— Поручик кавалергардского полка Репнин Николай Александрович. — Представился он. — У меня к вам срочное дело, ваше высочество.

Роман внимательно рассматривал молодого человека. Он, конечно же, знал кто он, так как в своё время интересовался окружением сына. Николай даже и представить не мог, как много его высочество знал о нём. Карьерист. С этим все понятно. Впрочем, это не так уж и плохо, до определенного момента. Хотя сам князь относился к подобным людям с пренебрежением и легким презрением. Такие люди, в какой — то момент могут быть необычайно опасны.

— Ну? И какое же у вас ко мне важное дело, поручик кавалергардского полка Репнин Николай Александрович — иронично спросил князь. — Должно быть очень важное, если вы побеспокоили меня в столь позднее время.

«А я ведь могу и уйти — зло подумал Репнин. Когда вам завтра сообщать о сегодняшней дуэли, посмотрим, как вы будете иронизировать». Но в слух, разумеется, ничего не сказал.

— Да очень важное. Речь пойдет о благе России и о жизни вашего сына.

Романов в первое мгновение слегка побледнел, но в следующую минуту принял свое обычное циничное выражение.

— Я пришел к вам потому, что не знаю, что можно еще сделать. Если Александр узнает, что я рассказал вам, он никогда мне этого не простит. Но моя честь и совесть, а главное дружеское отношение к вашему сыну заставили меня пойти на это. Надеюсь, он поймет меня.

Роман подозрительно смотрел на поручика и все больше и больше проникался к молодому человеку антипатией. Он даже не мог сказать, почему он не нравился ему. Говорил вроде бы все правильно и гладко. Да слишком гладко. Но он не верил в искренность его слов. Впрочем, сейчас мотивы поручика мало интересовали его. Он хотел быстрее узнать, во что опять вляпался его сын. Поэтому слушал молча, не перебивая.

— Дуэль. — Репнин внимательно следил за реакцией князя. Но тот слушал хотя и внимательно, но, не выказывая ни удивления, ни даже заинтересованности. Роман привык к подобным известиям. Правда, он получал их уже после окончания дуэлей. — Дуэль между Александром и маршалом Мюратом. — После этих слов поручик с удовольствием насладился реакцией его высочества. Роман Александрович сначала побледнел, потом резко вдохнул побольше воздуха и так же резко выдохнул. Николай видел, что князь ожидал всего что угодно, но о таком ему даже в кошмарном сне не могло присниться. Он отчаянно пытался привести свои чувства в порядок. Роман не любил, когда его видели в таком состоянии, а этот мальчишка видел и князь чувствовал, что он наслаждается его беспомощным и слабым состоянием. Его неприязнь к поручику усилилась.

— Где? — тихо произнес князь.

— Я вам покажу.

— А вы-то что здесь делаете? Почему не на дуэли? — раздраженно обронил князь.

— Я уже объяснял вам. И к тому же я должен был привести доктора. А я здесь никого не знаю.

— А я что на доктора похож? Вот никогда не думал. — Роман Александрович замолчал. Ему так захотелось выплеснуть всю злость на этом поручике, но он сдержал себя. Может еще пригодиться. — Вот что, вы сейчас возьмете доктора, и поедете туда.

— А дальше? — ничего не понимая, спросил Репнин.

— А дальше, — князь замолчал и улыбнулся — а дальше Николай Александрович, вам знать не обязательно. Но вы можете, не беспокоится, я вам этого, никогда не забуду. Свободны. — Сказав это, князь встал с кресла и подошел к окну, скрестив руки на груди, давая понять, что разговор закончен и не обращая больше на поручика никакого внимания.

Николай Репнин, ничего не понимая, в задумчивости вышел из покоев князя, не зная как его понимать. Он подождал немного доктора, которого прислал князь и поспешил на место дуэли.


Они ехали в полной тишине. Ни русские, ни французы по дороге не обмолвились не словом. Александр ехал мрачный и немного подавленный, стараясь, чтобы это ни как не отражалось на его лице. Он уже успел понять всю глупость своего поступка. Но что- либо изменить был уже не в силах. Его друзья тоже молчали, лишь изредка поглядывая на него. Когда они подъехали к парку, было уже темно. Наездники спешились. Секунданты зажгли факелы. Стали искать подходящую поляну, закрытую деревьями от посторонних глаз. Поляну искали долго. Было очень важно, чтобы о дуэли никто не узнал. Важно как для русских, так и для французов. Оба противника понимали всю опасность положения и возможно немножко сожалели об этом досадном происшествии. Но Александр Романов был слишком горд, чтобы отступить, а маршал Мюрат слишком оскорблен. Да и не принято было отказываться от дуэли и приносить извинения своему противнику. Извинением могла служить либо кровь, либо смерть, в зависимости от условий дуэли. После некоторых обсуждений, договорились закончить дуэль после первого ранения. Но кроме этого проигравший должен был принести извинения победителю, что само по себе было неслыханно, так как поражение на дуэли и считалось извинением. Но один из секундантов маршала считал оскорбление, нанесенное Романовым, слишком серьезным, чтобы дело закончилось ранением. И если бы не обстоятельства, то дуэль могла закончиться только смертью одного из противников. Оба участника дуэли согласились на эти условия. Каждый надеялся на свое умение и удачу и считал, что он не может проиграть.

