Но на следующее утро, когда Максим все же решился позвонить Катрине, девушке из прошлой жизни, его мнение о Кее претерпело изменения. Он, как оказалось, заявил права на Радову, и сделал это неожиданно агрессивно, разозлив Макса. Тот хоть и был человеком ветреным, постоянно находящимся в поиске, узнавшим уже много чего в своей жизни, но отчего-то не мог забыть последний взгляд Кати, брошенный на него в тот глупый день, когда он выбрал вдруг ее подружку Иру. И не мог забыть ее рук, обнимающих его с нежностью ребенка, отдающего кому-то самую любимую игрушку. Прошло много времени, он почти забыл ее, но ему вновь посчастливилось встретить ее.

И когда он совершенно случайно встретил бывшую девушку дважды за день, понял, что был бы не прочь начать с повзрослевшей принцессой отношения вновь. Сначала был в недоумении – как так, почему он встретил ее, а потом неожиданно решил, что она опять ему нужна. Катя была девочкой, выросшей в творческой семье, нежной, умеющей быть вежливой и терпеливой, понимающей, что ему, как профессиональному фотографу, нужно в жизни. Максим надеялся, что сможет извиниться перед нею, загладить свою вину, понимая, что его поступок был не самым прекрасным в ее жизни. И он смог бы сделать так, чтобы она забыла того старого кретина Максима и открыла для себя Макса нового, свободного, повзрослевшего, точно определившего, что ему надо. Вернее, кто ему нужен.

Молодой человек, вначале лишь удивившийся и смутившийся от встречи с ней, потом вдруг обрадовался и даже сделал украдкой на вечеринке несколько ее фото, пока снимал группу на выступлении. Ракурс он поймал удачно. Фото получились отменными. Они как раз лежали на столике в гостиной, поверх кучи других фотографий с женскими и мужскими лицами. Максу вообще нравилось снимать людей больше, чем что-либо другое. Он научился многое понимать по лицам: глазам, губам, даже по скулам. Очень многое. У Катрины Радовой лицо было добрым и хрупким, очень светлым и беззащитным, а вот темно-карие глаза, подчеркнутые дымкой макияжа, – мерцающими, загадочными – такими, какими и должны быть у совершенной женщины. И губы у нее были необыкновенными: такими, которые просто нуждаются в том, чтобы их постоянно кто-нибудь целовал. Очень осторожно.

Макс понял, что заново влюбляется в девушку. И в совершенно творческом порыве решил все начать сначала. Но тут случился облом – и как раз из-за Кея. И хотя Катя вроде бы была на вечере (и как она туда попала? Наверняка не без помощи выросшей амбициозной стервы Журавль) с незнакомым Максу парнем с лицом ожившей куклы, но оказалось, ее друг – не Влад, а как раз Кей. Тот самый, известный музыкант. Он по телефону сказал ему, что они сейчас в номере гостиницы и что Катя перед ним лишь в одном халатике. Макс почему-то поверил этим словам, и ему сразу представилась Катрина почти без одежды, в тонком, почти прозрачном халате. У них не было близких отношений: все, что тогда они себе позволяли, – поцелуи и объятия, иногда несколько откровенные, но не более. Вот с Ирой – да, было по-другому. Но она оказалась другая. Неподходящая.

После утреннего телефонного звонка Максим, не в себя от внезапной злости, успокоился, выпил кучу кофе и даже представил пару вместе, подумав тут же, что эти двое подходят друг ко другу: нежная брюнетка и равнодушный блондин.

Вот этот-то равнодушный блондин, только насквозь мокрый, сейчас и звонил в квартиру Максима. И как только тот открыл дверь, Кей, раздраженный, злой, нет, даже яростный – с холодным, тщательно скрываемым бешенством в серых глазах, поинтересовался у Макса, окинув его обнаженный торс недобрым взглядом:

– Где она? В какой комнате? Эй, детка, выходи, за тобой приехал твой любимый.

– К кому обращаешься? – вежливо спросил Макс и даже положил руку на плечо гостя. – Я один. Ты накурился?

– Убери лапу, – велел ему музыкант тут же. – Где Катя? – И, не дожидаясь ответа, он продолжил. – Что, здорово провели ночь? Сумел ее уговорить? Или она сама пришла к тебе?

– Ты в себе? – не понимал, что нужно Кею вмиг перехотевший спать Макс. Может, правда он под кайфом? – Кого ищешь? Давай, возвращайся домой, твою мать, вы все в своем роке употребляете вещества, по ходу.

– Тебе понравилось с ней? – вдруг спросил солист «На краю».

– Думаю, понравилось бы, – не удержался парень, прекрасно поняв, что тот имел в виду. – Если бы была возможность.

