Мария Летова - По моим правилам

На мне только расстёгнутые брюки, потому что было лень идти в душ.

В комнате работает очень ненавязчивая подсветка, делая обстановку располагающей ко сну.

Только сна у меня ни в одном глазу.

Мне нравится комната, как и весь этот дом. Летом я сделаю бассейн во дворе. А может, построю новый дом. Пока ещё не решил.

Высокий деревянный потолок, кровать тоже из бруса. Такая скрипеть не будет.

В этой комнате и в этой кровати отчаянно кого-то не хватает. Кого-то зеленоглазого, нежного и тёплого. Рядом со мной. В моих руках.

Представляю, как Настя сидит напротив, подогнув под себя ноги, и рассказывает мне какую-нибудь байку из жизни своего балагана. Волосы рассыпались по плечам. И на ней дурацкая пижама из тех, что она так любит. С принтом в виде мопсов или клубничек.

Кажется, у меня резко сменились представления о сексуальности.

Даже не представляю что будет, если она в один прекрасный день облачится в корсет и чулки.

Это будет сцена почище любой порнухи. Я её отымею прямо там, где увижу.

Блин...

Корсет на неё сядет бомбический...

Беру телефон с тумбочки и набираю сообщение:

Я: «Спишь?».

Тихий стук в дверь заставляет меня отложить телефон.

- Можно? – спрашивает мама, показавшись в проёме.

На пол ложится жёлтая полоска света. Сработал датчик в коридоре.

Впиваюсь глазами в худощавый силуэт.

Она сняла платок, и от вида безволосой головы мне становится тяжеловато дышать.

- Ты уже вошла, - бросаю я, отворачиваясь к окну.

- Злишься? – интересуется Мама, проходя в комнату.

- Да, - отвечаю, складывая руки на груди.

Я пи*ц как злюсь. Я даже отказался от ужина сегодня. Это по-детски, но я знал, что она типа старалась.

Хотел её обидеть.

Тихие шаги по ковру, и на голову мне опускается ладонь. Ерошит мои волосы, от чего я сцепляю зубы и с силой зажмуриваю глаза.

- Тебе бы постричься, - замечает она, гладя мой подбородок. – У тебя же завтра пресс-конференция.

- Если это всё… - холодно говорю я.

- Сынок – это жизнь, - шепчет она, и я слышу слёзы за этим бравым заявлением.

Отчаянно пытаюсь сдержать собственные.

Тот, кто сказал, что мужчины не плачут, спиз*ел. Во всяком случае, я мужик и я хочу позорно пустить слезу.

Эта…упрямая ДУРА отказалась от химиотерапии. У нас закончилась ремиссия, результаты анализов пришли вчера.

Ей, видите ли, надоело. Семь лет мы боремся с раком, и я прошел через всё это вместе с ней. День за днём. Год за годом. И я готов бороться дальше. Готов, как никогда. Я готов везти её в Израиль, хоть к чёрту на кулички!

Я, мать вашу, не хочу, чтобы она умирала!

Только не сейчас…

Сажусь на кровати и тру лицо руками.

- Чего ты хочешь? – спрашиваю хрипло, спустив ноги с кровати.

Я действительно не расположен к этим беседам, в стиле все умирают и прочая хе*ня. У меня столько денег, что мы можем ещё десять лет её по Германиям таскать. Отступать сейчас – это ТУПОСТЬ!

- Хочу, чтобы ты меня понял… - прерывает она мои мысли.

- Этого не будет, - отвечаю, махнув головой.

После непродолжительной паузы слышу нежное:

- Я очень устала, Артюш. Очень.

- А я не устал, по-твоему?!

Ударяю кулаком по матрасу.

- Не кричи, - просит мама, махнув на меня рукой.

Медленно плывёт к окну. Как привидение в этом своём сером халате.

- Ты сделал для меня достаточно, - заявляет она, опуская на окно жалюзи, потому что я вечно забываю.

- Не достаточно! – злюсь, вставая.

- Дальше я сама, - отрезает Любовь Васильевна Иноземцева.

Кстати говоря, это ведь её фамилия. Я сменил фамилию отца, когда получал свой первый паспорт. В тот год они развелись, и я, таким образом, сделал свой выбор. Он никогда меня не осуждал.

- Ты, наконец-то, нашёл своё место, - говорит мама, повернув ко мне свою лысую голову.

- О Господи, - поднимаю глаза к небу. - Что это ещё за хрень?

- Ты нашёл своё место, - уверенно повторяет она. - Здесь. Скоро у тебя появится семья. Наконец-то.

Такое ощущение, что она мысленно потирает руки.

- Ты – моя семья, - сообщаю, если она не знает.

