- Я целилась в плечо… Ошибочка вышла…

- Что-о-о?!? – заорали хором Макс и Джонни, подскочив со своих мест в дружеском порыве негодования.

            Лив слегка поморщилась, снова тяжело вздохнув.

- Я что, по-вашему, совсем головой ударилась, чтобы кончать… жизнь самоубийством… из-за… ну… о чем вы тут говорили… из-за разрыва с тобой?.. И отца убивать… я не собиралась… Но мы договорились с Люком… что первый выстрел будет сигналом… Я должна была… сбить его с толку, запутать… сделать так, чтобы он… сильно отвлекся… Чтобы неожиданно напасть… Чтобы прекратить все эти игры… раз и навсегда… Я не думала… что эти легкие так высоко, черт бы их побрал…

            Она поморщилась снова, устав говорить и глядя на то, как оба парня отходят от шока.

- Ты… - Джонни тяжело вздохнул, борясь с бешеными эмоциями внутри себя. – Да как тебе в голову пришло… Ты же пальнула в себя!!! А могла выстрелить в этого мерзавца Эрнесто, он стоял в двух шагах от тебя!! И все было бы кончено!!! Глупышка… - Джонни провел рукой по волосам, пытаясь успокоиться, а Лив вдруг с тревогой посмотрела на него и Макса:

- Эрнесто… Он жив??? А отец… Брайан… И цапля?.. Как они?? Что там было?.. – обеспокоенно зашептала Лив, и датчик, соединенный присосками с одной ее рукой, вдруг запищал быстрее. От волнения ее пульс подскочил.

            Макс и Джонни одинаково сурово посмотрели на экран компьютера, отражавшего показатели работы сердца девушки, и Джонни первым проговорил:

- Перестань нервничать, Лив, успокойся: они все живы и здоровы. Была перестрелка, в которой численный перевес оказался на нашей стороне. Эрнесто просчитался и не предусмотрел такую возможность, что что-то может пойти не по сценарию, поэтому в его доме было так мало людей. Эйден, Брайан и Аврора в порядке, Калеб подлатал им пару царапин, но ничего серьезного. А Эрнесто сбежал.

            Лив расширила глаза, забыв о том, что не может дышать нормально, и закашлялась от боли и возбуждения:

- У… у… у него передатчик!.. Мы тогда… в химчистке… подсунули ему в этот отвратительный кардиган… У Эдди есть программа… на телефоне… он может… следить…

            Пик-пик-пик-пик… Быстрее запищал компьютер, и Макс нежно взял Лив за руку, успокаивая ее и улыбаясь ей. Лив ощутила тепло его сильной ладони и сразу услышала, как пищание  замедлилось… Ей было приятно его прикосновение… Она быстро посмотрела на Джонни, который недобро и пристально испепелял Макса взглядом, чуть наклонив голову к плечу и сложив руки на груди. Ревнует??? Ее сердце дрогнуло.

- Белоснежка, не волнуйся, мы знаем о нем. – спокойно и уверенно сказал Макс. – Аврора нам рассказала. Люди твоего отца и мои люди сейчас его преследуют. Мы знаем, где он. Пока что, он в бегах. Скитается по Нью-Йорку, пытается запутать след… Но о вашем «жучке» он не догадывается. – Макс игриво подмигнул ей и притягательно улыбнулся. – Расскажешь мне потом эту историю? О химчистке? Хорошо, моя девочка?

            Лив улыбнулась в ответ слабой улыбкой.

- Ну как уж тут откажешь?..

- И обещай больше не умирать, белоснежка, ты себе не представляешь, что здесь происходило и как ты всех напугала, когда… - его голос дрогнул, и он осекся, не в силах продолжить, а его рука, держащая руку Лив, чуть сильнее сжалась.

            Лив посмотрела в его изменившийся, мигом потускневший взгляд, затем – на Джонни, с болью и злостью наблюдающего за ним, и вздохнула:

- Умирать – вовсе не страшно… Я и раньше не боялась за свою жалкую жизнь, а теперь, когда мама сказала, что они там все вместе, что они не одиноки, я вдруг поняла, что глупо цепляться за свое существование и дальше, я еще никому не сделала ничего хорошего, только приношу боль и разочарование, из-за меня люди страдают… - она с трудом перевела дух и посмотрела на Макса. – Джессика, ты, Джонни… Я решила, что пора закончить список, пока людей в нем не прибавилось еще больше, и шагнула к ней…

- Мама… сказала? – тихо и удивленно спросил Макс, внимательно глядя на Лив, и та тяжело кивнула.

- Да. Я… ее видела. И Джесси… и наш дом… Знаю, это звучит как-то странновато, но… Это не было похоже на сон… - Лив задумчиво нахмурилась, вспоминая подробности.

