Юлия Климова - По ступенькам декабря

Свет погас, и на миг Алька потеряла способность видеть, но глаза быстро привыкли к темноте. Андрей смотрел на нее без улыбки, слишком серьезно, отчего по спине побежали мурашки. Сейчас он ее поцелует… да, поцелует… Она поняла это и удивилась собственным чувствам, заметавшимся в душе. Будто тонет корабль, а она прыгает по палубе, машет руками и кричит: «Помогите, спасите! Люди! Люди!», и улыбается до ушей. Но это вообще-то не в ее характере… И кажется, что спасти может только он – Андрей Зубарев… Заколдованный круг какой-то!

«Пусть поцелует, пожалуйста, пусть поцелует…» – билось в груди, но упрямство держало крепко, и Алька сделала попытку сбежать. Вздернув нос, она повторила вопрос:

– Вы не ответили? Почему тогда…

– Тебя это расстроило? – перебил он.

– Вы не ответили.

– Да, ты проиграла, и…

– …и вы не воспользовались своим правом…

– Если хочешь, я могу сделать это прямо сейчас.

Его слова никак не вязались со спокойным ровным голосом, такое нельзя было произнести серьезно – народ кругом шумно радовался отсутствию света, чокался стаканами с соком, смеялся и пел.

Алька улыбнулась, и Андрей улыбнулся тоже, затем наклонил голову и коснулся губами ее губ. Коротко поцеловал, остановился, а потом стал целовать еще. Долго, неторопливо, осторожно…

– Я должен быть уверен, что ты этого тоже хочешь, – наконец ответил Андрей на вопрос. – И только тогда…

Его руки поднялись вверх и крепко сжали Алькины плечи, отчего на миг ей не хватило воздуха, затем он ослабил хватку и запустил пальцы в длинные волосы цвета пожара. Свет в зале вспыхнул, вновь зазвучала музыка, и послышался дружный смех – веселье продолжало набирать обороты. Но Алька в данную минуту существовала в другой точке вселенной, где было место только ей и Андрею. Упрямство, дух противоречия, отчаяние и дерзость исчезли, оставив трепет, смятение, желание и… «Нет, нет, нет, – ухало сердце и тут же предательски добавляло: – Да, да, да…» Алька робко погладила шею Андрея, встала на цыпочки, опустилась, прижалась, открыла глаза, закрыла… А он целовал и не отпускал.

Как чудесно!

Когда не воюешь…

Когда доверяешь себя…

И не сомневаешься…

Что ты в надежных руках!

Алька вздрогнула, отстранилась и закусила губу. Андрей смотрел на нее неотрывно, пытаясь угадать ее чувства и мысли. Нет, он ее теперь не отдаст. Никому. Наверное, она сейчас усмехнется, резанет какой-нибудь фразой, крутанется, перевернет мир вверх дном, скажет, что так и было, и отмочит какую-нибудь оглушительную шутку. И ускользнет, оставив еле заметный след. «Но я-то теперь тебя не отдам. Никому».

– Целоваться мне с вами нравится, – объявила Алька и улыбнулась. Главное делать вид, будто ничего не произошло, будто она не отвечала на поцелуй… Зачем он так поступает?.. И почему так хорошо?.. Она проигнорировала душевные метания, перечеркнула каверзные вопросы и взялась за привычную роль. Насмешливо посмотрела на Андрея и, продолжая игру, добавила: – Как-нибудь обязательно повторим.

– Непременно, – пообещал он.

* * *

Потоптавшись немного под музыку, Марго оставила Вадима около стола с закусками, а сама устремилась к кабинету бухучета. Значит, у Альки есть супермужчина… Значит, любовь у них небывалая… Значит, опять этой выскочке все, а им с Ленкой ничего?.. Справедливости нет – факт! И как пережить эти слова, улыбочки, охи-вздохи? О, ей просто необходимо побыть одной и собраться с мыслями!

В кабинете Марго немного успокоилась, села на подоконник и оглядела вынужденный бардак. Особого порядка и не могло быть: кто-то сложил аккуратно верхнюю одежду, а кто-то бросил, не утруждаясь, и побежал веселиться. Вечеринка! Праздник! Всем хорошо! А ей – нет.

