– Да, мне нечего сказать, – подтвердила вдруг я.

– Тогда молчи. Тряпка исповедуется перед тобой. Ты знаешь, что похожа на ангела, моя малышка? А это отстойно – стоять около тебя и все это говорить. Ненавижу любить, – выпалил он. Кажется, ему было некомфортно. – Но люблю тебя. Ты считала, сколько раз я тебе это сказал?

– Алину ты тоже любил, – заметила я, качаясь.

– Я любил ее, не отрицаю. – Он подкинул вверх оторванный цветок и не смог поймать – тот упал куда-то к моим ногам. – Если бы не тот случай, я, наверное, продолжал бы любить ее до сих пор.

– Ну и люби, – рассердилась я. – Чего ты ко мне-то пришел?

– Ревнуешь, – улыбнулся он радостно, вертя в руках новую травинку. – Она как-то обронила, что ей нравятся парни, исполняющие тяжелую музыку. – И я…

– И ты решил попробовать стать рок-стар? Но у тебя ничего не получилось, и она рассердилась на тебя. Я слышала эту историю, – ответила я. Если выключить звук, то со стороны казалось бы, что на полянке уединились двое – красивый статный молодой человек и темноволосая непосредственная, как ребенок, девушка, раскачивающаяся на качелях.

– Откуда? – вскинул он брови.

– От верблюда. Не бойся, никто не знает, что мальчик-неудачник в глупой маске – великий Кей, – несколько злорадно сообщила я.

– Не думай, мне нисколько не стыдно – это чувство я в себе уже давно уничтожил. Мир музыки – жестокий, и там нет места тем, кто не умеет избавляться от негативных эмоций. Я давно заметил, что мои друзья-музыканты намного сильнее духом, чем остальные парни. Ты знаешь, через что иногда приходится проходить для того, чтобы хоть чего-то достичь?

– Предполагаю, – осторожно заметила я.

– Но, с другой стороны, музыка лечит. – Он оказался за моей спиной, и его голос доносился сзади. – До того как войти в команду «На краю», Фил был наркоманом. Принимал амфетамины, потом пересел на кокс. А теперь новый его наркотик – игра на гитаре. Помогает держаться.

– Что? – не поверила я и даже притормозила. – Шутишь?!

Как может милый медвежонок употреблять наркотики? Если только медовые… Нет, Кей опять врет. Кто из них всех больше похож на наркоманов – так это он сам и Келла. И Арин. И бабник Рэн. Но никак не Филипп!

– Такими вещами не шутят. Он долго лечился в какой-то дорогой забугорной клинике. Там психолог посоветовал ему найти занятие по душе, чтобы он не возвращался к наркоте. Фил с детства классно играл на гитаре. Решил заняться музыкой. С ним мы познакомились едва ли не на следующий день после того, как с Арином решили создать группу. Фатум, наверное. Нас свела Судьба. – Парень усмехнулся.

Я верила в Судьбу, поэтому и не спорила.

– Фил играл здорово, хотя сначала его манера показалась слишком женской. Неправильная постановка рук раздражала. Да и сам он показался нам полнейшим идиотом. Но мы все же решили посмотреть, что получится, если какое-то время поиграем вместе. Рэн пришел вместе с братом, не желал отпускать его одного, хотя играл не так виртуозно, очень средненько, но он много тренировался – в одиночку, чтобы нагнать Фила и не оставлять его одного.

Я слушала молодого человека, слегка приоткрыв рот. Даже мое несчастное голубое пламя злости и обиды стало заметно меньше – от изумления. Да ну, Филипп куда лучше всех остальных членов группы! Добрый, обходительный и мягкий! Пусть даже он и бывший наркоман. И я не буду относиться к нему хуже только из-за этого.

– Музыка помогла Филу – я серьезно. Но бытует мнение, что среди тех, кто занимается музыкой, особенно неформатной, все употребляют наркоту.

– Это не так? – жутко удивилась я.

– Вообще-то это правда. Многие, очень многие хотя бы курят травку, но Андрей строго следит, чтобы в группе не было ничего такого. Мы очень редко позволяем себе что-то легкое, – нехотя признался Кей, прикрыв глаза рукой, чтобы защититься от солнца.

– Ты что, тоже пробовал наркотики? – спросила я. Они что, поголовно там зависимые? И как мне теперь Кейтона лечить? А, пошел он к черту, я не госпожа Филантроп.

Единственная умная мысль.

– Нет, я сидел и смотрел на других. – Теперь в голосе парня проснулись нотки, присущие противному образу Кея. И он опять забыл, что меня нужно называть Катей. – Естественно, крошка, да. Но у нас табу – при Филе мы молодцы. Здоровый образ жизни и все такое. И не смотри так на меня – мы редко что-то… употребляем.