Было решено стреляться на пистолетах. Александр Романов усмехнулся:

— А чем же вам шпаги-то не нравятся, господин маршал? Шпаги это самое благородное оружие. Их не сравнишь ни с какими пистолетами. Шпага это отличительная особенность каждого дворянина. Вы же умеете владеть шпагой? — поручик явно напрашивался на неприятности, намекая на происхождение маршала, ибо тот не был дворянином, а всего на всего сыном трактирщиком из Кагора из Гаскони. Но Мюрат обладал всеми характерными особенностями гасконца и с возрастом не отделался ни от одной из них, даже став королем. Юношей он слыл дерзким, тщеславным, отважным и крайне ненадежным. И только революция и личные качества Мюрата позволили ему занять такое положение, как сейчас.

Мюрат сначала побледнел, руки его сжались в кулаки, но в темноте этого никто не заметил. Потом лицо его расплылось в веселой улыбке:

— А я и не знал, господин поручи, что в России только шпага отличает дворянина от простого смертного. — В тон Романову заявил Мюрат.

Поручик перестал улыбаться. Оба противника неприязненно уставились друг на друга. Секунданты торопливо подошли к противникам, беспокоясь, как бы они раньше времени не набросились друг на друга.

— Господа, стреляться будете с пятнадцати шагов. Стреляете по команде — объявил Коленкур, оговоренные условия.

— Постойте, а где же мы возьмем пистолеты?! Ведь по правилам они не могут стреляться из своих или наших пистолетов. Оружие должно быть совершенно новым — в надежде заявил поручик Воронцов.

— Да брось, какие правила?! Мы все люди чести. А люди чести могут позволить себе некоторые отступление от правил. — Поручик Меньшиков вовсе не хотел отмены дуэли. Из всех присутствующих лишь он один получал наслаждение от сложившейся ситуации. — Я предлагаю так, поручик Романов возьмет пистолет у маршала Мюрата, а маршал Мюрат у поручика Романова. И каждый из них будет стрелять из незнакомого им пистолета.

— Но… — попытался, было возразить поручик Воронцов. Но Петр Меньшиков не дал ему договорить. Он по-дружески положил руку на плечо приятеля:

— Да уймись ты. Ну, какие правила?! Мы здесь, зачем собрались? Для дуэли. Так давайте, наконец, начнем. Да ты не бойся — Меньшиков понизил голос — Александр отлично стреляет.

— Я думаю, маршал Мюрат тоже — так же тихо ответил Воронцов.

Из всех собравшихся он был самым благоразумным. Старший сын, наследник. Его отец был строгим, но справедливым человеком. Он с раннего детства готовил сына к тому, что когда придет время, он станет князем Воронцовым. Андрей жил в любящей и счастливой семье, что само по себе было редкостью, особенно в Петербурге, где основным занятие знати были балы и развлечения. Тогда было не принято уделять много внимания семье, детям. Воспитанием детей занимались специально нанятые для этого воспитатели или вообще дети отправлялись куда-нибудь подальше в деревню. Такая участь обычно ждала самых младших. Родители в те времена вели такую жизнь, что у них совершенно не оставалось времени для своих отпрысков. Любить детей и заботиться о них, в высшем петербургском свете, считалось дурным тоном. Но иногда случались и исключения. И именно таким исключением был князь Воронцов Николай Иванович. Он безумно любил свою жену, своих детей. Воспитанием старшего сына занимался сам, заставлял его учиться, брал с собой в поездки. Он учил его уважать не только себя, но и других. Был исключительно верующим человеком, не принимал лицемерия и лжи, говорил все, что думал. Поэтому при Павле впал в немилость, откровенно высказавшись о законе императора, разрешавшего телесные наказания дворян-военных. Подал в отставку. Выслан из Петербурга не был, так как был совершенно не опасен. Занялся своими делами и своей семьей. Вот в такой дружной и любящей семье и вырос князь Андрей. Он был слишком правильным, и ему было трудно принимать существующие порядки. И вот сейчас его друг предлагал нарушение дуэльных правил, чего он тоже не мог принять.

— Господа, я вынужден отказаться участвовать в этом деле. — Уверенно и непреклонно заявил поручик. — Как секундант я не могу обеспечить выполнение всех правил.