- Ты… видела Джесси? – тихо и изумленно спросил Джонни, и в его глазах мелькнула дикая грусть и затаенное горе. Лив с трудом посмотрела на него, чувствуя, как резануло ее сердце… А что, если он жалеет, что он с ней, а не с Джесс? Вдруг теперь он понял, что любил только ее сестру, а она сама была для него лишь увлечением?..

- Да… Она сказала, что не винит меня… в своей смерти, и еще, что не держит зла из-за того, что я… - Лив отвела глаза. – Забрала тебя… А мама… Я так хотела подбежать к ней, прижаться, поплакать на ее плече, вдохнуть запах ее волос… Но она сказала, что я должна шагнуть обратно. Сюда. Вроде бы, еще не настало время для веселой игры в ящик. – Лив слабо улыбнулась и нахмурилась. – А потом я услышала… - она посмотрела на Джонни, - твой голос. Ты… кричал, что я должна дышать… И мне пришлось вернуться. – Лив пожала плечами, или попыталась это сделать, а Джонни замер, с изумлением глядя на нее, не в силах пошевелиться…

- Так ты… слышала? – почти шепотом проговорил он.

            Лив ухмыльнулась.

- А что? Не должна была? Ты нагло врал? – она вдруг нахмурилась. – Только вот я не успела спросить ее о секрете… Что за секрет, Джонни? Скажи мне. Она – моя сестра… Я должна знать.

            Джонни с болью опустил глаза в пол, а Макс встал. Нежно и очень любовно поцеловав Лив в щеку совсем рядом с губами, он обаятельно подмигнул и проговорил:

- Поправляйся, моя девочка. Я зайду попозже. И, Лив. – серьезно вдруг произнес он. – Та боль, которую, как тебе кажется, ты причинила мне, не идет ни в какое сравнение с тем счастьем, что именно ты подарила мне. Если бы кто-то предложил забрать и боль, и воспоминание о твоей любви ко мне, я бы не согласился ни за что на свете. – он искренне и как-то грустно улыбнулся.

- Пока, Макс. – слегка дрожащим от впечатления, которое на нее произвели эти слова, голосом проговорила Лив и благодарно улыбнулась, ощутив снова прилив тепла и чувства бешеной вины по отношению к нему. Макс двинулся к двери, но, встретив на пути Джонни, остановился, и они уставились друг на друга откровенно соперническими, полными жесткого, холодного мужества, взглядами. Постояв так какое-то время и насыщая комнату напряжением и выбросами тестостерона, Макс, наконец, ухмыльнулся и вышел, оставив Джонни и Лив наедине.

            Джонни подошел и сел около девушки, внимательно и грустно посмотрев ей в глаза.

- Может, поговорим об этом позже, когда ты поправишься? – с тревогой произнес он, заглядывая в ее глаза. Лив стиснула зубы, и предатель-компьютер снова выдал тайну о том, как неистово заколотилось ее сердце, опасливо ожидая худшего.

- Говори, Джонни. – прошептала она строго. – Сейчас.

            Он вздохнул и опустил глаза. Помолчав немного, как будто собираясь с силами, он, наконец, проговорил:

- На момент смерти… Джесси была беременна.

            Лив как будто ударило током. Нет. Только не это. Нет. Нет… Сердце заколошматило в грудь до боли, сил держать слезы не было, пищание компьютера стало невыносимым… Джонни с огромной тревогой наблюдал за ней, его глаза горели болью.

- Нет… Ты… - Лив не знала, не могла подобрать слова, мысли разбежались, как муравьи, в разные стороны, остался только соленый ручей по щекам и разрывающая боль. – Ты… знал?..

            Джонни покачал головой, с трудом вздохнув.

- Нет. Она не успела сказать. Это выяснилось уже после вскрытия.

            Лив зажмурила глаза, пытаясь унять боль и ужас, охвативший ее сердце. Внутри Джесс была маленькая жизнь… Ребенок, который должен был стать самым главным счастьем их семейной жизни… Который должен был быть смыслом… смыслом для нее и… для него… Если бы не Лив, если бы не она, сейчас они были бы счастливы! И им с Джонни никогда не суждено было сойтись. Ребенок! Ребенок… Но эта маленькая, невинная, чистая душа должна была жить! Сколько жизни в самом только слове… Ребенок… Он имел право на существование, он не должен был погибнуть, так и не познав любви матери, это нечестно, несправедливо!!!

- Оливка, Лив… - тихо и тревожно позвал ее Джонни, и она открыла мокрые от слез глаза. – Не надо. Не вини себя. Это ничего не меняет.

            Слова, как крапива. Жалят и жалят. Лив тяжело вздохнула и еле слышно проговорила:

- Это ведь… был… твой ребенок? Да, Джонни?..

