— Я хочу, чтобы вы усвоили этот урок до конца своих дней.

— Я усвоил. Я все понял. Я был не прав. Простите меня. — Александр видел, что лицо отца смягчается. Он уже не вселял в Александра чувство вины и страха. Сейчас он видел отца, который любил его больше всего на свете.

— Вот и хорошо. — Роман провел рукой по щеке сына. Но тут же отдернул, устыдившись своей слабости. Как же быстро он сдался. А ведь собирался еще помучить Александра. — Ну, давай, садись. Поговорить надо.

— Да я уж постою, если вы не против. Насиделся уже.

Роман Александрович улыбнулся, глядя на сына:

— Ох, чувствую я, Александр, что урок для тебя даром прошел.

— И вовсе нет. — Александр все же сел. — А император знает?

Князь улыбнулся опять, вспомнив разговор с императором на эту тему:

— Знает, — он попытался опять придать лицу строгое выражение, не рассказывать же сыну о странной реакции императора, а то тот и вправду решит, что ему все дозволено, — император счел, что ты уже достаточно наказан. На этот раз. Но я хотел поговорить с тобой не об этом. Завтра император уезжает из Тильзита и ты, разумеется, поедешь с ним.

— А ты?

— А я еду в Париж.

— Правда? Я тоже хочу!

— Ты едешь в Петербург.

— Ну конечно. Я в Петербург, а вы в Париж. Вам всегда достается самое интересное. У вас там дела?

— Александр отправил меня туда представлять интересы России, пока не прибудет постоянный посланник.

— Маменька расстроится. Вы надолго?

— Я не знаю. Надеюсь, что нет. Объясни ей все. И пусть она не беспокоится. Позаботься о ней в мое отсутствие. О ней и о сестре. И веди себя прилично, пока меня не будет.

— Конечно. Все понял. — Александр уже предвкушал полную свободу. — Скажите, отец. А вы бы могли извиниться, если бы были не правы?

Роман заинтересованно посмотрел на сына:

— Ну и перед кем же ты собрался извиняться? Кого ты успел в тюрьме обидеть?

— Да никого. Так смогли бы, или нет?

Князь, задумавшись, не надолго замолчал. Все знали о высокомерии и надменности Романа Александровича. Он никогда не считал себя виноватым и никогда не перед кем не извинялся.

— Ну, я не знаю. Порой бывает очень трудно сказать «прости». — Он серьезно посмотрел на сына. — Но если бы этот человек был очень дорог мне, и у меня не было бы никаких сомнений, что я обидел его и был не прав и что могу потерять его, то, наверное, да, я смог бы попросить прощения. Так кого же ты обидел?

— Меньшикова. Мы с ним поссорились, потому что я усомнился в своих друзьях.

— Понимаю. — Князь опять о чем-то задумался. На этот раз его молчание затянулось несколько дольше. — Знаешь, Александр, хоть мне и не нравится поведение твоего друга, но я думаю, что он благородный человек…

— Я тоже так думаю. — Перебил Александр отца.

— Да. Но. Не стоит доверять чужому человеку, пусть даже другу так же, как ты доверяешь себе. Люди — сложные существа, никогда не знаешь, что от них ожидать.

— Почему ты так говоришь?

— Потому, что я знаю, что это правда.

— А откуда ты узнал о дуэли?

— Откуда? — Лицо князя стало беззаботным и веселым. — Капитан, который арестовал тебя, доложил мне об этом. Ты должен радоваться, что он доложил об этом мне, а не императору.

— Чему же радоваться-то? Столько дней в тюрьме. Вот спросят меня когда-нибудь, был ли я в Тильзите во время переговоров. И я что скажу? Да был, только в тюрьме сидел?

Роман рассмеялся, увидев обиженное лицо сына. Нет, какой же он все-таки еще ребенок. Неужели и он в его возрасте был таким же:

— Ну, ступай. Друзья тебя заждались.

— Конечно. — Александр подошел к отцу и обнял его. — Я люблю тебя. Возвращайся скорее. — Но тут же смутился и выбежал из кабинета.

Его друзья до сих пор стояли в коридоре, подперев собой стену. Александр подошел к поручику Меньшикову:

— Извини меня, друг. Я был не прав. Никто больше меня не сожалеет об этом. Вот тебе моя рука, — он протянул руку поручику, — последний раз прошу. Если откажешься, пойму. Но мне бы очень этого не хотелось.

