Куинн каждый вечер пропадал в спортзале с тех пор, как его приняли в подготовительную программу Полицейской Академии. Он и так был в отличной физической форме, и я не видела необходимости в том, чтобы он так тренировался, но он был уверен, что должен сделать больше. Он был так захвачен, делая что-то нормальное, что-то благородное. Было приятно видеть, как он отдавал всего себя тому, к чему относился с такой страстью.

Я улыбнулась от этой мысли и почувствовала ноющую боль у себя в груди.

Я любила его так сильно... очень сильно.

Дверь квартиры открылась, и я вынула жаркое из духовки. За моей спиной послышался долгий стон, а затем сильные руки обвились вокруг меня, прижимая меня к горячему, твердому телу.

— Ты только посмотри на себя, вся такая домашняя. — Он казался слегка удивленным. Затем слегка прикусил мое ухо и зарычал: — О, малышка, тебе точно перепадет сегодня ночью.

Я шлепнула его прихваткой и постаралась отстраниться, изображая отвращение.

— Фу. Отстань. Ты весь потный.

Его грубый смех прозвучал возле моего уха.

— Ах, вот как. Я же тебе нравлюсь весь такой потный. На самом деле, если я правильно помню, тебе нравилось это настолько сильно, что ты облизывала меня всего прямо вниз по направлению к моему чл....

Повернувшись, я закрыла его рот своими руками, широко раскрыв глаза, и зашипела.

— О, мой Бог, прекрати!

Он пробормотал под моими ладонями, его глаза улыбались:

— Грязная девчонка. — Затем нахмурился и пробормотал еще: — Эй, что это происходит? Я пробыл здесь уже целую минуту, а ты меня так еще и не поцеловала. — Он сделал паузу на мгновение, прежде чем добавить: — Дай мне эти чертовы губы, женщина.

Что я сделала такого хорошего в своей жизни, что судьба подарила мне такого мужчину?

Мои руки скользнули на его плечи, я легко улыбнулась ему, встала на носочки и с нежностью прижала свои губы к его. Он в ту же секунду застонал, его ладони спустились и обхватили мою попку, прижимая меня к своему телу так близко, как это только было возможно. Он сжимал ее, и легкая боль послала сладкую пульсацию от предвкушения прямо в мою киску.

Я прижалась нежными, влажными поцелуями к его губам и отстранилась, когда поняла, что у меня не хватит сил остановиться, если все продолжится в таком же духе.

Его глаза были наполнены такой одержимой похотью, и я знала, что если сейчас не остановлюсь, мы закончим голыми на полу в кухне, а ужин будет позабыт. Я отступила, вытянув перед собой руки, предупреждая:

— Нет. Мы кушаем. — Но Куинн обольстительно улыбнулся. Я топнула ногой, и он хмыкнул. — Куинн! Я готовила, черт бы тебя побрал!

Он обернул свою руку вокруг моей талии, и, ухмыляясь, ближе прижал меня к себе. Вторую руку положил мне на поясницу. Меня держали в объятиях так, что я чувствовала себя одновременно и в безопасности, и защищенной. И мне было больше, чем просто хорошо.

Я чувствовала себя волшебно.

Я непроизвольно уткнулась носом в его ключицу и вдохнула его запах — смесь пота и туалетной воды — запах Куинна. Его теплые, пухлые губы коснулись поцелуем моей макушки.

— Я скучал по тебе сегодня.

Я потянулась, схватившись за полы его футболки.

— Я скучала по тебе сильнее.

Его хватка ослабла достаточно, чтобы обернуть свою руку вокруг моих плеч и повести меня к стульям перед барной стойкой.

— Ты готовила. А теперь будешь сидеть. А я буду тебе прислуживать, принцесса.

Не было смысла спорить. Куинн собирался делать то, что хотел. Я быстро это поняла, находясь с ним в отношениях, и, если быть честной, не возражала против того, чтобы позволять Куинну баловать меня. Он любил меня и хотел показать, что так оно и было. Не было ничего дурного в мужчине, заваливающего вниманием женщину, которую он любил.

Он достал две тарелки, нарезал мясо, а затем выложил его на них, периодически поглядывая на меня. Я пристально смотрела на него, и чувство усталости обрушилось на меня. Я медленно моргнула, ощущая себя истощенной.

— Ты выглядишь сегодня немного лучше. Как ты себя чувствуешь?

Я задумалась, прежде чем пожать плечами. Мне было немного больно разговаривать об этом.