            Джонни вздохнул и молча кивнул, опустив сияющие горем глаза. Лив хотелось кричать. Кричать. Кричать. Сестра. И малыш. Малыш от любимого человека… Возможно, с его глазами или губами… Сама Лив и мечтать не могла о таком счастье…

- Все из-за меня… Из-за меня! Если бы я не… приехала тогда в Нью-Йорк… Все было бы… хорошо… У всех… у вас… Ты… должен был… должен был быть с ней и… и… У вас все было бы… - рыдания душили ее, она почти не могла вдохнуть от потока слез и боли в ране, боли в сердце, но ничего из этого не волновало ее так, как маленькая, невинная, трагически оборвавшаяся жизнь. Джонни быстро пересел на ее кровать и наклонился к ее лицу, нежно стерев ладонью слезы с ее щеки.

            Лив даже на миг перестала плакать: его глаза были так невероятно, волнительно близко!.. Впервые с очень и очень давнего времени… Она ощущала его силу, мужество, видела горячее сияние зеленых глаз и даже ощутила тонкий, еле уловимый, морской аромат… Все это, что так беззаветно и трепетно любила девушка, и то, что не должно было достаться ей…

- Послушай меня, Лив! – с нажимом, повелительно сказал он. – Если бы я должен был быть с ней, я с ней и был бы. Но это ее судьба, понимаешь? Да, те события косвенно связаны с тобой, но она умерла не из-за тебя, а потому что ее время закончилось! – он импульсивно выдохнул. – Даже если бы она была жива и родила бы мне ребенка, мы не были бы счастливы, как ты не понимаешь? Я не любил ее так… как тебя, да черт возьми, смотреть на тебя и понимать, что ты никогда не будешь моей, было бы худшим из всех наказаний, придуманных для меня Господом! Лив… - он еще ближе наклонился к ней, заставляя ее дыхание почти остановиться. – Все было бы еще хуже. Она прекрасно знала, как я отношусь к тебе, но мы были бы вынуждены быть вместе из-за ребенка, который на в чем не виноват! Подумай, сколько боли и страдания ждало ее на этом пути, если бы она выжила… Любить того, кто думает о другой… Все случилось именно так, как должно было. – закончил он, неотрывно глядя в ее глаза, а Лив, не смотря на слабость, умирала от желания прикоснуться к нему, умирала от его близости, от ощущения его тепла…

            Нет, даже жара… Она прямо почувствовала эту волну, вдруг снова захватившую ее в свою пучину… Глаза… зеленые… нежно, с огромной болью прошлись по ее ресницам, по ее щекам, замерев на губах… Он не мог отвести взгляда, жадно смотрел на них, и его дыхание чуть сбилось…

            Боже, почему она не может поднять руки?.. Почему не может коснуться его, почему, почему??? Это желание убивало ее, все внутри нее тянулось к нему, все дрожало и обжигало неистовой тоской и страстью… Лив забыла о боли, забыла даже о причине их разговора, о ней она подумает потом, после… Сейчас важны были только его глаза, любовно оглядывающие ее подрагивающие губы, только его горячее дыхание, которое она чувствовала на своем лице, ради которого Лив пошла бы на любые испытания, только несколько проклятых сантиметров, разделявших их на пустой и никчемный воздух, которому не было места между ними…

            Он с трудом вздохнул и снова посмотрел в ее глаза, наклонившись еще чуть ближе, возможно, даже неосознанно, поддавшись эмоции или инстинкту… Боже, Лив задыхалась от вулкана в своем животе, от биения сердца, оглушающего ее сильнее, чем писк монитора, от духоты в помещении… В ее голове отчаянно, с огромной мольбой засела мысль, она мечтала о его поцелуе, она не могла думать ни о чем другом, впитывая в себя его горячую энергетику, и, умоляюще посмотрев на его губы, она еле слышно, не имея сил скрывать собственного огня, шепнула:

- Джонни…

            Она заметила, как снова сбилось его дыхание, и подняла взгляд в его глаза… Она увидела… Ах, чертова слабость и боль, почему она не может шевелиться?.. Только не сейчас, не в это волшебное мгновение, когда она увидела, как потемнели его зеленые глаза, как они поменяли цвет, как загорелись ярче солнца… Пожалуйста, пожалуйста… Она ничего в этом мире не желала так неистово, как этот поцелуй… Его губы совсем близко… Дыхание… Тяжелее… Он вдруг вздохнул, на секунду прикрыв глаза, будто преодолевая какое-то внутреннее противоречие в себе, будто пытаясь побороть искушение, но никак не мог, Оливия закрыла глаза, утопая в собственном счастье, и…