Я выпрямляю волосы и наношу макияж. Смотрясь в зеркало, крашу губы красным блеском, потому что, по его словам, красный его заводит. Я надеваю ночнушку и, безумно нервничая, иду в спальню. Натянуто улыбнувшись, я открываю дверь и замираю на месте. Я чувствую, как желчь поднимается в горле, и когда он смотрит на меня, желание бежать просто всепоглощающее.

— Что за чертов мусор? — моя книга, он нашел мою книгу. Страницы лежат по всей кровати, и он сидит, читая каждую из них. Я никак не отвечаю. Я слишком напугана. — Отвечай мне, черт побери, ты, лживая пизда.

Я делаю глубокий вдох, и паника накрывает меня.

— Она старая, милый. Я работала над этим много лет назад и собиралась выкинуть. Где ты, вообще, ее нашел? — моя книга, моя книга сгорит, а у меня нет никакой другой копии. Месяцы работы, и он сделает все очень болезненно.

Он сталкивает страницы с кровати и встает прямо передо мной. Я чувствую, как его яростное дыхание обжигает лицо, и мысленно готовлюсь к тому, что сейчас произойдет.

— Ты гребаная лгунья. Я нашел ее, спрятанную в задней части твоей тумбочки, словно какой-то грязный секрет, — он прав, именно этим она и была, хотя не должна была. Я так горжусь тем, что написала. Я смотрю вниз на ковер, он хватает мое лицо, сжимая щеки.

— Посмотри на меня. Не пытайся, мать твою, прятать сейчас от меня лицо. Ты написала нечто грязное и извращенное. Тебе это нравится? Тебе нравится, когда мужчина жестко входит в тебя? Нравится, когда он кусает твои соски? Наслаждаешься, когда его пальцы рядом с твоей задницей? — я пытаюсь покачать головой, но он только сильнее сжимает мое лицо, заставляя меня попробовать кровь из прокушенной щеки. — Думаю, тебе нравится это. Думаю, ты хочешь, чтобы я входил в тебя и кусал. Это заводит тебя? — я смотрю на него огромными глазами, потому что, черт возьми, нет, это не заводит меня. Мне становится от этого тошно. Он толкает меня, и я влетаю в туалетный столик.

Он идет к кровати, подбирает страницы и возвращается с ними ко мне.

— Татуировки покрывают его руки, его мышцы напрягаются, и он скрещивает руки на груди. Он подмигивает мне, и я улыбаюсь, смотря в эти голубые глаза. Он не говорит ни слова. Ему и не нужно, потому что мои трусики уже намокли, — он засовывает руку под мою ночнушку, грубо потирая киску. — Забавно, что сейчас ты не мокрая, — я молю, чтобы мое тело произвело что-то, что угодно. — Ты, грязная шлюха, — он бьет меня тыльной стороной ладони, и я наклоняюсь вперед, держась за лицо. — Не притворяйся, что тебе больно. Если верить этой книге, то тебе нравится, когда с тобой обращаются жестко, — он дергает меня вверх за волосы и наматывает их на руку, чтобы убедиться, что я буду смотреть только на него. Он отводит руку назад, и я знаю, что дальше он ударит в живот, поэтому напрягаю мышцы. Он дергает мои волосы сильнее, когда я закрываю глаза. — Не закрывай глаза, Лейкен, — я пытаюсь держать их открытыми, но когда он бьет меня в живот, они закрываются сами по себе.

Меня избивали уже около получаса. Я уверена, что у меня сломано, по крайней мере, одно ребро. Один глаз полностью отек, а с брови другого стекает кровь, и я продолжаю ее проглатывать. Я не могу даже двинуться. Мне уже и так невероятно больно, но его это не останавливает. Он ударяет меня коленом в бок, заставляя закричать от боли, и держит мои руки над головой. Боль настолько сильная, что я практически теряю сознание.

— Мне жаль, — это первое, что мне удается сказать в надежде, что он проявит милосердие и остановится.

— Тебе жаль только потому, что я об этом узнал, — он встает, и я кашляю кровью. Он убьет меня. Я ни за что не выберусь отсюда живой. Я слышу, как он собирает листки, и знаю, что еще не все кончено. — Поднимайся, — я изо всех сил пытаюсь встать с пола, но мне слишком больно. У меня нет сил для этого. Он наклоняется вперед и дергает меня вверх за руку, вызывая боль во всем теле. Ноги едва поддерживают меня, он хватает мое лицо руками, заставляя посмотреть на него.

