомнения, даря такое желанное чувство защищенности…

Дочитав до конца и мельком отметив отсутствие информации о небольшом периоде жизни Егора, Юля подняла на сыскаря виновато-сияющий взгляд:

– Егор, пожалуйста, прости меня, – в этот миг Юлька забыла обо всем: о сидящем за столом Селиванове, о преследующем ее маньяке, о наверняка беспокоящемся Олеге… Значение имели лишь карие с прозеленью глаза, мерцающие золотистыми искрами, из которых медленно уходило дикое напряжение.

– Спасибо, – мягко забрав у нее папку с досье, Егор вернул вынутый лист и положил ее на край стола. Получив понимающий кивок шефа, он подхватил девушку под руку и уже не торопясь повел к машине.


Глава 17


Последующие дни превратились для Юльки в очередной внеплановый отпуск, наполненный прогулками по летнему Аларску, тихими кафе, уютными вечерами в неизменном обществе Егора, отлучавшегося по делам исключительно в дневные часы, когда девушка, надежно заперев дверь на все замки, занималась домашними делами, читала и… мечтала.

В первый же понедельник после появления Беркутова в ее запутанной жизни, они съездили к ней в больницу, где Юля, забежав к знакомому терапевту, оформила больничный, сразу же написала заявление на увольнение, не желая отрабатывая под началом Мартынова ни одного дня. Давать ему возможность отыграться за ущемленное самолюбие девушка была не намерена.

О будущем Юлька старалась не думать. То есть, думала, конечно, но не о поисках новой работы или медленно, но верно тающем счете, а о высоком мужчине с пронзительными глазами. Думалось как-то… легко. Их отношения не выходили за рамки служебных, но чувствовалось в Егоре взаимное влечение, сквозящее в случайных прикосновениях сильных пальцев, в долгих, изучающих взглядах, в тихом голосе и светлой улыбке. И этого ей хватало. Пока. А о том, что будет дальше, думать не хотелось. Больно было думать об этом. И не ко времени. Будь что будет…


Гром (хотя, скорее, его слабые отголоски) грянул на исходе второй недели.

Написав заявление на увольнение, Юлька отвезла его в больницу, попрощалась с успевшими полюбиться ей коллегами, с явной неохотой и затаенной злостью на Мартынова отпускавшими ее в свободное плаванье, с немногими еще знакомыми ей пациентами, оканчивающими без нее назначенное ей же лечение, и с легким сердцем вернулась домой. Егор, проводив девушку до квартиры, умчался отрабатывать очередную зацепку (разговор с бабулей, как и ожидалось, оказался бесплодным), а Юля взялась за уборку.

Звонок в дверь раздался неожиданно. Отложив тряпку, которой протирала одежный шкаф, Юлька, стараясь ступать неслышно, подошла к глазку и… застыла. Как зачарованная, словно не отдавая себе отчет в происходящем, Юля отперла замки и распахнула стальную створку.

– Пустишь? Или не рада?

– Зачем ты пришел? – не делая ни малейшей попытки отодвинуться и пропустить гостя в квартиру, Юлька с ненавистью уставилась в изумрудную зелень нахальных глаз.

– Ух ты! Злишься! А тебе идет, – по-хозяйски отодвинув в сторону бывшую любовницу, Андрей прошел в коридор.

Стиснув зубы, Юля вновь заперла дверь и вслед за незваным визитером прошла в зал.

– Иди сюда, – схватив девушку за руку, Андрей дернул ее к себе, – я соскучился.

Губы, когда-то любимые, властно накрыли сжатый в полоску рот, пытаясь разжалобить, расплавить огнем былой страсти, но Юлька, не чувствуя и сотой доли того, что еще пару месяцев назад испытывала в этих объятиях, оттолкнув мужчину, вывернулась:

– Еще раз спрашиваю, зачем ты пришел?

– Злючка, – наглая, казавшаяся сквозь призму влюбленности яркой, улыбка скривила губы Андрея, – думаешь, поверю, что ты успела меня забыть?

– А ты думаешь, я сидела и лила слезы, после того, как ты выбросил меня, как ненужную вещь?! – саркастически оскалилась Юлька. – Как бы ни так!

– Эй, тихо, гроза! Я же не виноват, что моя жена решила явиться раньше. Едва успел до ее приезда вернуться. Всю ночь гнал как сумасшедший, а ты, вместо того, чтобы посочувствовать, ерепенишься.