- Уже нет, сынок, - улыбается Люба. – И я тебе советую не тянуть. Я хочу увидеть своего внука или внучку. Хотя бы на узи.

В душе сталкиваются радость и печаль. Что за тупой дисбаланс?

- Давай продолжим лечение, и ты их ещё вырастить успеешь, - шепчу, думая о том, что булочка уже может быть в духовке.

Если Настя беременна…

- Ты такой упёртый, - смеётся она, утирая слезу. – Я так тобой горжусь…

- Мам, прекрати…

Она кивает, и идёт к двери. Исчезает так же тихо, как появилась, оставляя после себя запах лекарств и пустоту в душе.

Шумно дышу в темноте. Внутри всё бунтует. Что я должен делать? Я должен что-то делать.

Всегда только вперёд. Она сама меня так учила.

Пинаю кровать и снимаю брюки вместе с трусами. Иду в душ и делаю похолоднее. Это, кстати, тоже её веяния. 

Возвращаюсь в пустую комнату и ложусь под одеяло.

Телефон светится, и я читаю сообщение.

НЕКТАРИНКА: «Сплю…».

Спрашиваю, улыбаясь:

Я: «А пишет кто?».

НЕКТАРИНКА: "Румпельштильцхен :Р".

Без эмоджи никуда.

Я: "Верни телефон моей малышке, злобный карлик".

НЕКТАРИНКА: «:DDDDD.».

НЕКТАРИНКА: "Я скучаю по тебе, Иноземцев.".

Ммм…

Вот ведь дерьмо.

Выдыхаю и пишу:

Я: «Я тоже скучаю, Малыш.».

Сам себе противен. Сюсюканья в смсках, что может быть бредовее? Мне, блин, тридцать шесть лет.

НЕКТАРИНКА: «До послезавтра?».

Я: «До послезавтра.».

НЕКТАРИНКА: «Спокойной ночи.».

К смске прилагается фотка.

Чёёёёрт.

Сонная Настя лежит на подушке, подперев голову рукой. На ней футболка и синие звёздочки ночника.

Глажу диспелей пальцем, любуясь своей Петардой.

Невозможно передать, как я хотел бы видеть её сейчас здесь.

Последние два дня у меня аврал. Год заканчивается, и я целыми сутками подвожу итоги со всеми подряд. У меня просто не было времени поехать к ней.

Послезавтра Новый год. Мы встретим его вместе. Мы тут установили ёлку и всякую другую рождественскую дребедень. Просто идиллический Новый год. Прям по Диккенсу.

Не думаю, что позволю ей уйти из моего дома. Наверное, меня ждёт очередной скандал, но мне срать. Она со мной останется, потому что я, кажется, её люблю.

Тягучая жажда разливается между ног…

Нежная уверенная рука слегка сжимает шею, а вторая разводит мои ноги…

- Кончу в тебя… - шепчет Артём.

Толчок и короткий скрип кровати. С губ слетает стон. Ещё один скрип и мои пальцы впиваются в его лопатки…

- Ааххх…

Горячие губы покрывают моё лицо поцелуями…которые становятся всё более липкими и влажными…

- Фуу… - бормочу я, проводя рукой по лицу, и задеваю холодный собачий нос. – Рошка…прекрати!

Отталкиваю её морду и открываю один глаз.

Собака сидит на полу, свесив язык и восторженно дышит.

- Уходи… - велю, махнув рукой. – Уходи!

Она продолжает сидеть, свесив язык. Дурная и непослушная.

Оооо, лучше бы завели кота!

Настенные часы показывают шесть утра!

Стону, переворачиваясь на живот, и утыкаюсь лицом в подушку. Снова стону, потому что она пахнет Артёмом. Обнимаю её руками, прижимая к груди. Вбуравливаюсь в неё и вдыхаю снова.

- Достал ты уже… - шепчу подушке.

Он, итак, всю меня себе присвоил, так теперь ещё это. Эротические сны под утро. Решаю спать ещё как минимум до восьми. Блаженно улыбаюсь, целуя тирано-подушку, и натягиваю на нос одеяло, которое тоже пахнет им.

Ммм…

Мой любимый ВИКИНГ…

Так хочу тебя увидеть…

Максим приедет за нами в пять вечера. Я рада, что Иноземцев выбрал именно этого водителя. Несмотря на то, что Максим в курсе, сколько презервативов нам с его шефом требуется для лёгкого времяпрепровождения, я Максиму доверяю.

Закрываю глаза, а там Артём. Ждёт меня. На губах ленивая улыбка, чёрные глаза смотрят пристально…

Люблю, люблю, люблю… - шепчу подушке.