— Следуй за мной в гостиную. Ты сейчас к чертям сожжешь эту книгу, и это будет последний раз, когда ты проявила ко мне неуважение, написав подобную мерзость, — я раз за разом заставляю свои ноги сделать шаг, но для него я двигаюсь слишком медленно, он хватает меня за волосы и выдергивает из комнаты. Он толкает меня обратно на пол перед камином и кидает туда мою книгу. Слезы боли, не только физической, но и эмоциональной, стекают по моему лицу. Моя книга не заслужила того, чтобы сгореть. Мои персонажи не заслужили этого.

— Лондон? — я вскрикиваю и практически падаю со стула. — Эй, детка, это я. Блейк, — я распахиваю глаза и смотрю на Блейка, держащего мой стул. — Какого черта происходит? Я звонил тебе весь день и так и не получил ответа, потом я прихожу сюда и нахожу тебя, спящую снаружи, — святое дерьмо, сейчас все слишком реально. Я в страхе отстраняюсь от него, и его глаза расширяются. — Что ты делаешь? — он склоняется ко мне, а я все еще пытаюсь отойти от своего воспоминания. — Детка, поговори со мной, — я смотрю вниз, а потом сразу на него.

— Я поссорилась с Шеннон, поэтому отключила свой телефон. Я не очень хочу разговаривать с ней. Я выкурила три сигареты и напилась. Должно быть, я вырубилась. Прости, — он заключает меня в объятия, и я внезапно чувствую себя в безопасности. — Мне так жаль, Блейк, — он целует меня в голову, но сохраняет свою крепкую хватку.

— Я просто беспокоился. Тебе не нужно извиняться, — несколько минут спустя я отстраняюсь и смотрю на него.

— Я поеду повидаться с Шеннон на неделю.

Он хмурится, смотря на меня в полном замешательстве.

— Не ты ли только что сказала, что злишься на нее и не хочешь с ней разговаривать?

Я встаю и направляюсь к дому. Он, конечно же, следует за мной на близком расстоянии.

— Сказала, но не собираюсь отменять своих планов. Я уезжаю завтра утром.

Он хватает меня за руку, и я вскрикиваю. Он отпускает ее, словно она в огне.

— Прости. Я не хотел пугать тебя. Просто пытался заставить тебя перестать уходить от меня, — он делает глубокий вдох и потом выдох. — Я не знаю, что происходит. Мне, правда, нужно, чтобы ты поговорила со мной, — он проходит мимо меня в дом, и в этот раз я следую за ним. Он садится на диван, и я опускаюсь рядом.

— Я забыла рассказать тебе о своей поездке. Я всегда езжу к ней повидаться после выхода книги. Это традиция. Прости, что я такая нервная, но у меня был безумный сон и, честно говоря, я еще немного пьяна.

Не похоже, что Блейк полностью купился на это, но он кивает.

— Хорошо, я не собираюсь доставать тебя. Конечно, я хочу, чтобы ты увиделась со своей лучшей подругой. Просто буду до невозможности скучать по тебе, — я улыбаюсь, в этот раз по-настоящему, и кладу голову ему на колени. — Хочешь поговорить о своем сне? — я качаю головой, и он начинает проводить руками по моим волосам, помогая расслабиться. — Хочешь поговорить о своем дне релиза? — я улыбаюсь и киваю. — Хорошо, расскажи мне об этом все.

Я рассказываю о том, как великолепно начался день до моей ссоры с Шеннон. Я объяснила ему, что такое рейтинг, как я проверяю продажи, и рассказала, насколько всем понравилась обложка. Думаю, это была его любимая часть. Примерно через час разговоров о моем дне, он предлагает заказать пиццу, чтобы отпраздновать, и внезапно я осознаю, что голодна. Когда он выходит наружу, чтобы сделать заказ, я беру телефон и отправляю Шеннон сообщение, в котором пишу, что мне жаль, и что я приеду завтра и останусь у нее на неделю. Она сразу отвечает мне и извиняется. Она сказала, что компенсирует мне все завтра. Я отвечаю ей, что она была права, что выезжаю рано и позвоню ей, когда буду подъезжать.

— Пиццу доставят через полчаса. Почему бы тебе не принять душ? Я разожгу костер. Мы можем поесть здесь, — я ненавижу тот факт, что убегаю от Блейка, но прямо сейчас мне надо разобраться со своим дерьмом. Воспоминание об Акселе породило во мне желание вернуться в свой пузырь. Внезапно я уже не чувствую себя в такой безопасности, и мне нужно вернуться в правильную колею.

— Звучит прекрасно, — он целует меня, и тело реагирует так, как и должно, но мой мозг не в состоянии сейчас с этим разбираться. Я отстраняюсь и целую его в грудь, зная, что ему это нравится. — Я скоро вернусь, — по его лицу можно сказать, он знает, что что-то происходит, но я пока ничего не могу ему рассказать. Мне нужно поговорить с Шеннон и все выяснить. Она единственная, кто знает, что произошло той последней ночью с Акселем. Именно ей я позвонила после того, как упаковала все и уехала из штата. Мне было так больно, но я знала, что если бы не ушла, он бы убил меня. У меня не было выбора.

