Прежде чем Кэролайн смогла вымолвить хотя бы слово, Мэт повернулся на каблуках и направился к выходу, явно намереваясь оставить ее одну в этом хаосе.

7

— Задержитесь на секундочку, если вас не затруднит. — От ярости у Кэролайн дрожал голос. — Не хотите ли вы сказать, что я должна готовить ужин в этом… этом свинарнике?

При ее словах спина Мэта напряглась, он обернулся и смерил девушку недобрым взглядом.

— Если данные апартаменты не устраивают вашу милость, — произнес он нарочито вежливым тоном, — я разрешаю вам их убрать.

Кэролайн рассмеялась:

— Чтобы здесь все как следует убрать, шестерым женщинам придется с утра до вечера трудиться две недели без выходных! Я не собираюсь готовить в грязных горшках, не собираюсь подавать еду в такой грязной кухне, где даже окна невозможно разглядеть. Даже если займусь сейчас только этой комнатой, мне потребуется весь остаток дня, чтобы привести ее в мало-мальски приличный вид. А поскольку к вечеру я должна еще и приготовить какую-то еду, мне нужна помощь!

— Да вы просто лентяйка. Я так и думал.

— Я не лентяйка! — сквозь зубы возразила Кэролайн.

Мэт поднял одну бровь, но прежде чем он смог продолжить эту словесную перепалку, раздался звук открываемой входной двери, и вслед за этим что-то тяжелое с усилием поставили на пол. Мэт обернулся и вышел в прихожую, где Даниэль перетаскивал последний из чемоданов Кэролайн.

— Сегодня утром, уходя, ты сказал мне, что закончил строить сарай для телят, — коротко констатировал Мэт.

— Да. — Даниэль выпрямился, непонимающе глядя на брата. — Ну и что?

— Вот и хорошо. Поскольку пока больше ничего срочного нет, можешь провести остаток дня здесь, помогая вот этой герцогине убираться в доме. Она говорит, что ей нужна помощь в уборке, поскольку наш дом превратился в свинарник.

Даниэль был поражен.

— Убираться в доме?! Но Мэт!

— Займись уборкой, — с этими словами Мэт прошел мимо брата и исчез на улице.

Даниэль проследил за ним взглядом, затем медленно обернулся к Кэролайн. На его лице был написан такой испуг, что будь она в лучшем настроении, то не удержалась бы от смеха.

— Я ничегошеньки не понимаю в женской работе, — голос Даниэля звучал необычно глухо.

— С первого взгляда видно, что никто из вас ничегошеньки в ней не смыслит, — выдавила из себя Кэролайн.

— Сейчас самая посадка, — извиняющимся тоном проговорил Даниэль. — Обычно у нас не так грязно.

— Правда? — Кэролайн подняла брови. — Я не удивлюсь, если пол не видел веника добрых полгода, а может, и больше. Однако сетовать и причитать не имеет смысла. Давайте начнем, но сначала отнесите, пожалуйста, мои чемоданы ко мне в комнату. Я думаю, начнем с кухни. Сейчас она важнее остальных комнат, и к тому же грязнее.

— Да, но вот тут еще одна загвоздка, — помялся Даниэль. — Я понятия не имею, какая комната ваша. У нас наверху четыре спальни, но в одной из них спят Дэви и Джон, в другой Томас и Роберт. Третья моя, а четвертая — Мэта.

— В таком случаем вам с Мэтом придется просто-напросто спать вместе. — Кэролайн улыбнулась притворно любезной улыбкой. — Поскольку я не собираюсь ночевать на лестнице.

— Но в каждой комнате только одна кровать!

Кэролайн уже поняла, что Даниэль относится к разряду людей, которые с трудом усваивают новые идеи.

— Не думаю, что Мэт будет доволен, если мы с ним будем спать на одной кровати. Когда-то нам уже приходилось, и он сказал, что скорее будет делить постель с медведем гризли. Да и я тоже.

— Чтоб его, вашего Мэта! — огрызнулась Кэролайн. Затем, сознавая свое поражение, вздохнула: — Ладно, будь по-вашему, но только отнесите мои чемоданы наверх, чтобы они здесь не мешались. Мы оставим все как есть, пока Мэт не придет.

Кэролайн намеренно передразнила тон Даниэля, каким тот говорил о Мэте как о некоем высшем существе. Однако он либо не понял ее насмешки, либо не придал ей значения. Как бы то ни было, Даниэль с видимым облегчением подхватил первый из чемоданов и начал поднимать его вверх по лестнице.