Взгляд остановился на костюме Деда Мороза, висевшем на стуле рядом с Алькиными и Дашиными вещами, и в душе заерзали зависть и злость…

Как же хочется напакостить, подпортить кое-кому настроение, чтобы потом можно было встретить Новый год с чувством глубокого удовлетворения! Марго сдвинула брови, пытаясь подобрать достойный вариант мести, качнула ногой и… победно усмехнулась. У нее же есть шар (удачно сворованный, еще тепленький), от которого мало толка – совершенно ненужная елочная игрушка, дешевая и не слишком-то красивая. Такая ерунда продается в маленьких магазинчиках или на рынке, а коробочка-то вообще отпад! Старье! Из остатков макулатуры, наверное, сделана. Приткнуть шар особо некуда, правда, можно повесить дома, ходить мимо и тешить свое самолюбие – вот, мол, Воробьева, получи, получи, был твой, а теперь мой! Но это скучно, тем более что для Альки он явно много значит… И ей точно подарил его не Зубарев, такие простенькие подарки вряд ли в его стиле.

Марго соскочила с подоконника, стремительно подошла к стулу, на котором лежал пакет с ее шапкой и шарфом, достала коробочку и, не утерпев, открыла крышку и еще раз посмотрела на шар.

– Обыкновенный, – вновь убедилась она и, распрощавшись с последними каплями жадности (ей-то он точно не нужен ни под каким соусом), сделала несколько шагов к вещам Альки, помедлила секунду и быстро сунула коробочку в просторный карман халата-шубы Деда Мороза. Пусть теперь Зубарев объясняет своей ненаглядной, откуда у него шар, пусть оправдывается и выкручивается… Вряд ли Воробьева обрадуется, когда узнает, что ее любимый – самый настоящий, самый замечательный мужчина на свете – бессовестно лазает к ней в сумку… А если шар разобьется, то даже лучше – мало того, что взял, так еще и разбил!

«Благословляю вас, мои дорогие, на грандиозный скандал и продолжительную ругань!»

– Хо-ро-шо, – сказала Марго самой себе и потерла ручки.

* * *

– Туц, туц, туц, туц… – тихонько напевала Даша, пританцовывая. Она двигалась в сторону кабинета бухучета, держа перед собой красный мешок, забытый Андреем в зале. Мешок был легкий и ничуть не мешал притопывать, вилять попой, качать головой и просто радоваться жизни. Алька и Зубарев целовались, и это здорово! А кто-то сомневался в существовании фей, волшебниц и других сказочных персонажей…

– За нами будущее! – выдохнула Даша, споткнулась, чуть не потеряла сапог и широко улыбнулась. И даже появившаяся в коридоре Марго не могла испортить празднично-счастливый настрой.

«Наверняка сейчас скажет милую гадость», – подумала Даша и приготовилась изобразить наивное создание, не принимающее ничего всерьез. С таким созданием нет смысла связываться, бесполезное занятие.

Но Марго, как ни странно, быстро пронеслась мимо, не проронив ни звука, не выдав ни одной пакостной фразы. На ее лице застыли напряжение и удовлетворение одновременно, отчего Даше стало не по себе.

– Наверное, она меня не заметила, – с иронией протянула она и опустила взгляд на объемный красный мешок. – Ага, я сейчас очень незаметная.

Мысленно махнув рукой на одного из врагов Альки, она продолжила путь, так же напевая и пританцовывая.

* * *

– Что-то давно ты не приходила ко мне в гости, – с улыбкой произнес Андрей.

– Так вы же не приглашаете, – ответила Алька.

– Приглашение? Раньше оно тебе не требовалось.

– Ну, раньше поводы были… серьезные.

– Тебе очень идет это платье.

– Спасибо. – Алька, пряча радость, повернула голову к столу с закусками, но аппетита совершенно не было, и пришлось вновь посмотреть на Андрея.

Прежде она не замечала, какой он интересный, мужественный, сильный… А теперь вот только об этом и думает – навязчивые мысли, которые нужно срочно прогнать, а то еще немного, и она превратится в восторженную барышню, и они на пару с Дашей начнут восхвалять Зубарева на каждом углу. Представив эту картину, Алька остановила внезапный приступ смеха.

И в его сдержанности есть нечто притягательное. И откуда взялась эта зависимость от Андрея? Кажется, она запуталась, и последнее время с ней это происходит часто… Если оглянуться и проанализировать их невероятные отношения, то голова кругом пойдет! Да, она запуталась, такое случается, когда увлечешься игрой.

– Твой отец знает, что Дашу в Москву привез я, – выдвигая для Али стул, сказал Андрей. Она села, а он занял соседний стул.