Куинн поставил передо мной тарелку, и я наблюдала, как он с удовольствием ел, одобрительно мыча и постанывая, прежде чем пошел за добавкой. Он посмотрел вниз на мою тарелку и увидел, что я просто ковыряла в своей еде.

— Не голодна?

Я оттолкнула от себя тарелку и вздохнула. Я чувствовала себя плохо.

— Не особо. У меня был поздний ланч. — Куинн перестал есть, взял мое лицо в свои ладони и приложил одну из них к моему лбу. Я отбросила его руку, закатив глаза. — Расслабься, мамочка. Я хорошо себя чувствую.

Он взял наши тарелки и сложил их в раковину, затем стянул с себя обтягивающую черную футболку, развязал завязки на поясе своих светло-серых тренировочных штанах. Они низко сидели на его бедрах, а очерченный пресс заставил меня почувствовать слабость в коленях. Он, задумавшись, почесал живот.

— Я иду в душ, а затем мы идем в кровать.

Я нахмурилась.

— Но сейчас же всего 8 вечера.

Он пошел в ванную. Я услышала, как включилась вода в душе, и он выкрикнул в ответ:

— Я и не говорил, что мы будем спать, малышка.

Мои губы сжались, а брови метнулись вверх.

— Ох, — выдохнула я.

Я подняла руку и понюхала свою подмышку, прежде чем пойти в спальню, чтобы переодеться в свою «красивую» пижаму.

***

Мой рот открылся в тихом стоне, когда Куинн толкался в меня сзади жестко и аккуратно одновременно. Он не спешил меня подводить к краю, а я была не в настроении его торопить, не тогда, когда он чувствовал потребность отдавать все мне, как сейчас.

Большие руки блуждали по моей коже, когда я стояла на коленях, упершись руками в кровать. Я вспомнила о том, что Куинн сказал мне в один из первых наших разговоров:

«Я уверяю тебя, Миа, самый лучший секс всегда грязный, грубый и шокирующий. Этот тип секса всегда последствие страсти. Он невероятен».

О, боже, он был прав. Он был так прав.

Его толчки участились, когда он прижался своей грудью к моей спине. Я слышала его тяжелое дыхание возле своего уха, и в этот момент, мне показалось, что я никогда в жизни не слышала ничего более эротичного, чем звук простого дыхания Куинна.

Его голос был низким, и он произнес.

— Миа. — Он аккуратно убрал мои волосы со спины и прижался губами к местечку между шеей и плечом. Затем прохрипел напротив моей кожи. — Миа. — Он не просто говорил мое имя. Он воспевал его. Он замурлыкал, и мое тело задрожало ему в ответ.

Это было настолько приятно, что мое сердце сжалось от того, как он произнес мое имя. Он вошел в меня, а я не была готова. Я застонала, мое тело начало дрожать. Я чувствовала его кривоватую улыбку напротив моей голой кожи и толкнулась назад, навстречу ему, заставляя его войти в меня полностью.

Он застонал, его тело стало жестким, и теперь была моя очередь улыбаться. Я тяжело дышала, сильнее всего нуждаясь, чтобы Куинн потерял контроль. По этому низкому рычанию я знала, что почти достигла этой цели.

Когда он отстранился от моей спины, схватил меня за бедра и попытался контролировать мои движения, я снова улыбнулась. Он был близок к краю.

— Куинн, милый, — я хрипло застонала. — Пожалуйста.

Он шлепнул рукой по моей попке настолько неожиданно, что я взвизгнула. Пробежался кончиками пальцев по моей горячей, пульсирующей коже.

— Скажи мне, чего ты хочешь, малышка.

Ладненько. Вот в чем дело. Я любила грязные разговорчики... пока Куинн вел их. И в чем моя проблема? Куинн любил грязные разговорчики, и он хотел бы услышать, как я говорю слова, от которых бы монахиня упала в обморок.

Мое раздражение росло.

— Куинн, — я предупредила его.

Его рука опустилась на другую сторону попки. Сильно. Я ахнула, страстно желая мягких прикосновений его пальцев, которые, как я знала, последуют за этим.

Он зарычал.

— Бл*дь, я люблю твою задницу. — Потянувшись, он взял мою грудь в свои руки и аккуратно сжал ее. — Я люблю твои большие сиськи, — он пробормотал, слегка щипая мои соски. — Я люблю то, насколько чувствительны твои соски. — Он толкнулся в меня, и я захныкала. Куинн заговорил сквозь стиснутые зубы: — Я люблю твою тугую, влажную киску. — Он толкнулся в меня еще раз, и я низко и протяжно застонала. Он спросил: — Для кого твоя киска такая влажная, детка? — Я прикусила губу, борясь с тем, чтобы не застонать и сжалась вокруг его толстого члена.