– Ко всем своим психам, ты еще и нарик. Это ужасно. Эй! Не смей больше никогда этого делать, слышишь? Ты кретин, и тебя обязан покарать Бог, но он видит – я не хочу, чтобы ты стал наркоманом и загнулся от передоза, – довольно жестко произнесла я, потому как испугалась вдруг за этого клинического идиота. – Ты меня слышишь?

– Да. Беспокоишься за меня? А это приятно, Катенька. – В его серых глазах вновь отразилось солнце. – Ты так недоброжелательно смотришь на меня. Я обещаю, что больше не прикоснусь ни к чему такому.

– Твоим обещаниям грош цена.

Солнце блеснуло в стали.

– Когда я звонил тебе по телефону, – он грустно улыбнулся, – когда мы прикалывались, мы тоже немного покурили. Поэтому я нес такой бред. Просто я думал, что ты грустная. Хотел развеселить и не знал как.

– Кретинизм у тебя в крови. Иногда тебя хочется ударить.

Повезло же нам с Нинкой. Ей нравится психованная вруша, а мне – вруша с нарушениями в психике.

– Девочка моя, я не идеальный. Я же сказал, что хочу быть честным с тобой, поэтому и признаюсь тебе во всем. Я хочу, чтобы ты видела меня таким, какой я есть на самом деле. Я же не Принц. Человек. Ну, еще и подонок. Кстати, с тобой мы познакомились благодаря травке. – Он рассмеялся, а потом тяжело вздохнул.

– Это как? Ты поступил в университет, чтобы тебе там дядя ректор наркотики поставлял? – скрестила я руки на груди. – Захотел стать наркодилером?

– Уже знаешь про дядю, – не спрашивал, а констатировал он. – Молодец. Катюш, я расскажу тебе все по порядку.

– Не называй меня Катюшей или Катенькой. Раздражает.

– Хорошо. Так я расскажу? Можно? Я путаюсь. Я вообще теряю самообладание, когда вижу тебя.

Я скептически посмотрела на Кея – и почему моя злость на него постепенно проходит? Что за дела? Он так странно на меня действует. Еще немного времени рядом с ним, и я сама обниму его! Нет, надо держаться подальше.

Гордая осанка, стервозная улыбка и… вали отсюда, пока не поздно, дура! От него злокозненное обаяние так и прет! За спиной Кея одна темная сила!!

– Ты рассказывала мне о своем прошлом, и я обещал рассказать тебе о своем. – Он все же сел на едва качающуюся лавочку около меня.

– Да я и так все знаю, – отвечала я высокомерно, косясь на его плечи. – Ты пять лет был вместе с Алиной, Арин – твой друг детства. У него тоже была девушка, а потом ее родители увезли.

Он удивился, но не сильно.

– Откуда ты знаешь?

– А ты думал, я с совсем нищая мозгом? Я все узнала, – похвасталась я. – Что, считаешь, мне о тебе Лесковы рассказали? О нет, они тоже водили меня за нос. Я сама все узнала. Видела тебя, к примеру, кое-где. Слышала кое-что. Узнала у кое-кого. Заметила странные вещи в поведении Антон… в твоем поведении, когда ты был Антоном. – Я спохватилась и не стала выдавать Фила. – Я не буду раскрывать всех козырей, дорогой мой друг.

– Ты у меня очень умная, – слабо улыбнулся он, сел рядом, закидывая ногу на ногу и начиная понемногу раскачивать качели, – значит, ты знаешь, что с самого детства я общался с Арином, Алиной и еще одной девочкой. Ее звали Ольгой. Лет до тринадцати мы все были отличными друзьями: наши родители были примерно одного материального положения, а мы учились в одной и той же школе – частной, закрытой, за которую предки отваливали кучу денег. И жили мы близко. Арин – мой лучший друг, и, наверное, всегда им будет. – Отчего-то Кей потер правый кулак с отбитыми костяшками пальцев.

– А я думала, Келла – твой лучший друг. Вы всегда вместе.

– Может быть. Мы всей группой обычно вместе, хотя у нас есть разногласия, но все мы – братья. Кто-то вроде братьев. – Серьезно отвечал молодой человек. – Просто чаще всего ты видела меня именно с ним. На деле Келла больше тусуется с Рэном. Они похожи, и оба очень любят красивых девочек. К ним присоединяются еще пара ребят. «На краю» – это не только пятеро музыкантов. С нами всегда находится еще куча народа. Просто их не видят фанаты и слушатели. Катя, ты делаешь выводы, основываясь только на собственных эмоциях и чувствах, – он говорил это мягко, – поэтому твои выводы часто не совпадают с реальностью.

– Точно, – мрачно отозвалась я, позволяя ему раскачивать качели все сильнее. – Я думала, Арин влюблен в Алину. А они оказались братом и сестрой.