— Да? — Поручик усмехнулся. — Мне тоже. Люблю тебя, чертяку. — Он рассмеялся и с силой пожал протянутую руку.

— Вот и отлично. А теперь, как свободные люди, отметим это!

Глава 2

1807 год. Петербург.

Екатерина Алексеевна хлопотала по дому, давая указания слугам. Сегодня из Тильзита должны были вернуться муж и сын. Екатерина Алексеевна скучала по мужу и волновалась за сына, у которого словно был талант притягивать к себе неприятности. Роман Александрович из Тильзита ей не писал, и она не знала, что там происходит. Лишь накануне она получила небольшую записку об их возвращении. Князь написал ее до того, как было принято решение о назначении его посланником в Париж, и поэтому Екатерина Алексеевна ожидала их обоих, и не знала, что Александр вернется один. Мало ей было беспокойства за сына, так еще и дочь от него не отставала. Девочке недавно исполнилось шестнадцать, и она и без того не отличавшаяся послушанием, вообразила себя взрослой, и с этого времени совершенно отбилась от рук. Нет, она не ругалась, не ссорилась, а, просто спокойно выслушав, что ей говорили, все делала по-своему.

— Маменька, маменька, они приехали! — в комнату вбежала молоденькая девушка, вся раскрасневшаяся от возбуждения. Из идеальной прически выбилось несколько светлых локонов.

— Приведите себя в порядок, Анна, — строго сказала княгиня, неодобрительно глядя на дочь, — вашему отцу, ваше поведение очень не понравится.

— А папенька не приехал. Я в окно видела. Приехали Александр и три молодых офицера.

— Тогда тем более приведите себя в порядок.

В этот момент послышались шаги, и в комнату почти вбежал Александр. С ним, как и говорила Анна, были трое его друзей.

— Матушка — Александр весело подошел к матери и нежно коснулся губами ее руки.

Екатерина Алексеевна смотрела на сына и понемногу тревога, и беспокойство стали отступать. Ведь он был здесь, живой и здоровый.

— Александр. — Она нежно провела рукой по его волосам. — Вот вы и вернулись. Я так ждала.

Молодой человек посмотрел на мать, улыбнулся ей. Только сейчас он почувствовал, как соскучился по ней, по этому дому, по ненормальной сестренке, которая до поры до времени тихонько стояла в стороне. Но лишь стоило Александру поприветствовать матушку, как она с визгом и криком бросилась ему на шею.

— Анна! — княгиня была в ужасе. Да, у ее детей были хорошие отношения, но нельзя же так при посторонних.

Александр, тоже отлично понимая, что сестра ведет себя неприлично, отстранился от нее и строго сказал:

— Анна Романовна, я тоже очень рад вас видеть. — Поначалу Анна смутилась от его реакции. Но, внимательно приглядевшись к брату, заметила, что, несмотря на его строгость, его глаза светились радостным и веселым блеском.

— Позвольте представить поручики Репнин Николай Александрович, Меньшиков Петр Алексеевич и Воронцов Андрей Николаевич — мои друзья. Моя матушка княгиня Екатерина Алексеевна, моя сестра Анна Романовна.

После обоюдных любезностей княгиня пригласила всех в гостиную.

— А где же ваш отец? — Тихонько шепнула она сыну. — Он сейчас у императора?

— Нет. Видите ли, — Александр запнулся, он так не хотел расстраивать мать, но знал, что от этого известия она расстроится, — случились непредвиденные обстоятельства. Все решилось в последний момент. Он отправился посланником в Париж. Но вы не беспокойтесь, — поспешил он успокоить княгиню, — это не надолго. На месяц, может чуть больше. Пока не определяться с постоянным послом.

Княгиня грустно улыбнулась сыну. На месяц, может больше. Если бы он знал, как это долго.

— Конечно. Интересы государства превыше всего, — сказала она твердо и уверенно.


Николай Репнин сразу же обратил на девушку внимание. Красива, своевольна, непосредственна, а главное сказочно богата. Роман Александрович уж точно не поскупится на приданное. Все эти мысли вились в его голове, но еще не оформились в окончательное решение, когда он мило и любезно беседовал с княгиней. Но стоило ему поймать на себе заинтересованный взгляд Анны и заглянуть в ее бездонные глаза, как что-то шевельнулось в его душе, и он понял, что сделает все возможное, чтобы она стала его женой. Анна же рассматривала его, кажется без всякого стеснения, улыбалась ему, и использовала каждый удобный момент, чтобы заговорить с ним и обратить на себя его внимание. Княгиня была в ужасе от такого поведения дочери. Так открыто выказывать молодому человеку свое расположение, тем более которого знаешь несколько минут, было неприлично. Александр же не обратил на это особого внимания, зная своевольный характер сестры. Он принял это за очередную блажь и желание поступать наперекор существующим условностям.