К тому времени, как мужчина затащил все три чемодана наверх, Кэролайн уже вовсю трудилась. Она обнаружила примыкавшую к кухне небольшую гостиную, где, помимо разнообразных припасов, оказался умывальник. Над ним висело крошечное зеркало, в котором можно было увидеть только часть лица, но этого оказалось достаточно, чтобы кое-как привести себя в порядок после столь неудачного знакомства с местными домашними животными. Кэролайн вымыла лицо и руки, закрепила шпильками выбившиеся из прически волосы и, печально вздохнув о незавидной судьбе своего лучшего платья, принялась разгребать завалы на кухне. По крайней мере, ей теперь не придется беречь платье. Заткнув край подола за пояс, чтобы спрятать прореху, его вполне можно было использовать для той работы, которой она и собиралась заняться. Больше ее выходной туалет уже ни на что не годился и со временем пойдет на тряпки.

— Что я должен делать? — уныло спросил от двери Даниэль.

Кэролайн велела ему разжечь огонь, затем заставила отнести горшки и прочие кухонные принадлежности к ручью, отскоблить их там от налипших на дно остатков пищи, а затем основательно продраить речным песком. Сама Кэролайн трудилась с ним бок о бок, погрузив руки в ледяную воду. Одновременно девушка никак не могла отделаться от чувства нереальности происходящего, которое грозило нахлынуть на нее всякий раз, когда она отвлекалась от тяжелой и нудной работы. Действительно ли она та самая Кэролайн Везерби, красавица, в честь которой провозглашали тосты в десятках прокуренных игорных домов? Она ли это, с онемевшими от холода пальцами, занятая столь грубой и грязной работой? Как бы смеялись, увидев ее сейчас, все те мужчины, которые безуспешно пытались сделать Кэролайн своей — если не женой, то любовницей, как радовались бы, наверное, тому, насколько низко она пала. И в то же время ей, как ни странно, даже нравилось ее нынешнее положение. Честный труд неожиданно показался намного желаннее того обмана, в котором она жила до сих пор. Пора признаться самой себе: в течение многих лет она была подставным лицом в темных делах отца, чем-то вроде красивой приманки, которую он использовал, чтобы заманивать в ловушку ничего не подозревающих дураков и обчищать их карманы. Пока жертвы Марселла Beзерби жадно пожирали глазами его прекрасную дочь, он успевал спрятать мешавшую ему карту или незаметно достать из рукава туза. Только уходя домой с весьма отощавшими кошельками, игроки понимали, что их потери не будут возмещены так, как они себе представляли. До самой болезни отца ей почти каждый вечер приходилось выслушивать непристойности и ловить на себе похотливые взгляды, но этим все и ограничивалось. Марселл, конечно, был мошенником, но не опускался до того, чтобы позволить совершить насилие над собственной дочерью. Но все равно она чувствовала себя запятнанной, когда с возрастом стала лучше понимать, что именно думали о ней всех эти похотливые мужчины. В новой стране ей никогда не придется еще раз испытать подобное, и эта мысль согревала душу Кэролайн. Пусть ей суждено заниматься самым тяжелым трудом, она готова ко всему, лишь бы высоко держать голову и ничего не стыдиться.

— Так хорошо? — спросил Даниэль, показывая ей дочиста выскобленный горшок.

Его вопрос мгновенно вернул Кэролайн к действительности. Она кивнула в знак одобрения и была даже рада, что может вновь сосредоточиться на своем занятии.