Теперь они будто находились в партере театра и смотрели на спектакль под названием: «Ура! Да здравствует Новый год!» – студенты разгулялись, и веселье достигло пика.

– Сами рассказали?

– Да.

– Побоялись, что я опережу вас? – В ее голосе появились насмешливые нотки.

– Нет. Просто сделал так, как посчитал нужным.

Кто бы в этом сомневался! Уж точно не Алька. Конечно, Зубарев не боится никого и ничего, а уж тем более ее отца. Андрей серьезнее, решительней, мудрее, что ли… Трудно объяснить, но, когда он рядом… Кажется, ее мысли двигаются по кругу. Она уже пришла к выводу, что заигралась, и точка.

– Полагаю, мой отец обрушил на вас волну гнева и обвинил во всех смертных грехах. Вы остались живы – это странно!

– Да, я был объявлен предателем, – ответил Андрей. – Но потом мне все же удалось убедить Глеба, что…

– Что его сумасшедшую дочь, то есть меня, лучше держать под наблюдением. И что если его сумасшедшей дочери, то есть мне, взбрело в голову воссоединиться с сестрой, то мешать бесполезно. Будет только хуже. А лучше проконтролировать, проследить и вернуть домой в целости и сохранности.

– Приблизительно так, – согласился Андрей.

– Как поживает ваша двоюродная сестра?

– Отлично.

– Я ее тогда не слишком шокировала? – В Алькиных глазах промелькнуло лукавство.

– Немного, – усмехнулся Андрей, вспоминая телефонный разговор с сестрой. Она позвонила на следующий день и попыталась выведать подробности его нового романа, но он утолять ее любопытство не стал. Подразнил немного и пообещал лет через сто открыть правду.

Андрей взял руку Али и сжал ее пальцы. Этой замечательной девчонке удалось сотрясти его мир, и очень хорошо, что произошло именно так, и очень хорошо, что тогда он оказался в кабинете Глеба и что далее события закрутились безостановочно – не дали возможности расслабиться. А то начал бы он анализировать, взвешивать…

«Нет, не начал бы. Не тот случай», – резко перебил Андрей собственные мысли.

Альке были приятны его прикосновения. В который раз приятны… Она не убрала руку, не выдала колкую фразу, не перевела все в шутку. Сейчас не хотелось воевать, наоборот, душа требовала перемирия, покоя и совсем другого волнения…

– Что-то ты давно не приходила ко мне в гости, – с улыбкой вернулся Андрей к началу разговора.

– Так вы же не приглашаете, – хитро повторила свой ответ Алька.

– Приглашаю.

– Не-а, не приду, – улыбнулась она.

– Почему?

– Вы коварный злодей.

– Ты уверена?

– Ага.

– А раньше ты приходила, – вновь напомнил Андрей.

– Раньше поводы были, – важно, сдерживая смех, ответила Алька.

– Значит, нужен повод…

* * *

Приступ раздражения навалился на Воробьева сразу, как только он переступил порог квартиры. Девчонок нет! Свет на кухни выключить забыли! И тишина, как в крематории! Он приготовил кофе, разлил немного на пол, стукнул кружкой о стол, отчего и там образовалось коричневое пятно, взял тряпку и принялся вытирать маленькие лужи. Мысли об Инне он гнал, но они не уходили, более того, превращались в снежный ком и застревали то в груди, то в горле, то в голове. Подумаешь, обидел! Да и не обижал он! Взрослые люди, а тут… «А тут такая хрень!» Сама во всем виновата, все испортила, и вообще…

Но воспоминание о морщинах на ее лбу душили и причиняли почти физическую боль, отчего успокоиться категорически не получалось.

«А вдруг из-за меня эти морщины у нее останутся навсегда?» – глупо подумал он и, отбросив тряпку на раковину, с чувством покрутил у виска.

– Ты идиот, – сказал он себе. – Законченный идиот! Но ничего – это лечится!

Хватит, хватит рассусоливать и размусоливать – было и прошло. Да они больше никогда и не встретятся, а Инна Михайловна кого хочешь с ума сведет, и его дело было предложить, а ее отказаться. Вот и ладненько. Вопрос решен.

Воробьев, не присаживаясь, выпил кофе, зашел в комнату, открыл дверцу шкафа, сунул руку в карман серого пиджака и вынул брошку. Снегирь на этот раз показался ему красивым, особенным и драгоценным. И именно простота делала его живым, что ли… Глеб Сергеевич поджал губы, сунул украшение обратно в карман и тяжело вздохнул.