Я переполнена чувствами. Будто копила их всю жизнь, и теперь они из меня вываливаются.

Его лицо у меня на подкорке. Прямой нос, непробиваемое спокойствие, острый непреклонный взгляд...

Самый нужный мужчина на свете. Млею от него. С ума схожу.

Скорее бы вечер…

Где-то в одеяле начинает вибрировать телефон, и я мгновенно просыпаюсь. Начинаю искать его, пытаясь разглядеть в темноте свечение.

Есть только один человек, который может додуматься позвонить мне в шесть утра.

Выуживаю телефон из пододеяльника и счастливо улыбаюсь, прочитав имя на дисплее.

Как хочу услышать его голос…

Снимаю трубку и изображаю недовольство, хотя сама трескаюсь от счастья:

- Шесть утра! – говорю ему.

- Привет, Малыш… - хрипловато смеётся Артём Викингович.

Распластываюсь на кровати, как звезда, и ворчу:

- Это какая-то прогрессия? В следующий раз ты позвонишь в пять?

- В следующий раз ты будешь со мной в одной постели, - отвечает он.

Сжимаю кулак на груди, предвкушая эту перспективу. Неужели, мы проснёмся в одной постели? Два дня назад он ушёл так рано, и даже не разбудил меня!

- Так…эмм…ты по делу или как? – дразнюсь я, наматывая волосы на палец.

- Ага, - бросает он. Слышу, шум на заднем плане, похоже на радио в машине. – У тебя еда есть?

Еда?

- Еда?

- Да. Белок, углеводы? – поясняет он.

- У меня есть сосиски… - неуверенно отвечаю я, смущаясь. – Я обычно немного готовлю…

- Ясно, - смеётся он. – Я так и думал.

- Почему это ты так думал? – возмущаюсь, садясь на постели. – По-твоему, я не…хозяйственная?

Тут он начинает откровенно ржать.

- Настя, млин, ты НЕ ХОЗЯЙСТВЕННАЯ. Ты бардачница и распизд*йка.

Это меня сильно обижает.

Очень сильно.

Да, я не помешана на уборке, но я не распизд*ка. Это то, что он думает обо мне?

- В отличие от тебя, я забочусь ещё о ком-то, кроме себя! – говорю запальчиво.

- Думаешь, я ни о ком не забочусь? – спокойно спрашивает мой обидчик.

- Почему я должна думать по-другому? – бросаю в сердцах.

Просто он меня обидел, дав такую поверхностную оценку моей личности.

Я бы могла от кого угодно такое стерпеть, но не от него. Я бы хотела, чтобы он думал обо мне лучше…

- Зачем тогда ты связалась с таким уродом? – усмехается Артём в трубку.

Молчу, ужаленная в самое сердце.

Все чувства будто скукоживаются, закрываются, как цветок.

Потому что люблю тебя, КРЕТИН. Хочется отчаянно это крикнуть.

- Хороший вопрос, Иноземцев, - тихо говорю вместо этого и кладу трубку.

Тупо смотрю в балконное окно. Вижу розовую полоску восхода, рассекающую холодное чёрное небо.

Когда я стала такой неуравновешенной? Почему опять щемит в груди? Теперь всё не так, как раньше. Теперь я уязвима, как никогда. Он убил моё настроение одной единственной фразой, а ведь сегодня тридцать первое декабря.

Мужчина, которого я люблю, считает меня…непонятно кем.

Я всегда думала, что являюсь, как минимум заботливой матерью. Возможно, я и не представляю собой что-то чрезвычайное, но я такая, какая есть!

Ну, всё, капец.

Я просто чрезвычайная дура. Опять хочу плакать.

Разве должны отношения быть такими изматывающими? Такими обжигающими и тревожащими?

Прячу лицо в ладонях и делаю вдох.

Самое ужасное заключается в том, что я, кажется, смирилась с этим. С ним так постоянно. То солнце, то гомодрильская вредность.

Но, я уже без него не могу.

От одной мысли, что больше никогда Артёма не увижу, вся деревенею.

Без него жизнь никогда не будет прежней.

Я будто хлебнула из мифического кубка живой энергии. Энергией, заключенной в тело потрясающего мужчины, который играет на моих нервах, как на балалайке.

Откидываю одеяло и опускаю босые ноги на холодный пол.

Я хотела поработать, но теперь вряд ли.

Ладно, Андрей скоро перечислит деньги для Ванечки, с голоду не помрём. Плетусь в коридор и тихо открываю дверь в соседнюю спальню. Мой сынок дрыхнет, высунув босую ногу из-под одеяла. Накрываю её и провожу рукой по взъерошенным тёмным волосам. Пропускаю в комнату Рошку и прикрываю дверь.