Он почувствовал это.

— О, да, Миа. Ты же знаешь, что мне это нравится. — Его голос был мягким, когда он спросил: — Эта сладкая киска для меня, Миа? Тебе нравится мой член, малышка? Тебе нравится, когда я делаю это? — И он толкнулся в меня по самые яйца.

Мои глаза закатились, а рот открылся в тихом стоне.

— О, мой Бог.

— Не Бог, — он проговорил, забавляясь. — Нет, детка. Всего лишь я. — Он толкнулся в меня. — Назови мое имя, Миа.

Я уже перешла через черту застенчивости.

— Куинн, — я тяжело дышала.

Его голос был обманчиво мягок, когда он заявил:

— Люблю, когда ты произносишь мое имя.

И тогда я поняла, что не могла перестать произносить его имя. Я стонала снова и снова, пока он с неистовой силой входил в меня. Мой клитор молил о внимании, и как только я почувствовала, что сойду с ума, он дал мне то, в чем я нуждалась. Пальцы Куинна медленно стимулировали его круговыми движениями, и не прошло и десяти секунд, прежде чем мое тело взорвалось фейерверками. Я откинула голову назад и застонала от блаженного освобождения.

Куинн зарычал, толкаясь в меня жестко и быстро, продлевая мой оргазм, и вскоре его тело стало жестким, и он замер, наполняя горячей спермой презерватив, присоединяясь ко мне в экстазе.

***

Куинн

Смотреть, как она кончает, было самым красивым зрелищем, которое я когда-либо видел.

Мой желудок сделал сальто.

Я быстро понял, что не хотел, чтобы другой мужчина видел это.

Никогда.

Я хотел все это для себя и навсегда. Я неожиданно осознал, чего хотел, и мне не было страшно. Ни капли. Это ощущалось хорошо. Это ощущалось правильным.

Я собирался просить Мию выйти за меня замуж.

***

Миа

Тяжело дыша, мы оба рухнули на свои стороны кровати лицом друг к другу. Мои глаза широко раскрыты, а адреналин лился по моим венам. Я потянулась и дрожащими пальцами провела по его подбородку. Он поймал мою руку и поцеловал ее, прежде чем прижать ее к своей груди, я ощущала костяшками пальцев его учащенное сердцебиение.

Мы смотрели друг на друга долгое время, никто из нас не осмеливался произнести даже слово. Потому что разговор был лишь разговором. А у нас было нечто большее, чем слова.

У нас была любовь.

— Миа, — прошептал Куинн длительное время спустя, звуча полусонным.

В полудреме я невнятно произнесла:

— Да?

Он сделал глубокий вдох, а затем медленно на выдохе заговорил:

— Ты выйдешь за меня замуж?

Мое сердце замерло. Мозг выбрал именно этот момент, чтобы отключиться.

Затем я поняла, что мне не нужен был мой мозг. Я слушала ту часть себя, которая шла из моего сердца.

Я мягко улыбнулась в темноте.

— Конечно, милый.

Его рука нашла мою, и он ее нежно сжал.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — я ответила. — Навечно и навсегда, детка.

И я говорила правду.

47 глава

Гарри

Моя сестра была обручена. Она собиралась выйти замуж.

Это должно было стать по-идиотски счастливым событием для меня и моей семьи, но все же каким-то образом я изолировал себя, утопая в проклятом месте, в которое сам же себя и загнал. Я любил свою сестру. Она была одной из двух людей, которым я больше всего в мире доверял. Вторым был тот, за кого она выходила замуж.

Как это произошло? Как я позволил этому так далеко зайти?

Но что пугало меня больше всего, так это то, что с каждым днем, который проходил, я мог притворяться, что мне не нужны были Миа и Куинн в моей жизни. Что было хуже? Я начинал верить в эту чушь. Но правда заключалась в том, что я ревновал. По ряду причин.

Куинн был моим другом, первым настоящим другом за долгие годы. Он был единственным человеком, с которым я мог поговорить, о чем угодно, и он бы не осудил меня. Он был моим другом. Часть меня чувствовала себя так, будто Миа украла его у меня.

Также Миа была моей сестрой. И был кодекс, а Куинн нарушил его. Я понимал, что то, что произошло между ними, было делом рук Мии, но все же... Я даже не мог больше говорить с Куинном о сексе, потому что теперь все его истории будут включать мою сестру, а представлять свою сестру, занимающуюся сексом... фу.

Нет. Просто... нет.