Французы переглянулись: — Что же тогда делать? У маршала Мюрата два секунданта, а у вас поручик всего один.

— Вы можете подождать поручика Репнина — предложил Андрей.

— Господа, эдак мы и к утру не разойдемся! К чему тянуть! В конце концов, какая разница, сколько у кого секундантов! — Поручик Меньшиков от нетерпения притоптывал на месте.

Из-за всех этих препирательств прошло достаточно много времени, поэтому поручик Репнин не только дождался доктора, которого предоставил ему Роман Александрович, но и успел добраться до места дуэли. Он успел как раз вовремя, чтобы услышать последнюю реплику своего приятеля. При его появлении все настороженно обернулись в его сторону.

В первый момент Репнин испугался. Теперь ему придется быть секундантом. И наказание его ждет такое же, как и дуэлянтов. Но потом вспомнил про Романа Александровича. Князь все знает. Он же не позволит наказать собственного сына. А значит, и ему боятся нечего.

— А вот и второй секундант — весело крикнул поручик Меньшиков. — Вы как раз вовремя. А это кто с вами?

Николай Репнин, не спеша, спустился на землю и, держа лошадь под узды, подошел к приятелям. Он уже успел совладать со своим страхом, и на его лице было беспечное выражение:

— Как кто? Доктор. Еле нашел. — Соврал Репнин. Он невозмутимо смотрел на Меньшикова. «Да, если бы вы знали, где я его нашел» — подумал поручик. Но вслух, разумеется, ничего не сказал.

— Вот и отлично. — Александр подошел к друзьям. Он внимательно осмотрел доктора, все еще сидевшего на лошади, который и не пытался скрыть свое недовольство. Поручику показалось, что он где — то видел этого человека. Романов еще раз повнимательней вгляделся в его лицо. Благо, что на небе висела луна, и освещала поляну почти как днем. Лицо незнакомца было очень примечательно. На щеке красовалась большая родинка, почти, что во всю щеку и придавала его лицу отталкивающее впечатление. Он был ужасно некрасив. Может быть, поэтому было такое чувство, что этот человек никогда не улыбается. От него веяло холодом и мраком. Доктор сразу же не понравился поручику. Он походил скорее не на доктора, а на могильщика. Да, Романов его определенно где — то видел. Такое лицо, увидев раз, уже не забудешь никогда. Александр напряг память, пытаясь вспомнить, где он встречал этого человека. Но от мыслей его отвлек голос маршала Мюрата:

— Господа, может быть, мы, наконец, начнем! К чему тянуть время! По-моему все уже в сборе.

— Разумеется. — Александр еще раз взглянул на доктора. На душе стало как — то нехорошо. Смутная тревога, словно клещами, сдавила сердце. Он поспешил отогнать от себя эти нехорошие мысли.

Доктор невозмутимо отъехал в сторону, чтобы не мешать противникам. Александр и маршал Мюрат сняли мундиры и остались в одних рубашках. Сразу стало легче дышать. Парадные мундиры немного стесняли движения. Оба разошлись в разные стороны, держа пистолеты в руках. У маршала Мюрата был пистолет Романова, у Романова пистолет Мюрата. Оба пистолета были заряжены и оба противника готовы к поединку. Белые рубашки соперников четко выделялись в свете луны. Оба были хорошими мишенями. Но ни один из них не думал о смерти, только азарт и острое ощущение опасности.

Александр с усмешкой смотрел на Мюрата. Он видел, что тот ничего не боялся, а его глаза блестели безумным и бесшабашным блеском. Оба они были очень похожи в эту минуту, когда смерть летала над ними, а они не чувствовали ее. Ни одного из них не посетила мысль, что это мгновение может быть последним для одного из них и что глаза противника это то, что увидят они в свою последнюю минуту. Ни один из них не подумал о том, что они умрут, а жизнь пойдет своим чередом, что они не увидят то, что будет после них, и не примут в этом никакого участия. Маршал Мюрат не подумал о своей семье, а Александр не подумал о матери, которая может быть сейчас, как раз в этот момент, почувствовала опасность, которая грозит ее сыну, и сердце ее забилось быстро и гулко, и ужасный страх овладел ее мыслями. Нет, они не подумали об этом, потому что оба были солдатами, готовыми в любой момент отдать свою жизнь на благо своей родины. И пусть родина была у каждого своя, и каждый по-разному понимал свое благо, но они, не задумываясь, отдали бы все ради ее процветания. И пусть это была всего лишь дуэль, а не сражение в обычном его понимании, но каждый знал истинную причину этой дуэли. Это была дуэль не между маршалом Мюратом и поручиком Романовым, это была дуэль между Россией и Францией, но которая, к сожалению, была бесполезной и могла иметь лишь отрицательные последствия.