Кей тепло улыбнулся и поманил пальцами хозяина квартиры.

– Что? – только и успел спросить Максим и получил внезапный удар по челюсти. Фотограф не был слабым парнем, напротив, часто посещал качалку и тренажерный зал и был несколько крупнее музыканта, но не удержался на ногах и упал. Удар вышел неслабым. Кей, не сводя серых пустых глаз с карих глаз Макса, сел около него на корточки и, взяв за волосы, еще раз вдруг глубокомысленным голосом с плавными интонациями очень спокойного человека спросил:

– Где моя девочка Катя? Катя Радова. Она ведь у тебя, так?

Максим сплюнул кровь в сторону и с непониманием уставился на парня. Как будто бы другой человек говорит, подумал он тогда.

– Ты совсем Nзапрещено цензуройN? Я один в квартире! Какая Катя? Спятил? – прошипел он.

Кей встал и, не думая разуваться, обошел всю квартиру фотографа. Естественно, Кати он не нашел. Зато от злости грохнул одну из камер, когда искал девушку.

– Убирайся, – велел ему вставший Максим. Драку он решил не устраивать. Все-таки был довольно миролюбивым, да и с Кеем связываться не хотелось. – Давай, дверь там.

– Конечно, сейчас, – подозрительно согласно кивнул фронтмен «На краю». В руках у него были фото с Катей, сделанные на вечере. – Прости за беспокойство. А это, – он помахал снимками, – я забираю себе. О’кей? Да, и не снимай больше мою малышку без моего согласия.

– Верни фотографии, – сказал ему брюнет, не понимая, что с Кеем: то ли так зол, то ли реально под наркотой. – Какого ты вообще сюда заявился?

Кей, с чьих мокрых волос все еще стекали капли воды – ночью была сильная гроза, улыбнулся:

– Она была с тобой сегодня. Я знаю. Когда ты ее видел?

– Черт возьми! – заорал Макс, все еще чувствуя вкус крови во рту. – Ты дурак? Я твою Катю вообще не видел!

Он хотел, чтобы Кей начал кричать на него или бы вновь полез в драку, и тогда бы разозленный в конец Макс ударил бы его в ответ, сильно бы ударил, но музыкант сам у себя задумчиво спросил:

– Да? И где она тогда?

После чего вышел вместе с фото, не прощаясь.

Максим только выругался ему вслед. Он не понял, что это сейчас было.


Это все Макс рассказывал мне уже в «Калифорнии». Он привел меня в бар, заказал что-то, к чему я даже не притронулась – не потому, что я не хотела из принципа, а потому, что волновалась: получиться ли у меня мой маленький и не слишком коварный план или нет?

– Он ненормальный, – покачала я головой, выслушав этот бред.

– Катя, он конкретно чокнутый. Чокнутый сильный псих! Да, он талантливый, но у него голова вывернута мозгами наружу, – рассерженно продолжал Максим. – Не общайся с ним.

– А я и не общаюсь.

– Что случилось? Он тебя обидел? – поинтересовался фотограф.

– Да, он меня обидел примерно так же, как и ты меня, только с силой в пару сотен раз большей, – рассмеялась я, а он смутился.

Мы перевели разговор на другую тему, связанную с общими воспоминаниями, естественно положительными. Парень говорил, изредка касаясь своих чуть волнистых волос пальцами, а я слушала, вернее, делала вид, что слушаю.

– Кать, ты меня слышишь? – спросил Макс, рассказывающий что-то.

– А? Да, конечно, – кивнула я, не отрывая взгляда от окна во всю стену, через которое отлично была видна дорога.

Он окинул меня беспокойным взглядом. Нет, он все-таки так изменился! Где мой одноклассник, с которым я могла трепаться часами о всяких пустяках? Что это за взрослый незнакомый мне парень? Зачем я сижу с ним в полутемном помещении? Ах да, мне просто надо не пропустить синее авто Кея или выйти на улицу ровно в четыре, чтобы горе-кукловод с платиновыми волосами увидел меня.

– Скажи честно, тебе было сильно больно из-за моего тупого поступка?

– Ну так, порядочно. – Не видела смысла отпираться я. А Макс, крепко сжав стакан с коктейлем и глядя в стол, принялся говорить о том, что он не хотел, чтобы так вышло.

Зачем он все время оправдывается? Что ему нужно? Мое прощение? Так я не священник. К тому же сейчас он для меня – глубокое прошлое, и остался далеко позади.

Макс говорил, а я только кивала ему, вновь и вновь вспоминая Антона под дождем и кусая губы.

Ненавижу его!