– Я думал, ты это знаешь, – удивленно произнес Кей. – Ты считала их влюбленными? – Он рассмеялся. – Ну, ты даешь. Детка… Катя, ты – чудо.

– Рассказывай дальше. Без чудес. И деток.

– Хорошо. Лет в тринадцать оказалось вдруг, что я влюблен в Алину, а Арин – в Ольгу. Она была лучшей подружкой его сестры. Мы благополучно разбились на парочки. Пять лет у нас у всех все было отлично. Потом Олю увезли. Ты знаешь причину. Она не могла сопротивляться воле родителей. Арин даже не успел попрощаться с ней. Для него это было большим ударом, хотя он и не показывал, насколько ему плохо. По иронии судьбы в этот же день я узнал истинное отношение Алины ко мне. А ее я любил – очень любил. Ради нее я готов был сделать все.

– Хватит мне про нее говорить, – раздраженно произнесла я. Арина мне было немного жалко. А еще жальче себя – почему мне не попался какой-нибудь милый молодой человек, пусть не самый красивый и богатый, а просто любящий меня? Почему я должна любить его, этого дурака с кучей белых волос на тупой башке? – Я уже поняла, что ты готов был горы ради Алины свернуть.

– Я говорю про нее, чтобы сказать, что то, что я испытывал к ней и к тебе, – две разные вещи. Две разные любви. К ней – страсть, привычку.

– А со мной что? Слушай, уходи лучше, а? – ударила я кулаком по скамье. Что еще за бред? Опять раздражает!

– С тобой все иначе. Ты не такая, как она, и ты для меня словно магнит. Я не хотел привязываться к тебе, но постоянно вспоминал тебя, Катя. Если Алина – синоним страсти, то ты – жажды. А ты знаешь, что от жажды умирают за пару дней? Наступает обезвоживание, и человек теряет сознание. Когда я долго не видел тебя, со мной происходило то же самое, девочка моя. Да, я собственник и козел, не смотри так на меня.

Хе-хе-хе, вы слышали – жажда! Сейчас скажет – а давай-ка, я тебя попью, повампирю? Фу-у-у-у-у.

Я отогнала идиотские мысли прочь и стала вновь внимательно слушать парня.

– Рядом с тобой я нелогичен. Я никак не могу рассказать тебе всего по порядку. Черт. – Он закрыл лицо руками, и продолжил только через минуту: – Как-то Алина сказала, что ей нравятся парни, играющие рок, да… А я любил тяжелую музыку – Арин приобщил меня к ней еще лет в 11–12. Мы часто бывали на концертах, таскались по рок-клубам и даже купили гитары, на которых втайне от родителей учились играть. Моя мать и его отец были против всей этой затеи.

– Почему же? – искренне удивилась я. – Бабушка, наоборот, заставляла меня ходить в музыкалку, хотя я не слишком-то этого хотела.

– Люди бизнеса и люди искусства абсолютно разные, детка, – опять не заметил Кей, что назвал меня деткой. – Моя мама хотела, чтобы я продолжил ее дело вместе с братом. А я нет. Я занимался то плаванием, то музыкой. Ради Алины я решил создать группу – с Арином. Но на первом же концерте в клубе, куда нас протащил знакомый, мы реально облажались. Это было мегатупо – наше неподготовленное выступление. Просто мне быстрее хотелось поразить любимую девушку, и я специально позвал ее. Все было фигово. К тому же Арин был в шоке от того, что потерял Ольгу. В тот же день и я потерял Алину, понял, что я в своем «замечательном» образе всего лишь что-то вроде дополнения к ее статусу «молодой прекрасной стервы».

– Ты что, тогда уже начал изображать… м-м-м… Кея? – изумилась я. – Но «На краю» еще не существовали.

– Я с подросткового возраста изображал Кея, Катенька. Я представляю, как это смотрится со стороны. Арин говорит, что я хороший актер. Может быть.

– Ничего не понимаю, – я взглянула на него – не обманывает ли он меня в очередной раз. – Значит, ты изображал Кея, оставаясь Антоном?

– Примерно так. Просто имени у Кея еще не было. – Его грустная улыбка поразила меня в самое сердце. Если бы во мне до сих пор жили бы бабочки, они бы заплакали, честно слово, а потом ринулись бы утешать солиста известной группы.

– У меня был один характер, мягкий. Я переломил себя и стал другим человеком. Я уже давно изображал крутого мальчика. Сына обеспеченной и влиятельной женщины. Потому что у моей матери не может быть незаметных и никчемных детей. Потому что она так хотела. – Он пожал плечами, на какое-то время вновь замолчал и продолжил: – Кирилл и Антон Тропинины всегда казались ее знакомым едва ли не идеальными детьми. До определенного момента. Потом я подкачал.