— И какие же у вас планы, Александр? — поинтересовалась княгиня. Сын успел сообщить ей о том, что император предоставил им отпуск.

— Мы все вместе собирались поехать в имение к Андрею. Его родители сейчас там и любезно пригласили нас провести отпуск у них.

— Очень хорошо. Летом в деревне прекрасно. — Княгине вспомнилась ее молодость, когда они с Романом ненадолго, но каждое лето уезжали в деревню. В отличие от мужа, который не мог долго выносить тишину и покой деревенского быта, она с удовольствием осталась бы там навсегда. — Я бы тоже с удовольствием отдохнула от петербургской суеты.

— Вот еще! И что там интересного, в деревне! Петербург, балы — вот это жизнь! — Вступила в разговор Анна. — А вы Николай Александрович, тоже едете в деревню? Вы тоже хотите отдохнуть от петербургской суеты?

Репнин немного смутился от этого вопроса, столько насмешки ему почудилось в нем. Он и, правда, собирался вместе с друзьями к Воронцову, но сейчас его планы резко изменились. Он видел, что нравится Анне.

— Да, мадмуазель, я собирался поехать. Но у меня есть некоторые дела в Петербурге, и может быть, я поеду туда чуть позже.

— Вот как! — Александр был удивлен. — А ты нам об этом не говорил. Мы же собирались отбыть через пару дней.

Николай немного смутился от его пристального взгляда. Его рука потянулась, было к воротнику, который показался ему в эту минуту уж слишком тугим. Он чувствовал, что все смотрят на него и ждут объяснения его внезапного решения. Он перевел взгляд с Александра на Анну и тут же опустил руку. Лучше бы он смотрел куда угодно, но не на нее. Она улыбалась ему, и Николаю показалось, что Анна поняла причину его желания остаться в Петербурге. А если поняла она, то поняли и все остальные. Но если и поняли, то вида не показали. Его друзья по-прежнему ждали объяснений.

— Совершенно верно, не говорил. Как-то возможности не было. Надо еще дома побывать. Я присоединюсь к вам позже.

Александр Романов подозрительно посмотрел на друга, потом на сестру. Он видел, что Репнин заинтересовал Анну, и что Анна нравится Николаю. Улучшив свободную минуту, он отвел Репнина в сторону:

— Послушай, Николя. Я вижу, тебе нравится Анна, но она моя сестра.

Николай попытался, было протестовать и говорить, что Александру все показалось, и он все не правильно понял, но Александр решительным и властным жестом, что было на него совсем не похоже, прервал его.

— Может быть, мне и показалось. Спорить не буду. Но я хочу, чтобы ты знал. Я не против, если у вас возникнут взаимные чувства. Но если ты позволишь себе что-то лишнее или как-либо обидишь ее, я не посмотрю, что ты мой друг и просто убью тебя. Так что прежде чем ты дашь ей повод думать о тебе, хорошенько подумай, любишь ли ты ее и нужна ли тебе Анна.

— Ах, какие мы грозные! — Николай Александрович был раздражен реакцией Александра. — Не смей угрожать мне, хорошо? У меня и в мыслях не было обидеть ее. И я не знаю, что ты там себе напридумывал. Я отлично помню, что она твоя сестра. И если захочу ухаживать за ней, то только потому, что буду иметь серьезные намерения. Надеюсь, вы не против, Александр Романович?

Александр усмехнулся: — Не против.

— Благодарю покорно, — поклонился Репнин.

Александр видел, что Николай разозлен, что ему не понравились нравоучения. Но ему было решительно все равно. Анна была его сестрой. И если бы кто-нибудь обидел ее, пусть даже его лучший друг, он, не задумываясь, убил бы любого. Так было в детстве, так осталось и сейчас.

— Ну, брось злиться, Николя, — примирительно сказал Александр, — не хотел тебя обидеть, просто предупредил. Если бы у тебя была сестра, ты бы меня понял.

Когда друзья прощались перед уходом с хозяевами, Анна незаметно вложила в руку Николая маленький листочек бумаги.