– Слушай, – перебила я бывшего парня, тихо и задумчиво рассказывающего теперь о том, что он реально был влюблен в двух девочек и как последний слабак не мог решить выбрать одну. – Максим, мне нужно на улицу.

Мои слова его явно огорошили, но без пяти минут четыре мы выходили из «Калифорнии». Остановились около припаркованных у обочины автомобилей. Вышли мы очень вовремя, потому что как раз по дороге, мимо нас поехала знакомая мне синяя машина с тонированными окнами, в которой находился Кей.

– Обними меня, – улыбнулась я, как робот, брюнету и подошла к нему близко-близко.

– Что сделать? – не поверил он.

– Обними меня. Пожалуйста.

– Хорошо, – не растерялся он и обнял: одной рукой за талию, второй – за плечи. Его руки были чужими, холодными и неприятными. Я обнимала статую.

Вот это задница! А если всю жизнь теперь будет так? Со всеми мужчинами? И целовать ты захочешь только этого угря Кея?

По-хорошему, мне нужно было бы поцеловаться с Максом, чтобы вконец обозлить Кея, но я не смогла этого сделать. Только, положив руку на широкое плечо темноволосого фотографа, следила за тем, как синяя машина Антона останавливается у самого входа в здание, где находилась студия, и он медленно выходит из нее, глядя в нашу сторону.

Боже, спасибо, что он нас увидел!!

Я отстранилась от Макса, порядком удивленного моим поведением, и сказала скороговоркой:

– Где твоя машина? Поехали! Теперь поехали.

– Что, куда? Катя, да что ты делаешь? – свел он брови к переносице.

– Потом объясню. Просто поехали! Быстрее. – Я видела, как Кей быстрым шагом идет, почти бежит, в нашу сторону. Выражение его глаз оставалось для меня загадкой – на нем вновь были солнцезащитные очки. А Максим не замечал музыканта, умудрившегося врезать ему сегодня ранним утром.

– Ну же!

Фотограф, пожав плечами, нажал на кнопку пульта сигнализации и открыл ближайшую машину, черный длинный «Ниссан». Вежливо распахнул передо мной дверь и уселся за руль.

Проклятый Кей был совсем близко. У меня испуганно застучало сердце, и в пустыне поднялась песчаная буря. Он совсем рядом.

Макс завел машину и оглянулся назад, чтобы выехать на дорогу.

– Катя, твои поступки слегка странноватые.

– Прости, – отозвалась я, наблюдая за Антоном. Он был в паре шагов от нас. И я чувствовала себя зайцем, за которым гонится тигр.

Но Максим успел отъехать прежде, чем мой личный демон смог нас нагнать. Я рассмеялась, но в моем смехе не было веселья, только хорошо заглушенная боль.

Хватит жаловаться!! Включи лучше телефон, он стопудово начнет сейчас звонить тебе. Послушаем, как он орет?

Я видела, как Кей резко снял с лица черные очки и явно хотел разбить их, кинув об асфальт, но он сдержал себя и не сделал этого. Он вернулся назад и стал подниматься по ступенькам к зданию студии, а его окружили фанаты творчества группы «На краю».

О, да, я убежала от тебя, мой уродский тигр. Или, как там тебя называла Алина, Дракон.

– Куда теперь, Катя? – спросил Максим, с удивлением и тревогой поглядывая на меня.

– Сейчас подумаю.

Кей, скорее всего, вынужден будет встретиться с продюсером, а потом захочет выяснить у Максима, с ним ли я, – в этом почему-то я очень уверена. Значит, можно ехать домой… Просто домой. Я устала.

Я попросила парня высадить меня через пару остановок, что он послушно и сделал, вышла из машины и, улыбнувшись, попрощалась с Максом. По ходу, он был в легком шоке от моего поведения.

– Катя! – крикнул он в открытое окошко, медленно едя рядом. – Почему ты так странно себя ведешь? Что ты делаешь? Ты решила так… – он замолчал, – решила меня так повыводить? Что ты доказываешь?

– Ничего, – отозвалась я, чувствуя, как удовлетворение от того, что я немного насолила Кею, уменьшается, – совсем ничего.

Надо же, когда я решила чуть-чуть отомстить Максу, то Кей подумал, что я хочу задеть его. А когда я решила позлить Кея, Максим воспринял это на свой счет. Все забавно переплелось…

– Ничего? – удивился парень. – Пусть это будет нечего. Я понимаю твои чувства.

Не понимаешь.

– Если меня будет искать Кей… кто-нибудь, скажи, что я в… библиотеке. Хорошо? – улыбнулась я Максу.

– Хорошо. Он должен тебя искать? Ну-у-у, пусть так. А ты и правда изменилась, – сказал фотограф, разглядывая меня, – пообещай мне сет? Твои фото будут отменными.