– С чего я должна тебе сочувствовать? Скорее, твоя жена достойна соболезнований, что ее муж – сволочь и кобель.

– Вот как заговорила! – глаза Андрея сверкнули злостью. – А когда кувыркалась со мной и стонала, о ней не вспоминала.

– Дурой была, – ощущая, как встает на место последний осколок однажды разбитого сердца, Юлька с облегчением выпрямилась, – но не вечно же мне быть идиоткой. Спасибо твоей подлости – прозрела.

– Юль, а, Юль, – сменив тактику, мужчина двинулся к яростно сверкавшей глазами девушке, – ну, что ты как маленькая…

Пятясь от протянутых рук, Юлька уперлась в стену и ощутимо напряглась. Заключив девушку в кольцо, Андрей вновь склонился к вскинутому вверх лицу:

– Я же тебя люблю… и всегда любил… но жена, она такая ранимая, я не мог ее просто бросить. Но теперь все кончено, мы разводимся. Ну, прости меня, а… любимая, – нежный, как прикосновение бабочки, поцелуй коснулся сомкнутых губ, скользнул по подбородку и спустился к открытой шее.

Вытянувшись в струну, Юлька прислушивалась к своим ощущениям, пытаясь отыскать в душе хоть каплю вдребезги разбитой любви. Ни-че-го. То есть, совсем ничего. Ни капли, ни просвета, ни крохотной искры. Только все отчетливее звучит в ушах искренний смех… все яснее встает перед глазами широкоплечая фигура, и укоризненный зелено-карий взгляд как будто просит – ну же, оттолкни… зачем он тебе, если есть я? И не важно, что это лишь воображение… важно то, что вместо нежности и забытого желания в Юлькиной груди вспыхнуло внезапное отвращение, заставившее девушку со всей силы толкнуть Андрея в грудь, вырываясь из душного плена.

– Убирайся! – вытерев рот тыльной стороной ладони, Юлька брезгливо спрятала руки за спину.

– Пожалеешь, – приподняв верхнюю губу в презрительной усмешке, бывший любовник направился к двери, – только поздно будет.

– Никогда! – шепнув в удаляющуюся спину яростное обещание, Юля захлопнула дверь.

Прижавшись лбом к шершавой стене, девушка немного постояла, приходя в себя, а потом… беззаботно распевая незатейливую мелодию, снова взялась за тряпку.


Егор появился не один, а вместе с Олегом.

Пока мужчины что-то обсуждали вдали от женских ушек, Юлька успела накрыть на стол.

– Ого! По какому случаю праздник? – округлил глаза Олег, первым появившийся в кухне.

– Да так, есть повод. – Подумав мгновение, девушка выпалила, – Андрей приходил.

– Вот как? – прищурившись, мужчина по-новому оглядел цветастую скатерть, уставленную блюдцами, тарелочками и салатницами, и грустно усмехнулся. – Не думал, что у него хватит наглости заявиться после всего, что он сделал. Вижу, ты уже знаешь?

– Про развод? Да, – вопреки ожиданиям Олега, Юлька не сверкнула на него радостно сияющими глазищами, а улыбнулась с таким холодом, что он невольно поежился. – И про развод сказал, и про то, что меня любит, упомянуть не забыл…

– И ты поверила? – с непонятным выражением протянул мужчина. – Оксана ушла, потому что поймала его с другой… в собственной спальне. А ты – удобный вариант, чтобы жить так, как он привык.

– Олежка, – подойдя к другу вплотную, Юлька взъерошила отросшие в мелкие волны волосы и со смехом чмокнула друга в нос, – неужели, ты меня такой дурой считаешь? Визит Андрея помог мне понять одну очень-очень важную вещь – он не стоит моих слез и воспоминаний. Было. Но прошло. И поэтому сегодня праздник – я избавилась от последних иллюзий. Все-все, марш руки мыть!

Порывисто стиснув смеющуюся девушку в крепких объятиях, Олег вернул ей поцелуй и пошел в ванную, прихватив по дороге освободившегося Егора. А Юлька, поспешно натянув толстые рукавички, открыла духовку и вынула запеченный до золотистой корочки мясной рулет, обложенный молодым южным картофелем…


И снова закружили июльские дни…

Назойливый преследователь, как в воду канувший после памятной поездки в магазин, так и не объявился, и Юлька все чаще задумывалась, как долго еще Егор будет продолжать играть ненужную роль телохранителя. За прошедшие недели их отношения так и не вышли из рамок «клиент-исполнитель», и девушка смирилась.