Несмотря на то, что Даниэль сначала воспринял уборку в штыки, он оказался неплохим и исполнительным помощником. Когда они покончили с посудой, Кэролайн велела ему собрать разбросанные повсюду инструменты и прочую фермерскую утварь и отнести все в сарай, а сама занялась сортировкой одежды. В одну кучу шли грязные вещи, в другую — то, что требовалось починить, в третью — неглаженное белье. Смерив глазами все три кучи, Кэролайн едва не застонала. Содержать одежду шестерых мужчин в приличном виде, конечно, будет не только трудной, но поистине бесконечной задачей. Но она обиралась с ней справиться, и справиться хорошо. Наряду с готовкой и умением вести хозяйство Кэролайн с детства научилась шить, чинить и штопать. Они с матерью, которая устала от бесконечных переездов вместе с Марселлом сразу же, как только сладкий звон свадебных колоколов уступил место реальности — заботам о подрастающей дочери, — снимали небольшой домик в крошечной деревушке Бишопе Линн. Кэролайн провела там несколько счастливых лет, пока ее мать не погибла под колесами потерявшей управление повозки. Отец Кэролайн, довольно редко их навещавший, приехал, чтобы забрать ее с собой. В то время ей было почти двенадцать лет, и красивый, хорошо одетый, с прекрасными манерами Марселл показался ей существом из иного мира. Кэролайн с радостью разделила с ним полную приключений жизнь авантюриста, а он пытался воспитывать ее сообразно собственным представления о том, какой должна быть женщина. Но в последние годы эта бродячая жизнь, их нищенское существование с претензией на роскошь начали утомлять Кэролайн, и ей страстно захотелось где-нибудь осесть. Испытывая горячую любовь к отцу, она никогда не говорила с ним об этом, боясь обидеть или уязвить его самолюбие. Теперь сама мысль о том, что у нее появился настоящий дом, в котором она будет готовить еду, убираться и заботиться о живущих рядом с ней людях, настолько нравилась девушке, что она почти не позволяла себе верить, будто все это вполне реально. За последние тяжкие годы Кэролайн научилась ценить домашний очаг, тепло и уют, и ей внезапно ужасно захотелось их иметь. Желание было столь же сильным, как у голодающего, чьи мысли прикованы только к еде. Несмотря на неимоверную усталость и отсутствие сил из-за всего пережитого, Кэролайн взялась за работу с таким рвением, что Даниэль только тихо стонал.

Спустя несколько часов две ближайшие к входной двери комнаты — подметенные и вычищенные от грязи и пыли — уже имели мало-мальски приличный вид. Осталось кое-что отполировать и натереть воском, вымыть окна и умывальник (это Кэролайн запланировала на завтра), но все же оба помещения изменились до неузнаваемости. Даже на Даниэля, устало нарезавшего овощи на серванте в кухне, эта перемена, вызванная их упорным трудом, произвела большое впечатление.

— Надо признаться, мы порядочно запустили дом, — удрученно произнес он. — Никто из нас не специалист в ведении домашнего хозяйства, поэтому мы делали самое необходимое, без чего просто не могли обойтись. А сейчас, когда пик посевной, и вовсе только готовили, да и то от случая к случаю. Но должен признаться, приятно, когда ходишь по комнате и без конца не спотыкаешься обо что-нибудь на полу.

Кэролайн стояла над дымящимся котлом с кипящей водой и бросала туда нарезанное мясо. На ужин она собиралась подать жаркое из кролика и оладьи. Девушка уже замесила тесто для хлеба и оставила его подниматься, но к выпечке оно будет готово не раньше завтрашнего утра. Она приготовит простую еду, вкусную и сытную, тем более на что-то более изысканное у нее просто не хватило бы времени. К счастью, она вполне владеет искусством готовить вкусные и питательные блюда из всего, что есть под рукой.

— Немудрено, что со смертью Элизабет вы запустили дом, — ответила Кэролайн.

После того как все неприятности первого знакомства остались позади, они с Даниэлем почти подружились. Он оказался благожелательным человеком — если, конечно, его не заставляли принимать пешения, которые могли привести к конфликту между ним и старшим братом, — и внушал Кэролайн определенную симпатию. Он даже проявил терпимость в отношении Миллисент, которая уютно устроилась на высокой спинке деревянной скамьи, очень близко от левого локтя Даниэля. Время от времени мужчина рассеянно почесывал ей голову, а кошка довольно мурлыкала.

— Элизабет не занималась хозяйством. Она… — Даниэль бросил быстрый взгляд на Кэролайн и замолчал.

— Она что? — спросила Кэролайн, поворачиваясь от котла и с любопытством глядя на него.

— Ничего. Она просто не очень любила убираться, вот и все, — заторопился Даниэль, нарезая морковь с таким усердием, как будто от этого зависела его жизнь.

Кэролайн внимательно смотрела на него.

— Даниэль, — начала она, — если я становлюсь членом вашей семьи, мне просто необходимо знать об этом как можно больше. У Элизабет была какая-то причина не заниматься хозяйством? Пожалуйста, скажи правду.

Даниэль нахмурился, упорно не поднимая глаз от моркови, уже и без того изрезанной на мельчайшие кусочки. Кэролайн была слишком заинтересована в том, чтобы он наконец высказался, поэтому не стала спасать овощи от дальнейшего истребления.

— Она была по-настоящему больна, болела много лет, с тех самых пор, как родила Дэви, — все еще упираясь взглядом в морковку, выдавил из себя Даниэль. — Она почти не вставала с кровати. Мэту пришлось перебраться ко мне, чтобы ее не беспокоить. Она не могла заснуть, когда он лежал с ней рядом, так она говорила.