После долгого душа, я надеваю штаны для йоги и футболку, завязываю волосы в пучок на макушке. Я захожу в гостиную и замечаю Блейка, курящего снаружи. Я подхожу и улыбаюсь ему. Я, правда, люблю его и ненавижу то, что причиняю ему такое количество боли.

— Даже в таком наряде ты прекрасна.

Я заметила пиццу на столе, но села рядом с ним у огня.

— Спасибо, — он делает затяжку, и я смотрю на него. — Блейк? — он переводит взгляд на меня, и я хихикаю. — Можно мне сигарету? — он слегка наклоняет голову, глядя мне прямо в глаза.

— Я думал, сегодня ты уже выкурила три? Почему ты хочешь еще одну?

Я смеюсь и поворачиваюсь к нему лицом.

— Честно, они такие несвежие, что меня почти вырвало. Я не выкурила ни одной с тех пор, как мы вместе. Мне просто захотелось свежей.

Он посмеивается и дает мне одну.

— Детка, выкинь эту пачку. Я оставлю тебе свою.

Этот мужчина заслуживает правды. После того, как вернусь от Шеннон, я расскажу ему ее. Сначала, мне нужно придумать, как все ему рассказать, но я сделаю это. Он был все время честен со мной, а я все время лгала ему. Я хочу наслаждаться сегодняшним днем, в случае, если он скажет мне выметаться, когда я вернусь.

Именно это мы и делаем. Смеемся, целуемся как подростки и совсем ни о чем не говорим. Когда мы ложимся в кровать, он обнимает меня, и я ложусь головой ему на грудь. Он уже заснул.

— Я люблю тебя, Блейк, и знаю, что ты не понимаешь, через что я прошла, но когда вернусь домой, я обещаю, что расскажу тебе все. Я только надеюсь, что не потеряю тебя в процессе. Не думаю, что переживу твою потерю, — я целую его в грудь и начинаю засыпать.

Я чертовски боюсь рассказать ему, кто я действительно такая, но это мой давний долг. Больше никаких секретов.

Глава 14

Блейк

ЛОНДОН УЕХАЛА ВЧЕРА УТРОМ, а у меня уже дерьмовое настроение. Джекс уже сообщил мне, что у него не будет проблем с тем, чтобы надрать мне задницу, и стоит признать, что я хочу надрать свою собственную задницу. Я раздражаю сам себя, своим девчачьим поведением. Когда она уехала, было сложно выпустить её из своих рук. Создавалось такое ощущение, словно я отпускал её навсегда. Я не привык к такому. Это незнакомое мне чувство страха потерять кого-то. Я знаю, она сказала, что это её традиция — оставаться у Шеннон, но я не могу избавиться от ощущения, что дело в чем-то ещё, больше похоже, словно она убегает… от меня.

— Ты все ещё бродишь вокруг? Разве у тебя нет сегодня фотосессии? Я даже не смотрю на Джекса, просто показываю ему фак и докуриваю сигарету.

— Брат, обычно ты первый, кто издевается надо мной, что я веду себя как девчонка, но, черт возьми, в этот раз, ты сам себя так ведёшь. Она поехала навестить свою подругу на неделю. Она вернётся. Ничего не изменилось. Перестань вести себя так, словно она растоптала твое чертово сердце.

Я медленно поворачиваю голову и смотрю на него.

— Думаешь, я не знаю этого? Думаешь, я хочу сидеть, как потерянный пес? Я не могу справиться с этим. У меня просто такое чувство, словно она убегает от меня, и я, черт возьми, не знаю почему.

Он вздыхает и смотрит на бассейн.

— Что заставляет тебя думать так? Я имею в виду, я видел вас вместе. Она не выглядит, как женщина, которая пытается убежать от тебя. Дерьмо, она всегда пытается быть в твоих руках, — я продолжаю курить и поджигаю ещё одну сигарету.

— Я не могу описать этого. Я просто чувствую это, — он возвращает свое внимание на меня, и я качаю головой.

— Когда я пришел к ней той ночью, она спала снаружи в кресле. Я позвал её, чтобы разбудить, и она начала кричать. Не так кричать, потому что я потревожил её, а кричать от ужаса. Она почти опрокинула кресло, пытаясь сбежать. Когда я заговорил с ней, она дёрнулась от меня, словно думала, что я собирался ранить её, — это действительно привлекает его внимание, и он смотрит на меня огромными глазами.

— Брат, ты знаешь меня. Я никогда в своей жизни не бил женщин, никогда. Я, может быть, и был козлом, но никогда физически не причинил боль ни одной женщине.